Страница 8 из 19
Во всем огромном, кажущемся бесконечным замке, с его просторными залами, многоступенчатыми лестницами, обширной территорией и многочисленным населением, не было ни одного родного, близкого человека. Рорри не с кем было поговорить, и он остро ощущал одиночество. Пока Его Величество не проболтался, что о несчастьях Дримленса и похищении его сначала лордом Редглассом, а после и сиром Цимтом поведал Ниллс.
– Ниллс? – оживился наследник западных земель. – Он же… Его же убили! Или не убили? Он сумел выжить? Он и сейчас жив?
– Ниллс прибыл в Санфелл и явился как один из просителей в последний день цикла, – ответил принц. – Он выглядел не лучшим образом, милорд, и поведал о своих неприятных приключениях и отвратительном, недостойном рыцаря поведении сира Цимта и его товарищей. Сам Ниллс также поступил чрезвычайно неправильно, он поддерживал все деяния лорда Редгласса. Впрочем, он даже не отрицал проступков.
– Ниллс жив? – не унимался Рорри.
– Да, разумеется. Его Высочество приказал заключить Ниллса под стражу, но, поскольку он является ценным свидетелем и может быть полезен, его отправили в хорошие покои, где он до сих пор проживает. Лекари позаботились о его излечении. Я предполагаю, что ничто, кроме шрамов, теперь не волнует его.
– Но почему он в тюрьме? Ниллс помогал мне и защищал меня, и за это его отправили в тюрьму? – Лорд запада поднялся на ноги. – Это несправедливо!
– Милорд Дримленс, полагаю, вам лучше присесть обратно. – Будущий король удостоил Рорри чести сидеть с ним за столом во время завтрака. Может, раньше бы мальчик и был счастлив, что его возвысили до подобного ранга, но не в этот раз. Аурон вежливо указал вассалу на место: – Вы еще ничего не отведали. А Ниллс будет находиться там до прибытия лорда Редгласса и суда.
– А после?
– Полагаю, что это зависит от решения суда и слов самого милорда Редгласса.
– Я не хочу, чтобы дядюшку Экрога сажали в тюрьму. И Ниллса тоже!
– Милорд Дримленс, никто не станет обвинять лорда Редгласса в том, чего он не делал, или наказывать, не имея доказательств. Мы с Его Высочеством лишь желаем понять, что происходит в Ферстленде. Разве вы не желаете того же? Может быть, вы все же присядете?
Аурон Старскай продолжал сидеть за столом, хоть и отодвинул от себя блюдо. Жест был сделан явно не потому, что правитель переживал о судьбе важных для Рорри людей, а потому, что его гость позволил себе нарушение всех давно заложенных и выполняемых на протяжении веков традиций и встал, следовательно, закончил завтрак раньше будущего монарха. Это дозволялось лишь в случае, если король давал на это устное разрешение либо была угроза для жизни лорда, его семьи или правителей Ферстленда и тому имелись доказательства в виде письма. Послания за столом читать разрешалось после второй смены блюд каждому, кого принц или король пригласил лично – а вместе с тем отметил хоть и не как равного, но как доброго и ценного гостя.
Исключением из любых правил служили две причины – рождение первенца у кого-либо из присутствующих, благодаря чему лорд мог удалиться в любое время, и война, которая снимала любые ограничения. Во время войны подобные завтраки были редкостью, но тем не менее.
– Я должен поговорить с Ниллсом. Я хочу его видеть! – Рорри не стал присаживаться, а, напротив, вознамерился уйти. Дядюшка Уоррк обучал его манерам, и лорд помнил большинство из повторенных неоднократно слов, однако ему стало совсем не до того. – Ваше Величество.
Дримленс вспомнил о вежливости в самом конце, у двери. Поспешно поклонился, не дождался разрешения и вылетел. Когда слуга закрыл двери, Дримленс уже скрылся в коридоре. Он взбежал по лестнице, проследовал в Большой зал, затем сунулся в Башню Мудрости, а после обошел остальные места, где регент мог с кем-то беседовать, что-то считать или кого-то отчитывать, но так и не натолкнулся на Его Высочество. Рорри поднялся к покоям, но стража не позволила ему приблизиться к дверям в опочивальню Клейса Фореста и не отвечала, есть ли их хозяин в ней или нет.
Мальчик очень долго пытался добиться хоть какого-то ответа, просил, чтобы ему разрешили хотя бы заглянуть к регенту, уговаривал позвать его, если уж Дримленсу вход запрещен, и топал ногами, угрожая стражникам, пока наставник принца Аурона не объявился.
