Девственник

у меня не было совершенно никаких чувств. Так бывает, что вроде и внешность

привлекательная, и характер нормальный, но не тянет и всё. Как будто это не

моё. Вот так у меня с Венди. Алекс даже рассказывал, что в школе Венди

говорила обо мне, как о своём парне. О какая!

Мне было некомфортно. Я видел по ее взгляду, как неумело она пытается

скрывать свои чувства ко мне. Я ей сочувствую. Всё-таки, это ужасно быть во

френд – зоне, а держать там кого-то самому, оказывается, еще тяжелее. Она

расспрашивала меня, как будто ничего про меня вообще не знает. Забавно. Я

немного рассказал ей о Роджере. А она несколько раз попыталась узнать о моих

планах, но я умело переводил темы, так как сам не знал ответ на этот вопрос. И в

какой-то момент, у меня все же получилось грамотно закончить разговор.

Повисла пауза, предвещающая завершения нашего чепития.

– Фрайм, – она взяла мою руку, так не вовремя тянущуюся к чашке – спасибо

за чай. Мне было очень приятно узнать о тебе и вашей семье чуть больше. Если

тебе нужна будет любая помощь, знай, я рядом.

– Ааа… Да, Венди. Спасибо. Если что… я…я… всегда обращусь. – невнятно

пробубнил я и быстро убрал руку со стола.

– Я пойду, а то у меня ещё куча дел. Проводишь меня?

После этого она ушла. Довольная собой и нашей беседой. Девочка, что

следила за мной каждый день, наконец добилась своего. Я немного постоял у

открытой двери, глядя вслед уходящей Венди. Прорезавшаяся на моём лице

ухмылка родила следующую фразу: «Ну хоть кого-то я сделал сегодня

счастливым».

Закрыв дверь, я моментально вспомнил, что так ничего не придумал на

счёт родителей. У меня есть 1-2 дня, чтобы придумать как отмахнуться от

опекунов. Мне уже 16 лет! Уж как-нибудь эти жалкие 2 года я смогу прожить и

без них, а дальше уже разберусь. И Роджера я ведь не брошу… Нужно срочно что-

то придумать. Но что? А вот если бы я уже был свободен, то чтобы я сделал?

Уехал бы я из этого милого городка или остался бы здесь? Если возможно всё, чтобы я выбрал? Эх, наверное, к каждому когда-нибудь приходила мысль о

свободе.

От этих размышлений я вдруг оказался на неком рынке сценариев жизни.

Передо мной тележка, где я могу сделать хот-дог из чего угодно. Продавец

спрашивает меня “Что предпочитаете?”. А я даже ответить ничего не могу. По

логике, зачем мне есть то что не нравится. А как понять что нравится, не

попробовав. Где ответ?

Я вспомнил слова мистера Баурона: «Ответ всегда где-то внутри нас, и он

очевиден. Да, нужно только убрать хлам, который мешает его увидеть». Так, и

что же мне хочется? Да как я вообще могу это понять? Конечно, сегодня я понял, что я хочу жить со свободой в руках, но ведь этого мало. Как-то слишком не

конкретно. Тогда попробуем углубиться: Итак, мне нужна свобода. Свобода

выбирать, мыслить и действовать; свобода жить там, где и как хочу я; свобода

принимать и отвергать; свобода любить; свобода ото всех. Ок, это уже что-то. Но

как я могу свободно действовать, если жизнь постоянно находится в засаде и

только и ждёт момента, чтобы хорошенько мне врезать? Оу – оу. Стоп, Фрайм, хватит ныть! Ладно, жизнь… Я тебе ещё покажу! Мне просто нужно поспать.

Мой организм уже привык вставать рано и утром я сам проснулся в 7:00.

Долго не думая, я пошёл на улицу, чтобы позаниматься спортом. На пробежке я

почувствовал, что встал с четким желанием «проораться». И только одно место

подходит мне для этого. Мой какмень, как и всегда был на месте. Я всегда

приходил туда, чтобы выговориться, ведь океан умеет слушать.

