Обманутый и оскорбленный

Именно этому человеку Николай поручил отвезти свое личное послание турецкому султану, и тот с готовностью взялся за это.

Глава II

Миссия в Стамбуле

Заговор послов

Будучи человеком простым и незамысловатым, перед тем как появиться в турецкой столице с царской миссией, светлейший князь решил придать своему визиту элемент силы.

«Эти турки уважают только одну силу, силу штыка и пушки. Только этим можно окончательно сломить их упрямство в нежелании слушать государя и заставить отвечать на его вопросы прямо и откровенно, без всякого лукавства», – считал Меншиков и по большому счету был абсолютно прав. «Больной человек» имел парализованную волю и ради сохранения целостности своего государства был вынужден лавировать между Западом и Россией. И большим аргументом, способным склонить турецкого султана в ту или иную сторону, была армия.

Перед своим прибытием в Стамбул Александр Сергеевич завернул в Кишинев, где провел смотр четвертому и пятому армейскому корпусу Южной армии. Грозный вид войск вселил боевой дух в душу князя, но этого ему показалось мало. Из Бессарабии он отправился в Севастополь, где устроил смотр всем кораблям Черноморского флота, и только потом, сев на военный пароход «Громоносец», отправился в Стамбул, где его ждал неприятный сюрприз.

Все дело заключалось в том, что сразу после доверительной беседы английского посла с царем Лондон заменил своего посла в Турции. По настоянию Пальмерстона им стал господин Рэдклиф, имевший личную обиду на Николая. В свое время государя отказался принимать его послом в Петербурге, и теперь время отмщения для британца настало. Ведя чисто английскую политику, новый посол на словах признавался в горячей любви к императору и клялся русскому послу, что совершенно не помнит зла на события пятнадцатилетней давности. И одновременно энергично заверял французов, что Британия полностью на их стороне в споре за «святые места».

Прибыв в Стамбул, Рэдклиф нанес визит султану Абдул-Меджину и великому визирю Мехмеду-Али. Передав главным лицам подарки от королевы Виктории, Рэдклиф стал сладкоголосо нашептывать туркам, как коварен и опасен русский император. Сжигаемый личной обидой и страстным желанием отомстить российскому монарху, англичанин ловко создал устрашающую картину, умело вплетая тонкие нити правды в толстые жгуты лжи.

Руководствуясь старой английской поговоркой о том, что, садясь ужинать с чертом, запасись длинной ложкой иначе останешься без еды, Рэдклиф постоянно твердил, что русскому государю и его посланнику нельзя ни в чем верить.

– Спор русских с французами из-за «святых мест» – это отнюдь не спор о религии, а скрытая попытка царя Николая подчинить Османскую империю своей власти. Ему нужны отнюдь не пещера в Вифлееме, а повод для войны со Стамбулом, и ставки в ней будут очень высоки. Николай намерен не только сделать Молдавию, Валахию, Сербию и Черногорию русскими провинциями, но и отобрать у блистательной Порты все армянские земли, что находятся в ее владении от Черного до Средиземного моря. Однако и это еще не все. Царь хочет исполнить мечту своей бабки Екатерины и взять под свой контроль Проливы и Стамбул, – с убедительной достоверностью пугал Рэдклиф султана, и это ему хорошо удавалось.

– Единственное, что сможет остановить русского медведя и спасти Турцию, – это союз Блистательной Порты с просвещенной Европой в лице Англии и Франции. Наш могучий паровой флот сможет урезонить аппетиты русского царя и сохранит целостность ваших границ, как на западе, так и на востоке.

– И что попросят император Наполеон и королева Виктория взамен этой военной поддержки? – резонно поинтересовался султан, хорошо помня, что европейцы просто так ничего не делают.

