Голубка Атамана

В своем нынешнем положении большего я сделать в знак благодарности не мог. Не швырять же деньги на стол. Это унизительно, по отношению к Ло. Накрыл бутерброды салфеткой, чтобы хлеб не зачерствел. Я вымыл после себя посуду и тихо, чтобы не разбудить хозяйку, ушел в коридор.

Ботинки едва сумел натянуть. Зашнуровать даже не стал пытаться. Накинув куртку, я выключил свет и беззвучно закрыл за собой входную дверь. Спускаясь по ступенькам, я на секунду поймал себя на мысли, что не хочу отсюда уходить. Уходить из этой маленькой уютной квартирки с крошечным кактусом, невероятно мягким полотенцем лимонного цвета и тёплым одеялом.

Сунув руки в карманы куртки, я качнул головой. Очнись, Атаманов! Она слишком молоденькая для тебя. Ты никогда не сможешь ей дать то, чего по-настоящему достойна эта девочка.

Глава 10

Эта ночь была странной. Я долго не могла уснуть. А когда это наконец-то случилось, начало происходить невесть что. Сквозь сон я услышала одно лишь имя — Аня. Оно упорно пробиралось в мое сознание тонкой полупрозрачной паутинкой, а затем превратилось в тугие канаты. Аня… Аня… Аня… Оно било набатом в голове. Снова и снова.

У меня никогда не было знакомых девочек с этим именем. Откуда оно в моей памяти? Мой сон быстро и неумолимо начал рассеиваться. Ускользать сквозь пальцы. Границы окончательно размылись в тот момент, когда я ощутила горячую ладонь у себя на талии. Резко раскрыв глаза, я несколько секунд всматривалась во тьму комнаты. Сердце, как у испуганного кролика, колотилось в груди, разнося вибрации страха по всему телу. Понадобилось несколько секунд, чтобы окончательно прийти в себя.

Давид.

Я не одна в своей постели. Сердце тут же немного успокоилось, а затем забилось с удвоенной силой, потому что чужие губы поцеловали меня в шею. Поцеловали так, что во мне всё задрожало, а в животе стянулось тугим узлом.

Рука медленно соскользнула с талии и опустилась на живот, растопырив пальцы. Я затаила дыхание, оглушенная тем, что сейчас происходило в моей кровати. Давид прижался ко мне всем телом, продолжая целовать. Медленно, лениво и немного смазано. Но его губы полностью изучили мою шею и плечи. А затем Давид так обнял, что я больше не могла нормально дышать. Не потому, что его хватка оказалась невероятно сильной и удушливой. Нет. А потому что он ткнулся носом мне в шею и сдавленно застонал. Будто бы от боли. Глубокой. Необъятной. Хронической.

Вся моя эмоциональность, на какую я только была способна, сосредоточилась именно на этом человеке. Так тонко и прочно, что я никак не могла сделать нормальный глубокий вдох.

— Аня, — умоляюще прошептали губы Давида, и я опомнилась.

Он спал, и я должна была это сразу же понять. Вот откуда это имя в моем сне. Давид звал ее. В груди вдруг так тесно и больно стало. Ну и с чего бы это? На что я вообще рассчитывала? Это мне Давид понравился. Это я пустила его в свою постель, наперед зная правила игры. Поэтому никакому разочарованию здесь не может быть места.

Давид снова поцеловал меня. Так отчаянно, что я почти пропустила через себя всю ту боль, что жила в этом мужчине. Мне стоило немалых усилий, чтобы сбросить с себя руку Давида. Когда это у меня получилось, я снова как следует закуталась в одеяло и отодвинулась на самый краешек кровати. Больше никаких несанкционированных вмешательств в мое личное пространство замечено не было.

Утром я проснулась, услышав звук закрывающейся двери. Резко вскочив, я замерла и прижала ладони к глазам. Под веками из-за такого резкого подъема заплясали серые и черные точки. Придя в себя, я босиком вышла в коридор. Дверь была просто закрыта. Провернув ключ в замке, я быстро заглянула в ванную, а затем на кухню. Пусто. Давид ушел.

Снова в груди стало тесно и больно. Боже, Ло, ну что за ерунда? Я коснулась кончиками пальцев своей шеи. Коснулась именно там, где были губы Давида. Он целовал не меня. А другую женщину, пришедшую к нему во сне. Ту женщину, которая не оставила в Давиде ни единого живого места.

