Страница 11 из 14
– Какого третьего?
– Стандартный состав разведывательно-диверсионной группы немцев три-четыре человека. Обязательно – радист. Он, как правило, непосредственно в диверсиях не участвует. Его берегут и очень грамотно используют в радиоигре. Целые полки снимают с передовой, давая ложные команды якобы из штаба дивизии… На дорогах ложные комендантские группы останавливают и расстреливают командирские машины. Сеют панику и распространяют лживые слухи… Так что хотел сказать, Пал Григорьевич, осторожней в воздухе. Вычислят, завлекут в засаду…
– Как вычислят, когда каждый вылет на другом самолете.
– Зато позывной и твое «ПКБэСНБэ всегда с тобой.
– Виноват. Дурная привычка…
Васильев глянул на часы.
– Пойду. Мыртов уже должен подготовить клиента для разговора со мной. Кстати, о нем. Вы оба – белые и пушистые – держите его за держиморду и морального урода, которому хлеба не надо, дай только поиздеваться над людьми, а сами ни разу не дали повод для подозрений, действуете всегда строго по уставу и инструкциям… Ведь так?
– Ну… – неопределенно промычал Хренов.
– Снизойдите до того, чтобы понять – он делает свое дело. Не всегда элегантно и тактично, но как может. Сегодня из-за вас рисковал жизнью. И завтра будет… Так что там товарищ Иисус говорил? «Не судите и не судимы будете».
Васильев бросил окурок и тяжелой поступью побрел в сторону КП.
Допрос диверсанта еще не закончился, но в полку уже знали – охотились на Беса. Командование в лице командира, комиссара и начальника штаба решало, что с ним делать.
– Перевести в Оренбург, пусть молодняк готовит, – первым высказался НШ.
– Учить взлету-посадке – не его уровень. Учить летать и учить сбивать – это не одно и то же. У нас половина полка мечтает с ним ведомыми слетать. На «Гамлета» посмотри. После «рамы» заматерел… А как он «мессера» позавчера приложил!
– Вижу, командир, не хочешь ты Беса отпускать.
– Конечно, не хочу. Ты не представляешь, что значит услышать во время собачьей свары: «Ахтунг! Ахтунг! В небе Бес!». И, имея численный перевес, фрицы растворяются в тумане… Его знают, уважают и боятся – это, по-твоему, ничего не стоит?!
– Назначь его тогда комэском…
– Ну у тебя, комиссар, и повороты. Кто же допустит вчерашнего вольнонаемного комэском?
– А мы его заштатным. Пусть молодняк натаскивает. Сам говоришь, у него здорово выходит.
– Слушай, в этом что-то есть… Завтра-послезавтра ждем пополнение, не брать же их в бой. Выбьют, как курей, – вслух рассуждал Павлов.
– Ты слышал, командир, у немцев есть элитная эскадра «Зеленое сердце»? – подал голос начальник штаба.
– Ну…
– Давай и нашу назовем. Только позаковыристей, например «Зеленый хрен»?
Комиссар схватился за живот и буквально покатился от хохота. Командир подождал, пока истерика закончится, спросил:
– Ты чего?
– Просто представил, как НШ «Зеленый хер» нарисует на фюзеляже…
– Не «хер», а «хрен»…
– Да какая разница! «Где служил, боец?» – «Да в херовой эскадрилье!» Представляешь? – комиссар опять схватился за живот.
– Да ну тебя… Хотя мысль дельная. Не комэском, конечно, а пилотом-инструктором. Почему бы и нет? – подвел итог совещанию командир полка.
Через неделю одетый в черную робу Бессонов вышагивал перед строем лейтенантов. Юных и бестолковых, красивых до невозможности в своей еще не примятой новенькой форме.
– Забудьте, чему вас учили в училище, – начал свою вступительную речь Бессонов.
– Я это уже слышал на заводе после ремесленного, – прокомментировал один из лейтенантов, и по строю покатился смешок.
– Самый умный? – Бессонов подошел вплотную. – Ваша фамилия?
– Лейтенант Смыслов, товарищ рядовой, – очень вальяжно, делая ударение на последнем слове, ответил лейтенант.
– Свободен, лейтенант Смыслов. Идите доложите командиру полка, что готовы валить «желтоносых» без всякой доподготовки.
