Боливар исекая

— Круто будет? — не отставала Риса.

— Ой, — махнул я рукой, — так говоришь, будто раньше короля там не побываешь. Ты же та еще проныра. Кстати, резать на плиты блоки будешь ты. Зачту как практику по воздушно-режущим заклинаниям.

— А кто-то говорил «моя школа», «волшебники не работают», — про себя пробормотала Риса, но я услышал и сделал оскорбленный вид.

— Волшебники не работают! — патетично воскликнул я, — они творят! Представь, что через сотню веков, император Неста будет нежиться в ванной, глядя как отблики огня причудливо играют на мраморной облицовке стен со скромной гравировкой в уголке «Р.С. 1001 год от ухода Создателей».

— Император Неста, — задумалась Саитана. Против такого маленькой девочке было трудно возразить. Хотя лично я, никаких-таких императоров оставлять после себя не собирался. Несменяемость власти ведет к её деградации и сумасшествию.

Мы спланировали вниз в деревню, где наши ковбои вытащили из развалин еще пятерых, относительно целых разбойников, причинили им легкие телесные повреждения в процессе связывания и ожидали нашего одобрения.

Разочаровывать я их не стал: высказал устную благодарность, пообещал подкрепить её в городе денежной и с любопытством приступил к осмотру бандитов, пока Кая вскрывала замок, вмурованной в скалу темницы.

Пара демонических полукровок, быко-чувак, напомнивший мне Гудиша, три ящеролюда и девять человеческих особей. Их поспрашивали на предмет захоронок с монетами и оружием, но ожидаемо, от сотрудничества с официальной королевской властью в моем лице, они отказались. Обещать им жизнь в обмен на информацию я не стал — глупо же, на них клейма ставить некуда. Такие подданные Шайну не нужны.

Походил рядом с ними, пошутковал на предмет того, что смех продлевает жизнь, потому в петле на городской площади надо улыбаться, глядишь так до утра дотянут, а там мусор с площади уберут. Стендап успеха не имел, но только из-за целевой аудитории — не развита у бандитов самоирония.

Устав от них, пожелал главарю не грустить, когда меня чуть не цапнули, выручила Кая. Отпустил панч напоследок про свое продюсерство над неудачниками и, негодуя на неотзывчивых слушателей, покинул центр деревни.

— В темнице нашлись семейство свободных фермеров с графства Камилиса, средней руки купец из Васовера, его слуга, три крестьянки из деревень северо-востока, — докладывала Кая, пристроившись справа от меня. — Всех женщин, каждый вечер, в течение недели использовали. Слабы, дорогу не выдержат. Купец поведал, что провел месяц в плену — больше всех заключенных, — в ожидании выкупа. Говорит пленников было больше, но самых слабых подъели ВарОрки.

Я поморщился. Одно дело слышать рассказы о людоедстве, другое встречать наяву. В принципе, все орки этим грешили, такая фенечка про переход силы от поверженного врага посредством поедания его частей и на Земле существовала, но они из этого искусство целое сделали.

Всех пленников вытащили на свет и уложили прямо у двери, далеко перемещать не стали. Руди Блорин суетился вокруг них, пытаясь подлечить исцелением, но я его отпустил, самолично занявшись доходягами.

Три крестьянки и молодая жена фермера выглядели хуже всех. Недельное измывательства уже повлияли на их психику: они вяло реагировали на раздражители, выглядели дезориентированными, одна из них будто отключилась, молчала, синдром онемения. До кучи у всех стопроцентно притупление сенсорных, аффективных функций и функций памяти. Жена фермера истерично просила воды помыться. Ну, лять, только навязчивых идей тут не хватает.

Мужчины были пободрее, но сильно избиты, кроме купца. Последнему тоже не сказать, что повезло. Его после поимки с обозом пытали на предмет тайников. Прижгли ноги, сломали пару фаланг на правой кисти руки. Заживало в таких условиях у него, понятно, не слишком хорошо.

На всех прокинув своё мощнейшее исцеление, я обратился к Аисаки.

— Ставим лагерь, стаскиваем трупы и сжигаем, — я повернулся к Блорину, — Руди, походный гномон у кого?

