Первый встречный

Ксения нашла глазами невозмутимый взгляд Романа. Тот, напротив, был спокоен, уверен и полон решимости. Девушка невольно залюбовалась им. Ноздри раздуваются в предвкушении, в расширенных зрачках горит азарт. Жаждет крови. Опытный боец, гладиатор, уже неоднократно познавший вкус победы и пристрастившийся к нему. Желающий окунуться в это упоительное чувство снова. Всё-таки правильно он сказал. Оставь войну мужчинам.

Уверенность Романа немного погасила волнение, но поселившиеся в душе смятение на уровне интуиции не покидало её:

— Рома, а может всё-таки не надо? Всего два года… Даже почти полтора. Я ведь уже нашла чем заняться… Закончу аспирантуру, освою новую профессию… А если не понравится, можно представить как будто в декрет сходила…

— Ну, в декрет, я надеюсь, ты скоро уйдешь по-настоящему, — Роман обнял её за плечи и потёрся щекой о висок, — С должности Юриного зама. Ну, или на худой конец заведующего отделением… — Он растянул губы в лукавой улыбке и интимно прошептал в ухо, — Сегодня же начнем серьезно работать над этим, — и уже вслух добавил, — А пока нужно довести начатое до конца. Я не привык бросать перспективные дела на середине. Повторяю. Ничего не бойся. У меня всё под контролем. Давай, Саша, включай запись.

— На какое время мотать, Ксения Сергеевна? И какую камеру? — охранник вопросительно посмотрел в её сторону.

— Ту, которая на входе в неврологию, где видно весь коридор. Примерно с девяти вечера.

Глядя на экран, где в ускоренном режиме транслировалась повседневная жизнь больницы, Ксения вновь погрузилась в атмосферу того вечера. Вот она возвращается из реанимации. Здоровается со сменившимися медсёстрами на посту. Вот пошла на обход, открыла дверь в одну палату, другую. Здесь что-то не понравилось, выговорила санитарке, та побежала за постельным бельем. А там больному поплохело, сделала срочные назначения, выглянула в коридор. Видно, как медсестричка спешит с заряженной стойкой от системы. Вот та самая дверь. Вошла не сразу. Помедлила, собираясь духом. Через пару минут вышла. Лицо напряжённое, губы дрожат… Вытерла слёзы рукой. Почти пробежала мимо поста к себе в ординаторскую. Медсестры сочувственно смотрят вслед и, наклонившись друг к другу о чём-то шушукаются. Вот появился Тихонов. Помахал рукой девочкам на посту, что-то сказал, улыбнулся, вручил им торт. Кивнул в сторону сестринской. Санитарочка с выпечкой ушла туда, видимо, ставить чайник. Алексей открыл дверь ординаторской. Зашёл. Пробыл там несколько минут, вышел. Осмотрелся вокруг. Коридор пуст. Весь персонал в сестринской, пьет чай с подаренным Алексеем тортом. Оглядываясь, идёт в конец коридора. В ту самую палату. Через семь минут выходит и направляется к запасному выходу.

— Стоп, — Роман торжествующе огляделся, — вот и доказательства. Время смерти, надеюсь, совпадает?

— Да. Только надо ещё найти мотив, — проговорила Ксения и поёжилась. Чувство надвигающейся беды черной тучей затягивало душу.

— А что там доказывать? — пожал плечами Роман, — Тебя хотел подставить. Мы будем делать упор на это. А дело с оружием дальше пусть раскручивают ФСБшники. Ищут связь, проверяют окружение, инженера этого погибшего… Нужно просто им идейку аккуратно подкинуть.

— Я бы ещё камеру с вертолётной площадки посмотрела, — задумчиво предложила Ксения, — Она должна быть направлена как раз на главный корпус.

— Хорошая идея, — поддержал Роман.

На второй записи были отчётливо видны два силуэта в открытом окне. Мужчины с зажженными сигаретами стоят и о чём-то разговаривают. Потом один из них толкает другого через подоконник.

— Железобетонные доказательства. Никто теперь Тихонова не отмажет, даже если сильно захочет, — довольно потёр руки Роман, — сядет лет на шесть минимум. Лично позабочусь.

