Кондотьер Сухоруков

— Их не отпустят?! — ужаснулся Хадани. — А на сколько они тут?

Балаал пожал плечами.

— Может, навсегда.

Они снова посидели молча у остывающего очага. Хадани переваривал черствую лепешку и целую гору странных, бредовых сведений. Всё вокруг было странно, местами неправильно. Как будто вокруг не реальность, а дурной сон, который порой насылают темные духи. Проснешься утром, вроде бы, всё помнишь, а смысл ускользает. И только жутковатое послевкусие остается.

Но ведь тут не сон. И четлане, и Базаа их — это реальность.

«Надо просто добросовестно отработать и скорее вернуться домой, — решил Живущий Под Холмом. — Там хорошо. Там всё понятно».

А еще там брат. Который не дает ему зажить своей жизнью. Вот Балаалу хорошо — он к своей собственной семье вернется.

Солнце миновало зенит и начало клониться к закатным горам.

— Кажись, сегодня уже работать не придется, — довольно потер руки Опоссум и стал напевать. — Вот и день прошел, вот и славненько!

Хадани хотел сказать, что неразумно так свои желания вслух выкрикивать. Силы мира не спят. Они не любят людей, решивших, что те оседлали удачу. И возмездие, действительно, не заставило себя ждать.

Это точно был чужак. Четланин. Он шел безоружным, но за ним следовали сразу трое воинов с копьями и огромными щитами. В руках у него были странные листочки, а сбоку висела матерчатая сумка на длинной лямке через плечо.

«А так удобно носить вещи», — вдруг подумал Хадани и покосился на свой мешочек с мукой, который он всё время нес в руках.

Четланин подходил к работникам и о чем-то с ними разговаривал. Дошла очередь и до «тёзок».

— Новенек? — ткнул чужак пальцем в Хадани. Он говорил на Настоящем Языке! Очень плохо, но говорил! Живущий Под Холмом кивнул: да, он новенький.

— Чем заниматься?

— В поле работаю, — охотно пояснил Хадани. Он уже знал, что здесь такие не нужны, но ему очень хотелось, чтобы его направили на привычную и любимую работу.

— Весь земледел, — скривился чужак. — Что уметь? Еще уметь?

Хадани задумался.

— Дикие травы и коренья знаю. Съедобные и лечебные. Строить могу. Из глины, из булыжников.

— Строить большой? — оживился четланин. — Строить храм? Дворец?

— Да ну! Откуда? — смутился Хадани. — С отцом хижину перестраивал только.

Незнакомец не сразу понял, но, когда допер, вздохнул. Потом вынул из сумки лоскуток.

— Ладно, — протянул его Живущему. — Держай! Не брось! Хоронить!

Потом долго, с сомнением вглядывался в Балаала. Ничего у него не спросил.

— Сила-сила. И ты держай! — протянул ему второй лоскуток и двинулся дальше.

Хадани всмотрелся в тряпицу. На ней в линию были начерчены совершенно незнакомые знаки.

— Что это? — испуганно спросил он у Опоссума. — Заклятье?

— Кажись, да, — Балаал чесал затылок, и было очевидно, что он тоже ничего не понимает.

Лоскуток жег пальцы, хотелось выбросить его в костер…

— Не смей! — яростно шепнул «тезка», почуяв желание новенького. — Если они велят не бросать, то не бросай! Накажут! Это у них быстро происходит.

Балаал резко засуетился: принялся ломать хворост и совать его в очаг.

— Ох, не к добру это, — бормотал он. — Что-то будет, что-то будет. И лучше нам быть сытыми, когда это «будет» начнется. Помнишь, ты мне лепешку должен!

Костер быстро разгорелся, камни для выпечки стали нагреваться. Однако, Хадани совсем не удивился, когда стало ясно, что никакие лепешки они испечь не успеют. Когда сглазишь удачу дерзкими песенками — не жди впереди ничего хорошего.

Начало смеркаться, когда возле навеса неожиданно появился беэнаса-чужак. Странно одетый, с повязкой на голове, каковые носили все те, кто ходил в Шоколу-Йоо, он встал на видное место и громко крикнул:

— Все слушайте меня! Говорю по воле владыки Хуакумитлы! Все, у кого есть тряпица с такими вот знаками, — он поднял руку и показал свою. — Немедленно вставайте и бегом ко мне! С вещами!

Опоссум засуетился.