– Ровным счетом ни-че-го, – важно отчеканил посол. – Наши государи готовы оказать Стамбулу эту поддержку, руководствуясь не корыстной выгодой, а лишь стремлением остановить Россию в ее намерениях произвести раздел Порты. Мы прекрасно понимаем, что подобные действия приведут к возникновению сначала множества мелких конфликтов, а затем и большой войны по всей Европе. О масштабах этого кровопролития можно только догадываться, и наша святая задача – не допустить подобного!

– Да благословит вас Аллах за вашу мудрость и проницательность, господин Рэдклиф, но если случится так, что Николай не испугается вашей угрозы и пойдет напролом, что тогда? – правомерно спросил султан. – Турецкая армия не сможет в одиночку победить русскую армию.

– Его величество может не беспокоиться по этому поводу. Государи Франции и Великобритании готовы послать свои войска на помощь султану и вместе разбить Южную армию русских.

– А что с Кавказской армией? Пока мы будем воевать с русскими на западе, они могут проникнуть в Армению, захватить азиатские владения империи и подойти к Стамбулу с востока, – живо напомнил Рэдклифу положение дел повелитель правоверных.

– Ваше величество, я не военный человек и не могу ответить вам на все ваши вопросы, связанные с военным делом. Подобные тонкости дела не мой удел. Королева Виктория и лорд Пальмерстон доверили мне миссию известить вас о надвигающейся на вас угрозе с севера и предложить объединить наши усилия в борьбе с ней. И прошу поверить, что за моей спиной стоят реальные силы. Реальный флот и армии готовые выступить против Николая и защитить вашу страну, если на это будет ваше согласие.

Слова английского посла уверенно проникали в уши султана, но тот, следуя заветам своих предков, не спешил полностью и во всем доверять и полагаться на европейских союзников. «Русский гяур такой же опасный враг Порты, как и европейские франки. Все они только и хотят, что разрушить нашу империю и поработить турецкий народ. Ни одному из них нельзя доверять, но нужно использовать их соперничество в своих целях», – говорили наследнику престола его учителя, и Абдул-Меджид хорошо запомнил их слова.

Не говоря ни да, ни нет, он соглашался с Рэдклифом, негодовал по поводу планов коварного русского императора и стал терпеливо ждать прибытия в Стамбул Меншикова. Перед принятием окончательного решения султан желал выслушать обе стороны.

Если британцу удалось посеять зерна сомнения в душе и сердце султана, то с великим визирем успехов у посла было куда меньше. Вместе с Рашид-пашой Мехмед-Али стоял за исключительно дипломатические способы разрешения возникших в государстве проблем. Визирь с восточной учтивостью слушал посла, восхищался его подарками, благодарил английскую королеву, внимательно слушал доводы англичанина, послушно кивал головой вслед его речам, и ничего не делал. Визирь, так же как и султан, ждал приезда Меншикова.

Ждали приезда царского посланца и послы Европы, в первую очередь Франции и Англии. Первый по поручению императора Наполеона затеял спор о главенстве церквей над святыми местами и получил в этом вопросе поддержку со стороны султана. Все это было сделано с целью публичного унижения русского царя, для которого вопрос религии был очень значителен.

Второму нужен был повод для втягивания России в войну. В ней, по британским замыслам, Петербургу должна была противостоять вся Европа, чья мощь в разы превосходила ту силу, что обрушилась на нее в 1812 году.

– Судя по тому, что царь отправил на переговоры с султаном князя Меншикова, чей дипломатический политес сравним с проворством слона в посудной лавке, можно сделать вывод, что Николай ищет повода для объявления войны туркам, – начал свою беседу с послом Рэдклиф, но тот имел по этому поводу свое мнение.

– Я бы не стал бы так прямолинейно судить о намерениях русского императора, – не согласился француз. – Скорее всего, Николаю просто надоели уговоры и увертки, и он решил снять перчатку и ударить кулаком по столу.

– Поражаюсь вашему спокойствию, сэр, – притворно удивился англичанин. – А вы не предполагаете, что, испугавшись русского стука, султан отменит свое решение по святым местам, и ключи от Вифлеемской пещеры отдадут русским? Что вы тогда будете докладывать императору?