Ксения закусила губу и отвернулась. Её разрывало пополам странное чувство. Было абсурдным сознавать, что она, оказывается, совсем не знала человека, с которым прожила полжизни. Делила еду и постель, воспитывала детей. Неужели любовь делает людей настолько слепыми? За пятнадцать лет супружества Ксения ни разу не услышала каких-либо тревожных звоночков. Думала, что у них всё прекрасно. Как можно было оставаться такой наивной?

Глаза открылись резко и беспощадно. В тот день, в суде. Это была шоковая терапия. Катастрофа, апокалипсис. То, что она любила и чему верила в один момент рухнуло, как карточный домик. Фундамент жизни превратился в пыль. Потом всё хуже и хуже… А теперь оказывается, что он способен на жестокое, хладнокровное убийство. И, возможно, производит и продает оружие. То есть счёт загубленным жизням идёт уже на десятки, если не сотни… Он. Лёша Тихонов. Её первая любовь, первый мужчина, отец её сыновей.

Но, вопреки всему, Ксения не желала ему зла. Просто хотела вернуть своё. Восстановить право заниматься врачебной деятельностью. А после этого навсегда вычеркнуть его из жизни. И всё. А теперь её справедливое желание реабилитироваться означает лишить их общих детей отца на долгих шесть лет. А если будут доказаны другие эпизоды, то на все двадцать…

Есть ещё и третья сторона. Роман. Попробуй, останови его сейчас, когда он уже почувствовал добычу… Горячий, бесстрашный, дерзкий, он не упустит шанс наказать обидчика любимой женщины. Восстановить справедливость. Тем более, на его стороне закон. Любой мужик желает почувствовать себя героем, принцем из красивой сказки. Потешить своё самолюбие. Все мужчины нуждаются в этом. И поэтому Роман тоже слеп и самоуверен. А значит, может переоценить свои силы и наделать ошибок…

Тихонову же терять уже нечего. Он, как волк, обложенный флажками, загнан в угол, очень опасен и способен на всё. И главный враг — Роман Литвин. Тот, кто прилюдно уличил его во лжи, сорвал грандиозные планы, забрал жену, вплотную подобрался к бизнесу и детям… И пощады ему не будет…

45. Ксения. Начало конца

Следующие несколько дней прошли незаметно. Роман уволился из больницы. Дела фирмы требовали его постоянного присутствия. Ксения перевелась на должность юрисконсульта и потихоньку постигала премудрости юриспруденции. Настя заняла должность секретаря.

Целыми днями Роман пропадал в своей конторе, часто возвращался усталый и злой, но Ксения действовала на него успокаивающе. В ней он черпал жизненные силы. Эта женщина была для него глотком живительной влаги в изнурительную жару. Его персональным источником с живой водой. А она, неожиданно для себя открыла давно забытые простые удовольствия — например самостоятельно приготовить ужин для близкого человека. Ксении нравилось удивлять, творить, чувствовать себя незаменимой. Наконец-то не только на работе.

Им никто не был нужен. Отгородившись от мира, они, обнявшись, валялись на диване, обсуждая просмотренный фильм или просто делясь новостями. Тихие вечера вдвоем, обмен внутренней энергией, подзарядка друг от друга. Синергия. Сплетённые пальцы, нежные прикосновения, поцелуи, мимолётные или пьянящие, от которых кровь быстрее несётся по венам, тепло на коже, оставленное любимыми руками. Безумные вспышки страсти или утонченные медленные ласки, ночи любви до рассвета. Тихая идиллия, полное растворение. В этой квартире больше нет мужчины и женщины. Эти двое — единое целое. Неделимые, сросшиеся душами. Разъединить — означает убить обоих.

И, наверное, это и есть то самое счастье, о котором говорят в прошедшем времени. Оно было. Но понимаешь это только потом.

Где-то в бесконечных просторах вселенной, там, где пишутся книги человеческих судеб, уже беспощадно тикает таймер обратного отсчёта…

***

Роман вернулся с работы с настроением ещё мрачнее, чем обычно: — С сегодняшнего дня ты не выходишь из квартиры одна, — изрёк он, — тебя будут сопровождать Саша или Коля, — его голос звучал твёрдо и не допускал возражений.

— Что случилось? — встревоженно спросила Ксения.

— Пока ничего. И, надеюсь, не случится. Матери позвони. Пусть вещи пакует. И детей собирает. Завтра я отправлю за ними машину.