Вернулся с камня я уже с планом в голове, и принимая душ, попытался его

продумать: “если что, для программы опекунов, я жду родственников, но, к

большому сожалению, они не могут выйти на связь так как находятся в

командировке. На самом же деле, я прозвонил только парочку, а другие номера

даже не искал. Но мне и на руку тот факт, что никто не отвечает. Осталось только

отсрочить встречу с агентством по усыновлению. Так я выиграю неделю. У меня

пока очень шаткий план на долгосрочную перспективу, но за эту бонусную

неделю я точно всё пойму. Основная задача моего плана – создать VR реальность, что у нас дома живут опекуны, кто бы они не были. В школе я могу отмахнуться

и завести разговор в другую сторону. Очень важно только оснастить опекунов

всеми необходимыми документами. Возможно я найду родственников, которые

помогут мне с документами, но останутся у себя на родине. Мне не нужны ещё

какие – нибудь родители. С меня хватит. Отныне есть только я и брат. А когда

будут приходить с проверкой, мои VR родители, неожиданно, будут во

внеплановых командировках или по другим неотложным делам в разных

городах. Вот пока так. Хм, кажется, я гений. Ух, только бы всё получилось. Значит

мне, всё же, нужно найти родственников”.

Первым делом, я ещё раз позвонил в школу, чтобы подтвердить отмену

всех занятий, иначе это может плохо для меня обернуться. Я набрал знакомый

номер, по которому мне ответила секретарша. Я вежливо спросил у неё об

отмене моих занятий и она так же вежливо ответила, что все занятия отменены

ещё после первого моего звонка.

– Это что, получается по расписанию у меня не было физкультуры вчера?

– Что, простите?

– Нет – нет, ничего. Спасибо. Всего доброго

– До сви… – я положил трубку

Вот это уже интересно.

4 Глава

Где Фрайм?

В канун нового года агентство по усыновлению работало в полной

неразберихе, плюс я, со своей стороны, подливал масло в огонь. Мне несколько

раз назначали встречу с возможными родителями, но по непонятным причинам

всё отменялось в последний момент. И если честно, это я был причиной каждой

несостоявшейся встречи. Чаще всего, я узнавал номера этих людей, звонил, притворялся секретарём и назначал встречу потенциальным родителям в

другом месте. Правда, чтобы не рисковать, так я делал всего один – два раза. А

когда меня хотели забрать в детский приют, я уходил из дома и выключал

телефон. Этот вариант был самый надёжный, так как живу я один, ни с кем не

общаюсь и спросить о моём местонахождении не у кого. Вот так я и жил весь

этот месяц. Я жил, но просто – напросто, бежал от своего будущего. Теперь я

знаю какого это бежать с чувством безысходности. Жалкое ощущение.

Было время я ночевал в палатке на утёсе. И старался не попадаться никому

на глаза, потому что меня могли бы заставить ходить в школу или, опять же, отправить в этот жалкий приют. Я уходил и жил в палатке или закрывался дома.

Я не мог ни о чём думать. Я судорожно пытался, но просто не знал, как обмануть

всех и сохранить брата. Возможно тогда, я сдался.

После смерти папы, врач позвонил моему дяде Рику – тому самому папе

Эллы, чтобы сообщить об этой новости и решить вопрос с похоронами. Семья

дяди выслала денег и заказала у похоронного агентства их услуги. Я не мог

отказаться или высказать своё мнение на этот счёт, потому что всё это

происходило за моей спиной. Похороны прошли в Сан Франциско и прошли

хорошо, если вообще так говорят. Одной задачей / проблемой меньше. Теперь

можно было сосредоточиться на другом.

Спустя время, настала пора уже вызволять Роджера из больницы. Кстати, он так со мной и не разговаривал. Как мне сказали медсёстры, он вообще ни с

кем не разговаривал. Роджер, видите-ли, обиделся, что я оставил его в больнице, был у него всего один раз и, вообще, всё ещё не рассказал ему обо всём. Эту

проблему я пока был не готов решать. Я до жути презираю обиды. Обида – это

показатель слабости, а ведь Роджер не слабый. “Я люблю брата, но он просто

глуп, если не видит, что я утаил смерть отца, исключительно ради сохранности