Ведьмины рассказы

— Ничего, я с тобой пройдусь! — радостно воскликнул Ликон.

— Ну, пошли, — пожав плечами ответила Агни, серьёзно рассчитывая, что в одном из следующих домов попадётся кто-то с «женскими» вопросами, и горе-ухажёр, красный, как рак, ретируется.

Но ни в следующем, ни в доме за ним, ни до самого конца деревни, ни у кого не оказалось даже минимальной жалобы. Возможно, всему виной была аура её спутника — тот был настолько весел и жизнерадостен, что жаловаться при нём выглядело кощунством.

Сам Ликон всё это время вился вокруг Агни, рассказывая что-то, перекрикивая ветер и снег. Слушала девушка вполуха, смутно улавливая слова «череп» и «монстр», которые периодически складывались в смутно отдающие глупостью и наивностью предложения. Оказавшись на краю деревни, она, понимая, что теперь-то деваться некуда, нехотя сказала:

— Ну и что за череп такой? Показывай!

Ликон повиновался молниеносно, извлекая на свет из-за пазухи нечто желтоватое, с тремя рогами, пятью глазницами и смутным количеством зубов, на подсчёт которых ушёл бы не один вечер. Чувствовалась рука мастера.

— У Джека выменял? — спросила ведьма, вертя череп в поисках клейма производителя.

Джек, он же Джек Монстролов, он же ещё с десяток дурацких имён, жил неподалёку в фургончике. Являл он собой типаж наивного, но очень упрямого простака, всем сердцем верящего в то, что боги наказали ему охотиться на нечисть. Нечистая сила его старательно избегала, верно полагая, что прибей они его, за ними явится уже кто-то умнее и опаснее. Поэтому Джек упорно прочёсывал окрестные леса, периодически попадая в свои же ловушки, и радостно врал о легионах тьмы лично им сокрушённых. В свободное время Монстролов промышлял торговлей всяческой лабуденью, якобы им добытой, достойной магазина сувениров. В числе товаров, как очень хорошо знала Анги, были и черепа невиданных монстров из папье-маше.

— Монстр состоял из бумаги и представлял чудовищную пожароопасность, — с усмешкой отламывая у черепа один из рогов, сказала Агни.

Ликон как-то стушевался и всем своим видом выражал разочарованность. Агни посмотрела на его по-щенячьи обиженные глаза и не выдержала. Порывшись в своей сумке, она извлекла небольшой, в пару сантиметров, корешок.

— Держи, — вручила она юноше. — Весной, как снег сойдёт, мелко-мелко, хоть в порошок, натри да рассей над участком земли.

— Ух ты, тёплый! — воскликнул Ликон, принимая подарок. — А что это?

— Драконий корень.

— И что он делает?

— Посеешь — увидишь, я бы даже сказала, почувствуешь. Не вздумай только его есть! Помнишь, прошлой весной пожар у деда Нани? Это он его в самогон бросил. Буквально щепотку, «для вкуса».

Ликон показательно выпучил глаза, всем видом показывая, что то пожарище со всполохами синего пламени деревня ещё не забыла и забудет не скоро.

Закончив обход, Агни зашагала домой, попутно болтая о чём-то с Ликоном на отвлечённые темы. Проходя мимо одного из домов, в голове у неё зазвонил колокольчик интуиции. Колокольчик этот она старательно берегла и всегда к нему прислушивалась.

Интуиция остановила её возле дома дядьки Старопоня — столяра и человека достаточно самодостаточного во всём, кроме необходимости наличия собутыльников. Ценой трёх пальцев Старопонь весьма ловко освоил азы первой помощи и самолечения, поэтому к Агнессе обращался редко. Она его также навещала нечасто и по делу — стульчик там заказать или стол новый.

Сегодняшний день исключением не являлся, и, если бы не интуиция, ведьма пошла бы дальше. На первый взгляд всё было в порядке: дом цел, из трубы мерно валил лёгкий дымок, никто не шумел. Задумчиво хмыкнув, Агни пошла вовнутрь. Входная дверь оказалась открытой и, чуть скрипнув, явила её взору выражение «живёт своими руками». Дом Старопоня целиком был забит его же изделиями разной степени готовности и удачности. Пахло соответствующим образом, разве что с лёгкой примесью гари. Источник запаха обнаружился в печке в виде кипящего котелка с чем-то когда-то вареным, а теперь, скорее, жареным.

