Осколки прошлого

Лора вдохнула, медленно выпустила воздух из легких.

– Мне просто… Мне просто нужно время, Гордон. Мне нужно какое-то время в одиночестве, чтобы как следует подумать.

– Тебе нужен юрист по уголовным делам, чтобы подумать за тебя.

– А тебе нужно прекратить говорить мне, что делать! – со страшной злобой проскрежетала она. – Хоть когда-нибудь твои попытки меня застращать срабатывали? Срабатывали? – Она не ждала ответа. Она повернулась к Гордону и заорала на него: – Вот почему я ушла от тебя! Мне нужно было сбежать от тебя, вычеркнуть тебя из своей жизни, потому что ты понятия не имеешь, кто я. Никогда не понимал и никогда не поймешь.

Каждое слово было как пощечина.

– Господи. – Лора ухватилась за поручень над дверью и попыталась переместить вес со своей больной ноги. – Ты так и будешь стоять или мы все-таки поедем?

Энди ждала, что отец скажет Лоре, что до дома она может добираться пешком, но он этого не сделал. Он отвернулся от нее и посмотрел вперед. Включил передачу. Глянул через плечо, прежде чем нажать на газ.

Машина двинулась.

Энди сама не поняла зачем, но повернулась, чтобы посмотреть в заднее ветровое стекло.

Алабама так и стоял под навесом у входа в больницу. Он приподнял бейсболку еще один, последний раз.

Выражение лица ее матери… Паника? Страх? Отвращение?

«Что-то не так, офицер?»

Алабама продолжал стоять как вкопанный, когда Гордон свернул налево и съехал с подъездной дороги. Он все еще стоял, когда они уже ехали по улице.

Энди смотрела, как он смотрит на их машину, пока он не превратился в маленькую точку вдалеке.

«Сожалею, что ваша жена и дочь оказались в такой ситуации».

Откуда он знал, что Гордон ее отец?

Энди стояла под душем, пока не кончилась горячая вода. Навязчивые мысли носились в ее голове, как стая москитов. Она не могла моргнуть, чтобы не вспомнить какой-то случайный момент в дайнере, на видео, во время допроса, в машине.

Все это казалось полной бессмыслицей. Ее мать – пятидесятипятилетняя специалистка по нарушениям речи. Боже, да она в бридж играет! Она не убивает людей, не курит сигареты и не конфликтует с «легавыми».

Энди старалась не смотреть на свое отражение в зеркале, пока сушила волосы в ванной. Ее кожа на ощупь была как наждачная бумага. Из головы торчала целая россыпь мелких стеклянных осколков. Края потрескавшихся губ начали кровоточить. Нервы никак не успокаивались. По крайней мере она надеялась, что это нервы. Может, она была такой дерганой из-за недосыпа, или из-за дефицита адреналина, или из-за безнадежного отчаяния, которое она испытывала каждый раз, когда вспоминала, что́ ей сказала Лора, прежде чем Энди зашла в дом.

«Я не собираюсь менять свое решение. Ты должна уйти сегодня».

Сердце Энди так болело, что взмах пера мог бы вывернуть его наизнанку.

Она перебрала стопку чистых вещей и нашла пару спортивных шортов с подкладкой и темно-синюю рабочую рубашку. Она быстро оделась и подошла к окну, застегивая пуговицы. Гараж стоял в стороне от дома. Комнатка над ним была ее секретной пещерой. Серые стены. Серый ковер. Плотные шторы. Потолком служила покатая крыша, и жить здесь можно было только благодаря двум крошечным мансардным окнам.

Энди стояла у одного из них и смотрела на дом матери. Она не слышала, как спорят ее родители, но знала, что́ происходит, как обычно люди знают, что умудрились заработать отравление. Ее охватило ужасное, липкое ощущение, что что-то не так.

Смертный приговор.

Где ее мать вообще научилась так останавливать ножи? Лора никогда не имела никакого отношения к армии. Насколько Энди знала, она никогда не посещала никакие курсы самообороны.

Почти каждый день своей жизни последние три года ее мать проводила либо пытаясь не умереть от рака, либо претерпевая жуткие унижения, которые влекло за собой лечение. Не то чтобы у нее было много свободного времени упражняться в рукопашном бое. Энди удивляло, что мать в принципе может так быстро двигать рукой. Лора с трудом поднимала пакет из магазина даже здоровой рукой. Рак груди поразил ее грудную клетку. Врачам пришлось удалить часть мышечной ткани.

Адреналин.

Может быть, дело в этом. Бывали же самые разные истории про матерей, которые поднимали автомобили, чтобы спасти своего ребенка, и демонстрировали прочие невероятные физические способности, защищая своих детей. Конечно, это происходило не каждый день, но такие случаи были.