Лейтенант такого оборота не ждал и, явно стушевавшись, добавил:
– Я, конечно, извиняюсь, но забыть, чему учили, – это, по-моему, слишком.
– Вас, лейтенант Смыслов, учили взлетать и садиться и еще мужественно умереть за Родину. Я буду учить летать, побеждать и жить за Родину. Разницу улавливаете? Кто не согласен, свободен.
Никто не тронулся с места.
– И еще. Без протокола и лишних реверансов. Кто допустит вольности в небе, пойдет на кухню чистить картошку. А кто не выполнит приказ, получит по ребрам, – Бессонов достал из-за голенища сапога плетку, которая досталась ему на память от абверовцев. – А кто позволит еще раз ткнуть мне своим офицерством, пойдет чистить сортир. Уловили? Я доходчиво объяснил?
– Куда доходчивей… А еще говорили «из графьев»…
– Когда победим и вам понадобятся курсы, как вести себя в благородном обществе, подходите, научу. А теперь слушай мою команду: даю час, чтобы эти пулеметы, – Бессонов показал на выложенные в ряд ШКАСы, – блестели как у мартовского кота яйца. Не забудьте надеть черные робы. Время пошло!
Командир полка с комиссаром наблюдали эту сцену издалека, но слышали каждое слово.
– «Давай представим, давай представим…» Обошелся без нашего представления. По-моему, очень доходчиво объяснил.
– Да уж, – подтвердил уполномоченный по политико-моральному состоянию полка. – У Беса, похоже, не забалуешь…
И начались у новоиспеченных лейтенантов черные дни и ночи. Они перестали ходить, только бегали. Остальные летчики, наблюдая со стороны, посмеивались: «Смотри, как Бес чертей гоняет…» К лейтенантам вернулись первобытные инстинкты и базовые желания – только спать и есть.
– Закончится это издевательство, я ему морду набью…
– А я на гауптвахте сгною… Офицера сортир чистить… Дорвался до власти, солдафон…
Такие разговоры шли в казарме, где новоиспеченные сталинские соколы выплескивали свои впечатления за день. Недолго… Минуты три… Потом они уже храпели без задних ног, чтобы утром сорваться с постели и носиться целый день, как молодые солдаты в карантине.
Однако на третий день к ним заглянули «старики».
– Что, замучил вас Бес? – спросил «Гамлет».
– Больно много на себя берет, – тут же отозвался Смыслов.
– Придурок, ты даже не представляешь, как вам повезло.
– У нас в училище такой старшина был… После выпуска получил…
– Не мог твой старшина быть таким. Поверь, салага. Вас учит летяга от бога. Половина летчиков полка хотела бы быть на вашем месте.
– Да что в нем такого особенного? Все равно получит…
– Бэс в бою эскадрильи стоит. Он мнэ – брат… жизнь спас… ты эта панимаэш?! – взорвался Мухамедов.
– Три «мессера» за один бой… Да у каждого больше сотни сбитых – это, по-твоему, ничего особенного? Запомните, желторотые, гавкнете на Беса, не командир полка, а мы вам морды набьем, – подытожил Давлетшин, и они с приятелем удалились из кубрика.
Лейтенанты вняли, но не сразу. Для начала Бес заставил их вспомнить, что они знали и чего не знали о своем самолете и всех немцах, которых могли встретить в воздухе. Особенности вооружения «Як-1». Расхождение трасс пушки и пулеметов, точка схождения, как беречь боезапас и когда его беречь не стоит. Потом пошли полеты «пеше по-самолетному». Полет парой, этажерка, выход на атаку, уход от атаки, разбег, сбор…
Наконец, взлетели по-настоящему. Не взлет-посадка, а до седьмого пота. На собственной шкуре прочувствовали, что у пилота «перья в заднице растут не в одночасье, а пропорционально налету…». Молодые летчики безуспешно пытались удержаться в хвосте у Беса и вынуждены были потом бегать по аэродрому друг за другом, держась за талию одной рукой, а другой изображая крыло. Потом выпускали «утку» по одному и парой ловили ее в прицел. Когда «уткой» работал кто-то из обучаемых и пару вел Бес, получалось легко и непринужденно. Когда ведущий был свой, получалось через раз. Когда же цель изображал сам инструктор, даже близко никто не мог прицелиться. И буквально через десяток секунд Бес уже был в хвосте атакующих.