Неподалёку нашёлся и сам столяр, мирно лежащий лицом на столе со стаканом в руках. Прозрачная бутыль с мутным содержимым довершала картину случившегося. Агни бы пошла дальше по своим делам, если бы Ликон не споткнулся обо что-то, устроив грохот и балаган.

Старопонь даже не дёрнулся, хотя проблем со слухом до этого не испытывал. Агнесса, хмыкнув, подошла и попыталась его разбудить. Оказалось, что спит столяр странно — без дыхания и холодный, как лёд.

— Беги ко мне домой, позови бабушку Изельду сюда, — сказала Агни юноше.

— Но… — Ликону явно не хотелось встречаться со старой ведьмой.

— Бегом! — Агнесса добавила в голос чуть командных ноток.

Ликон смиренно исчез, а снаружи послышался усердный, удаляющийся топот.

Старопонь на это продолжал никак не реагировать. По виду он вообще был мёртв, причём давно. Агни, так уж сложилось, за свою жизнь вдоволь насмотрелась на мертвецов, чтобы заметить отличия. Начать хотя бы с того, что столяр оставался подвижным. Ведьма без труда подняла и согнула его руку, как человеку без сознания. У трупов это проделать было не так уж и просто. При дальнейшем осмотре она нашла на шее подозрительный укус, явно вампирской работы.

Бабушка Изельда появилась минут через двадцать, одна, чуть более встревоженная, чем обычно. Наставница Агни была сухенькой старушенцией в потрёпанном, давно выцветшем платье с двумя тёмными провалами на месте глаз, возраста крайне неопределённого. Настолько, что даже деревенские старожилы впадали в ступор, пытаясь ответить на вопрос, сколько же ей лет. У Агнессы, которая в это особенно не лезла, вообще создавалось впечатление, что старая ведьма прилично так старше самого Любятова.

Несмотря на гарантированную слепоту, Изельда первым делом осмотрелась, затем крючковатым носом принюхалась и только потом подошла к столяру. Потрогав его, она недовольно пробурчала:

— Кровь, кровь, вечно одно и то же. Сколько зубов на укусе?

— Два.

Изельда почесала столяру нос и задумчиво проскрипела:

— Давно в наших краях не было вампиров, всех извели вроде. А тут нате, да ещё зимой… — старая ведьма неожиданно встрепенулась и, скривившись, как от зубной боли, сказала. — О нет! Только не он!

— Что? Кто? — не поняла Агни.

Ответ пришёл сам собой вместе с дверью, которую попытались открыть с пинка. К сожалению, та открывалась на себя.

Оправившись от конфуза, в комнату вошёл мужчина лет сорока, в широкополой шляпе, с безобразными бакенбардами, в не менее безобразном плаще и огромными ботинками на металлической подошве. В руках он держал древний, явно видавший лучшие времена арбалет, к счастью, незаряженный. Чудо-юдо прогромыхало в их сторону и воскликнуло:

— Я слышал, тут какие-то проблемы с вампирами!

— Тебе послышалось, Джек, — ответила Агни, глядя на Монстролова и думая, как бы того убрать куда подальше отсюда.

— Нет смысла таить угрозу! Меня не проведёшь, от этого дома на версту несёт вампирьей поганью!

Агни, у которой уже глаза слезились от запаха недавно обработанной древесины, возмущённо чихнула.

— Да-да, поняли мы, — проскрипела Изельда недовольно. — Иди отсюда, болезный.

— Хорошая мысль, бабуся, — старую ведьму передёрнуло как от удара молнией, — отправлюсь на поиски незамедлительно!

Что-то напевая про героический путь и несломленный дух, Джек удалился. Изельда пододвинула один из стульев и, ощупав его на отсутствие заноз, села. Затем из одежды была извлечена старая трубка и табак. Выпустив кольцо дыма, она сказала:

— Этот, — весьма точный для слепого человека кивок на Старопоня, — скоро вампиром станет. Я тут побуду, за ним пригляжу. А ты, — трубкой, вновь безошибочно ткнули в сторону Агни, — Агнесска, иди и найди укусившего.

Изельда хорошо затянулась и, выдыхая дым, добавила:

— И за этим убогим пригляди… где ж ещё такого дурака сыщешь…

Тут её внимание привлекла бутылка с мутной жидкостью. У Старапоня незамедлительно был отобран стакан.