Однако это не объясняло выражение лица Лоры, когда она выдергивала нож. Пустое. Практически профессиональное. Ни паники. Ни страха. Она могла с тем же успехом сидеть за столом и просматривать карту пациента.

Энди содрогнулась.

Вдалеке прогремел гром. Солнце должно было сесть только через час, но тучи были темными, тяжелыми и предвещали ливень. Энди слышала, как на берег обрушиваются волны. Чайки крикливо обсуждали планы на ужин. Она снова опустила взгляд на аккуратное бунгало своей матери. Гордон расхаживал взад и вперед перед кухонным окном. Мать сидела за столом, но единственное, что Энди могла разглядеть, – это ее рука, не та, которая была зафиксирована на уровне ее талии, а та, которая лежала перед ней на салфетке. Лора периодически постукивала пальцами, но в основном сидела неподвижно.

Энди увидела, как Гордон всплеснул руками. Он пошел в сторону кухонной двери.

Энди отошла назад в тень. Она услышала, как дверь с грохотом захлопнулась. Снова осторожно выглянула в окно.

Гордон спускался по ступенькам веранды. Детектор движения среагировал и включил яркие фонари. Он поднял голову и посмотрел на них, прикрыв глаза рукой. Вместо того чтобы пойти в жилище Энди, он остановился на нижней ступеньке, сел и уронил голову на ладони.

Сначала она подумала, что он плачет, но потом поняла, что он пытается вернуть себе самообладание, чтобы Энди не разволновалась еще больше, когда увидит его.

Она видела, как Гордон плачет, всего однажды. Только один раз. Это было в самом начале развода ее родителей. Он не дал волю эмоциям, не разрыдался, ничего такого. То, что с ним произошло, было гораздо хуже. Слезы просто катились по его лицу: одна длинная мокрая дорожка за другой, как конденсат по стеклу. Он не переставая шмыгал носом и вытирал слезы тыльной стороной ладони. Он вышел на работу утром, будучи уверенным, что вот уже четырнадцать лет состоит в счастливом, крепком браке, а к обеду ему доставили документы на развод.

«Я не понимаю, – говорил он Энди в перерывах между всхлипываниями. – Я просто не понимаю».

Энди не помнила человека, который был ее настоящим отцом, и даже слова «настоящий отец» звучали как предательство по отношению к Гордону. «Донор спермы» звучало как-то слишком по-феминистски. Не то чтобы Энди не была феминисткой, но она не хотела быть такой феминисткой, которых ненавидят мужчины.

Ее биологический отец был офтальмологом, с которым Лора познакомилась на курорте. Что было странно, потому что мать ненавидела любые путешествия. Энди думала, что они встретились на Багамах, но ей рассказывали эту историю настолько давно, что некоторые детали стерлись.

Вот что ей было известно: ее биологические родители так и не поженились. Энди родилась в первый год их отношений. Ее биологический отец, Джерри Рэндалл, погиб в автокатастрофе по дороге домой из Чикаго, когда Энди было полтора года.

В отличие от родителей Лоры, которые умерли еще до рождения Энди, бабушка и дедушка со стороны биологического отца – Лаверн и Фил Рэндалл – были еще живы. У нее было где-то старое фото, на котором она, в возрасте не старше двух лет, сидит у них на коленях. На обшитой деревянными панелями стене за их спинами висела картина с изображением пляжа. Диван выглядел потрепанным. Они казались добрыми людьми и, может, в каком-то смысле такими и были, но они разорвали отношения и с Лорой, и с Энди, когда в их жизни появился Гордон.

Кто бы мог подумать. Гордон был членом «Фи Бета Сигма»[9], выпускником Школы права Джорджтаунского университета, на последних курсах обучения работал добровольцем-координатором в Habitat for Humanity[10]. Гордон играл в гольф, слушал классическую музыку, возглавлял местное общество дегустаторов вина, а в качестве своего призвания выбрал одну из самых скучных областей права и помогал состоятельным людям распорядиться, на что пойдут их деньги после смерти.

9

«Фи Бета Сигма» (англ. Phi Beta Sigma, греч. ΦΒΣ) – одно из студенческих братств, т. е. общественных организаций студентов высших учебных заведений. Основано в 1914 г. в Университете Говарда в Вашингтоне. Исторически является афроамериканским братством. (Прим. пер.)

10

Habitat for Humanity International (также HFHI и просто Habitat for Humanity (англ.) – Среда обитания для человечества) – международная неправительственная некоммерческая организация, основанная в 1976 году, занимающаяся главным образом строительством простого и доступного жилья для бедных и бездомных по всему миру. (Прим. пер.)