— Запоминай, тезка: когда говорят «по воле владыки» — это как приказ самого хоаны! Шевели мослами!

Помеченные работяги собирали манатки и трусцой бежали к беэнаса-чужаку. Опоссум протолкался сквозь набирающуюся толпу и жалостливым голосом затараторил:

— Господин! Мы уходим куда-то? Но мы не успели поужинать!

— Просто быстро собирайся! Если успеем до ночи — на месте вас накормят. Бесплатно!

Последнее слово вызвало оживление — все засуетились еще энергичнее.

— А есть шанс успеть? — уточнил Хадани.

— Господин, — холодно поправил крестьянина беэнасса-чужак.

— А есть шанс успеть, господин?

— Есть, — криво улыбнулся тот, но Живущий Под Холмом ясно понял, что это неправда.

В животе у него стало холодно. Не нравилось ему всё это. Зря Опоссум все-таки пел свою песенку.

Глава 19. Совок

Сегодняшней вечерней планерки я ждал, как прыщавый юнец — первой свиданки. День тянулся мучительно долго, солнце упорно не заходило за горы… а я нет-нет, да поглядывал в сторону плавильного «цеха», где беспощадно чадило и пыхтело.

Мастера постепенно подтягивались в зал заседаний без окон и дверей, рассаживались по циновкам. Я же в нетерпении ёрзал на чурбаке — единственном удобном седалище, имевшемся пока в моем распоряжении.

Дождались последних, Добчинский торжественно объявил начало работы мастерового совета. По традиции, он начинал с перечисления имеющихся запасов продуктов и материалов, обозначая, чего и на сколько осталось… Но я нетерпеливым жестом остановил его.

— Ну?! — вцепился я в Циль Наукаля, сгорая от нетерпения. — Получилось?

Счастливый Луч Света (давно я не видел улыбку на его лице) вместо ответа встал, ловким жестом факира вынул из кармана на рубахе и протянул мне небольшой кирпичик. Красновато-серый слиток весом где-то на полкулака.

Первая медь, отлитая в местной печи из местной же руды! Наконец-то! Дни полные радости. Вчера была первая плавка стекла, сегодня медь. Стекло, конечно, вышло отвратительное, нечистое. Из него быстро наделали пробные стаканы, которые смотрелись уродцами на фоне того, что наши мастера могли делать в Излучном. Хотя, местные и это с руками оторвут. Ну, ничего, лиха беда начало! Люди Циль Наукаля снова отточат технологию, поищут нужные присадки. Может быть, и песок получше найдется… Зато медь выглядит отлично! Настоящая хорошая медь.

— Всё хорошо было? Проблемы не возникли?

— Нет, владыка. К сожалению, выход у местной руды низковатый, она похуже того, что нам привозили из Жарких Земель. Но, как я понимаю, у нас теперь дефицита в руде не будет?

— Очень на это надеюсь, — страшно было сглазить в таком важном вопросе.

— С первой плавки меди вышло всего на шесть кулаков. Но мастера обещали работать всю ночь. Постараемся завтра первую партию руды переработать.

— Это хорошо. Я очень надеюсь, что дней через пять-шесть из Коатеки придет новая руда. Угля хватает?

— Пока да, — кивнул Луч Света. — На медь хватит, а вот начнем тумбагу делать — тут уже новый уголь надо пережигать.

— А через сколько планируете начать?

— Через два дня.

— Хорошо. Сегодня в горах, на лесовырубке должны были поставить углежогные ямы. Мы решили, что лучше оттуда сразу уголь везти, а не сучки и обрубки. Зачем лишний вес тащить? Горный Хлопок, вы успеете за два дня?

Снежок хмуро помолчал.

— Я потороплю, владыка. Но сам понимаешь: дереву надо прогореть, яме остыть, потом еще до Базы донести.

— Постарайся! Циль, через два дня начинайте делать сплав. Сколько у вас должно получиться в итоге?

Луч Света полез в свои записи.

— Нуу… Исходя из запасов металлов… Ну, до половины лодки может выйти. У меня, кстати, вопрос: мы всю медь на тумбагу пускаем?

— Конечно! Стоп! Нет. Медь у нас постоянно будет пополняться, а вот золото — тут всё неясно. Пока сделаем так: пятую часть от каждой плавки меди откладывай. Из нее можно и ножи, и мотыги делать. И другую мелочь. Потом уже по ситуации.