— У меня ваша милость, — отозвался тот с любопытством кося глазами на проявляющийся результат моего лечения, — ставить?

— А компас тоже у тебя? — осведомился я. Если кто не знает гномон ставят по компасу, линия 12-0 должна быть направлена с севера на юг. На земле с этим было не так однозначно из-за магнитного полюса, не совпадающего точно с севером и всяких магнитных девиаций. Как тут неизвестно, но и на Земле отклонение в полчаса: плюс-минус лапоть для средневековья, было не так критично.

— Сто сорок трупов примерно, — доложила Кая, — может просто Дейвос пошевелит булками и походит сам, испепеляя тела?

— Чего это ты так Дейва не любишь? — удивился я, — слишком долго одному бродить. Разместиться надо побыстрее, зажечь костры, выставить охрану.

— А что там на вершине другой горы было? — спросила Кая, шепотом, пользуясь тем, что рядом никого не было.

А, так это специально, понял я, вроде подводки: отказал в одном, в другом согласится.

— Там золото, бриллианты, — так же шепотом ответил я.

Аисаки было вспыхнула негодованием, но я приобнял её и многозначительно произнес:

— Бриллианты, всего лишь кусочки угля, что хорошенько поработали над собой. Если такой алмаз как ты, поработает над собой — результат будет невероятен.

— Чтобы алмаз засверкал как следует, — глубокомысленно сказала лисодевочка, — его надо хорошенько потереть… Стой! Ты куда?!

Но я уже улепетывал, сверкая пятками. Знаю я эти её «потереть хорошенько», догадываюсь. А девочки мадам Трески остались в Самуре.

Глава 37

— Дети, зачатые в походе, автоматически становятся авантюристами! — громко объявил я тост, — так выпьем, за гильдию, приносящую больше всего новых одаренных!

Первый тост был и последним. Напиваться никому я бы не позволил, да и с соображалкой у авантюристов нормально всё. Пригубили по сто грамм вина у костра, Кая раздала всем по порции шашлыка, что я попросил Грету замариновать еще вчера. Мой рецепт уже пошел в народ, так что Грета под это дело забила свинюшку и килограмм десять в тазике, отдельно для меня, сготовила. Я мясо цап-царап — и в инвентарь, а после зачистки деревни бандитов, велел выложить из каменных булыжников импровизированный мангал. Шампура из орешника выстругали наши лукари.

«Так, зрелище народу я дал, — подумал удовлетворенно, откинувшись на стульчике, — теперь накормил. Где моя императорская корона?».

«А император настолько дурак оказался, что и корона у него проклятая была», — донеслось до меня. Отчего во мне немедленно заиграла классовая солидарность с неведомым императором.

«Кто дурак? Не позволю про императора такие вещи говорить!», — решил я. Тем более, какому-то купчишке!

Купец из Васовера Нергахар Кексотлол выглядел поздоровее остальных пленников, потому я разрешил ему присоединиться к нам. Остальных отвели в более-менее целый дом, вручили манную кашку, приготовленную Саитаной и флягу тыквенного сока. Пусть люди отдохнут, отойдут от несчастий. Шашлык их сейчас убьет.

Купца кормили получше, он со слугой и узниками помаленьку делился, но за месяц, по его словам, он похудел изрядно. Оглядев его стройную фигуру, могучий нос, стальные глаза чуть навыкате, ладную бороду и лицо, забывшее рабочий загар, я подумал про себя, что ему только повезло вес сбросить. Если не брать во внимание обожженные конечности и сломанные пальцы, конечно. На всё это купеческое доходяжество была напялена дырявая жилетка из меха какой-то водоплавующей крысы, которую даже бандитам стало западло снимать.

Купец был пацаном с понятием, потому сразу предложил пожертвовать мне на печеньки половину суммы от выкупа.

— Почтенный Кексотлол, — не удержался я, — это же взятка при исполнении служебных обязанностей!

— Хорошо, ваша милость, — не так меня понял он, — я отдам всю сумму, как её привезут, только прошу: оставьте мне малость на обратную дорогу до дому.

— Не, не, не — так легко ты не отделаешься, — зловеще посулил я, — у нас в Самуре завели гостевую книгу. Ты должен оставить в ней благоприятный отзыв!