Клейс Форест был высок, как герои из тех сказок, которые слушал в детстве Рорри, и напоминал украшающую главный вход в Профисайфелл статую Фралса Дримленса, построившего замок. Внук западного правителя заказал у камнетесов и скульпторов три статуи и бюст родственника. Последний до самого отъезда Рорри стоял в Большом зале, одна из статуй нашла пристанище у главного входа, а две другие были утеряны во время войн. Лорд Форест выглядел, как и прежде, доброжелательно-отстраненным, и, вероятно, слухи не врали – по-настоящему каменным. Жестким, твердым и непоколебимым. Это еще более роднило регента с изваянием.
– Вы выбрали не самое удачное время, чтобы навестить меня, милорд Дримленс. – Клейс держал в руках три толстые пыльные книги. Рорри не понимал, зачем опекуну Аурона Старская что-то читать и учить, если тот уже добился всего, чего только может пожелать человек. – Я планировал посвятить время самообразованию. У вас что-то случилось, милорд?
– Да. Ниллс находится в тюрьме, а над дядюшкой Экрогом скоро будет суд? Это правда?
– Я думаю, что нам не следует это обсуждать прямо здесь. В неподходящем месте и в не совсем подходящее время.
– Я хочу поговорить с Ниллсом! Я могу поговорить с Ниллсом, Ваше Высочество? – Рорри припомнил изученные некогда речевые обороты, чтобы показаться вежливым и получить желаемое. Уоррк в свое время потратил много сил, чтобы вбить в голову воспитанника необходимые традиции, и в тот или иной момент они всплывали.
– Зачем вам переговаривать с человеком, который обвиняется во множестве преступлений, да и к тому же дважды похитил вас? Он желал променять вас на монеты либо на иное вознаграждение, и, тем не менее, вы желаете его видеть? Для отмщения? Сведение личных счетов до суда мне понятно, это не требует объяснений, однако я не могу дозволить этого. Ниллс важен как свидетель.
– Я ни в коем случае не желаю ему мстить!
– Можете называть это справедливостью или как-то иначе…
– Нет-нет!
– Тогда я не понимаю, зачем вам это.
Рорри вздохнул. Ему совсем не хотелось ничего пояснять. Регент смотрел на него и явно ожидал продолжения беседы.
– Он не виноват! То есть виноват, но я успел узнать его намного лучше, чем вы. Я видел, что он сделал для меня. Он оберегал меня, защищал и спасал, а я не слушался и делал все иначе, не так, как он говорил. Я делал все ему назло, а он и не думал меня обманывать. А когда те пришли, он отрезал веревку и сказал мне бежать… – сбивчиво объяснял лорд Дримленс. В его голове текст звучал намного лучше.
Несмотря на власть и внешнее могущество, регент, как показалось юному наследнику, не так уж умен, как про него говорят. Он не понимал ничего, что ему объясняли, не мог осознать, что даже простой смертный, человек незнатного происхождения, воин и никто более, может быть важен для лорда. Пожалуй, именно про таких дядюшка Уоррк говорил, что внутри красивой шкатулки есть только выдолбленное в дереве углубление. Может быть, это и есть правильное описание регента?
– Ниллс имеет для вас большое значение? – наконец поинтересовался мужчина.
– Да! – Неужели в шкатулке все же что-то имелось? – Очень большое. Мы много времени друг друга знаем. И он вез меня сюда…
– Милорд Дримленс, я сожалею, но встречаться с преступниками – не самое достойное занятие для лорда. Я бы сказал совершенно недостойное. Быть может, вы поищете друзей среди сверстников? В Санфелле нынче гостят шесть лордов с детьми, они принадлежат к Ветвям, однако среди них вы встретите троих юношей вашего возраста и двоих немногим вас старше… Они хорошо воспитаны, благородны и могут стать для вас добрыми приятелями.
Рорри очень хотел держать себя в руках, но Клейс Форест вызывал доверие, пусть и выглядел каменным, и в какой-то момент из лорда хлынуло все, что успело накопиться за несколько лет. Непрекращающийся поток изливался на голову регента, который после первых же выкриков, напоминающих истеричные, обнял за плечи дрожащего мальчика, провел в свои покои, где никто посторонний не сумел бы услышать беседы, и насильно усадил его на стул. А Рорри, не обращая внимания, лишь вещал и вещал, срывая голос на вскрики.