— Приди в себя, Ло, — строго обратилась я к самой себе и заправила волосы за уши.

Что-то было не так. В моей кухне. Всё, как обычно, но в то же время иначе. Мой сонный взгляд остановился на небольшой тарелке, накрытой салфеткой. Под этой салфеткой лежали три аккуратно нарезанных бутерброда. Хлеб, сыр, колечко помидора и колбасы.

Мне даже стало чуточку неловко, потому что Давид всё сделал так красиво и аккуратно, что хоть сейчас фотографируй и заливай в социальную сеть. Обычные бутерброды. Что может быть проще? Но я никогда в жизни вот так не сделаю. Вдруг вспомнились мои вчерашние бутерброды. Кривые и неуклюжие. Какой стыд! Рядом с бутербродами стояла чашка еще тёплого чая.

Еще я нашла в сковороде яичницу, а когда полезла в кухонный шкаф за тарелкой, обнаружила, что дверца теперь закрывается как следует. Задев случайно локтем кактус, я всё же успела его на этот раз подхватить и поставить на место. Подоконник был чист. А еще ножи… Их остроту я уже заметила вечером, когда резала огурцы для салата. Так увлеклась, что даже случайно поранилась.

Всё, к чему прикоснулась рука Давида, было мною безошибочно определенно. Его здесь не было, а я всё равно ощущала присутствие этого мужчины. Надо же, какой внимательный.

Я с огромным удовольствием съела свой завтрак. Никто, кроме родителей никогда ничего мне не готовил. Такую непринужденную заботу я расценила, как благодарность за то, что приютила Давида. Поразительно удивительный и необычный человек. Возник в моей жизни внезапно и так же внезапно куда-то исчез.

Время шло. Я мысленно ругала себя за наивную надежду и упрямое ожидание, что вот-вот именно сегодня снова увижу Давида. Вот-вот он зайдет в наш бар, усядется за стойкой и что-нибудь закажет. Я ведь и в бар теперь чаще начала наведываться. Всё искала какие-то дурацкие поводы, чтобы заглянуть и остаться подольше. Папина сбывшаяся мечта внезапно стала моей единственной ниточкой, что могла связать с Давидом. Причем сделать это аккуратно и ненавязчиво.

Но дни летели, а с их полётом таяла и моя дурацкая надежда. Глупая! Что я себе вообще придумала? Что теперь я стану чаще видеться с Давидом? Что между нами что-то может быть? Что мы вот так вдруг станем друзьями?

— Ло? — Сашка осторожно коснулся моего плеча.

Время уже близилось к закрытию бара. Сегодня очередь Сашкиного напарника была закрывать смену и помещение. Поэтому мы могли свободно уже разъехаться по домам. Но я всё равно упрямо стояла у дальней стены, подпирая ее плечом, и следила за тем, кто заходит, а кто выходит. Да, я наивная дура с блестящими розовыми очками. Таких точно ни у кого больше нет. Искрят прям за километр. Это всё про меня. И мне за это ни капли не стыдно.

— Да? — я взглянула на Сашку.

После того некрасивого момента в ресторане, я с Сашкой почти не разговаривала. В баре мы редко виделись — не попадала в его смену. А вне работы… Мне было жутко неловко перед другом. Поэтому я трусливо хранила молчание.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет. Просто стою. Не обращай внимания, — я беззаботно улыбнулась и повернулась к Сашке. — А ты уже домой?

— Да. Отоспаться хочу. Неделька трудная выдалась.

— Понятно.

Между нами повисла самая неловкая пауза, которая только может быть. Как же я не люблю такие моменты! Приткнуться некуда и взгляд на чем-то конкретном не остановишь.

— Слушай, — выдохнув, начала я. — Я хотела еще раз извиниться за тот случай. Это произошло не намерено. Я не хотела тебя обидеть. И…

— Ло, не надо, пожалуйста, — Сашка смущенно улыбнулся. — Было и было. В следующий раз как-нибудь сходим. Забыли.

— Просто не люблю подставлять людей.

— Проехали, договорились? Я всё прекрасно понимаю, не глупый. И, если ты ждешь нашего проблемного клиента, то… На своей смене я его ни разу не видел.

Я потупила взгляд в пол. Мне совершенно не нравилось то, что к моей личной жизни мог прикасаться кто-то посторонний. Верней, той ее части, в которой теперь обитал Давид. Это было слишком моим, чтобы с кем-то такое обсуждать.