Страница 14 из 15
Но это были только первые эмоции. Потом влетался и превышение аэродрома в 1800 метров над уровнем моря, обилие гор и многое другое, поначалу бывшее непривычным – стало нормой.
В свою первую командировку в Афганистан Александр Бондаренко с декабря 1981-го по июль 1982-го выполнил 75 боевых вылетов. Полеты были на фото и радиотехническую разведку заданных квадратов: горных перевалов, районов «зеленки», населенных пунктов. Задачи были не из легких. Надо было выйти в заданный район, обнаружить требуемый объект, правильно построить маневр и сфотографировать объект. Желательно с первого захода. Как оказалось, с земли по самолетам стреляют… Приходилось летать и вдоль пакистанской границы на радиотехническую разведку. Бывало, что в баках после посадки оставалось по 100–150 литров, и это при аварийном остатке для МИГ-21 в 550 литров. Что называется, без права на ошибку в заходе на посадку. На второй круг не уйдешь. За вторую командировку в Афганистан Александр Владимирович совершил 135 боевых вылетов на штурмовку и нанесение бомбовых ударов по наземным целям. Летал по 2–3 раза в день. В мае 1985 г. капитан Бондаренко был награжден двумя орденами Красной звезды. Один из них – за первую командировку. Награда нашла героя.
Наш борт, прижимаясь кончиком правого крыла к горам, начал снижаться, вкручиваясь в узкую долину Кабула. Кишлаки, бесцветная лента реки, желто-бурые поля… Тяжелый транспортный «Ил» стремительно спускался вниз, а под крыльями плыла залита солнцем чужая, неведомая мне земля. Высоченные карандаши минаретов, каскады глинобитных саклей, как ласточкины гнезда, прилипших к скалам.
Гул двигателей стал стихать, вибрация прекратилась, и казалось, самолет недвижимо повис над землей. Я посмотрел в иллюминатор. Мимо нас проносились серые ангары, автомобили, голубые фанерные домики, вертолеты с обвислыми, будто вымокшими под дождем лопастями.
Кабульский аэродром живет бурно. Воздух насыщен гулом моторов, посвистом крыльев, гудками автомашин. Будто гуси на воду, чуть задрав носы и вытянув вперед черные лапы, садятся транспортные самолеты. Взлетает эскадрилья афганских МИГ-21, они уходят круто, с коротким интервалом, светя красноватым пламенем форсажа.
Вторая эскадрилья – на очереди. Из их хвостов бьют реактивные струи, не позволяя проехать колонне машин. Взлетели, и ЗИЛы, УАЗы снова заметались между северной и южной стоянками, мчатся по посадочной полосе, трясутся рядом с ней по ухабам.
Вдали аэродрома видны нацеленные в небо ракеты ПВО.
К афганскому МИ-8 какие-то вооруженные люди ведут двух мужчин с завязанными глазами. – ХАДовцы ведут пленных душманов, – объясняет, встречающий меня, майор Александр Донских.
Кабульский аэродродром заслуживает особого рассказа. Это удивительное место, где потом мне приходилось многократно бывать, возвращаясь из Баграма, Джеллабада, Шинданта, Кандагара и других гарнизонов. Слышал я самые различные истории о том, что здесь происходило, когда в конце декабря 1979 года один за другим садились военно-транспортные самолеты с первыми советскими военными на борту, которым выпало вскоре штурмовать дворец Амина и обеспечивать ввод советского ограниченного воинского контингента. Аэродром видел многое. С его взлетной полосы уходили на Родину большие и малые специальные самолеты, которые у нас называли «черным тюльпаном», которые уносили домой в цинковых гробах мальчишек, погибших в боях и умерших от ран в кабульских госпиталях. Это называлось – «груз 200»…
…Возле белой башенки аэровокзала «Боинг-707» набирает горючее. Наверное, готовится к рейсу в Европу. Кабульский аэродром имеет статус международного аэропорта, но кого и чего на его взлетной полосе ни приходится видеть. И как приходилось летать нашим летчикам в этом «проходном дворе».
Вспомнил рассказ капитана А. Бондаренко: «Как-то взлетали парой на задание Степан Козий со своим ведомым Гридиным. И вдруг, перед самым отрывом, на ВВП (взлетно-посадочную полосу) выскакивает на полной скорости КАМАЗ инженерного батальона, который базировался недалеко от полосы, с другой стороны. Козий оторвал самолет без необходимой скорости, практически на срывных углах атаки. Неимоверно задрав нос, МИГ оторвался от земли, но в набор высоты почти не шел. Самолет все же зацепил колесом основной стойки кабину автомобиля и здорово ее помял. Чудом обошлось без жертв. Вернувшись Козий подошел к начштаба эскадрильи и попросил: «Товарищ капитан, заберите у меня дня на три оружие и не выдавайте, а то я этого водилу застрелю!».
Самолет тогда повреждений не получил, не пострадала даже пневматика. Ну а инжбатовцы виновных – ни водителя, ни старшего машины – так и «не нашли «. Было это летом 1980 года…
Едем в город. Офицер штаба армии поставил автомат между коленями, приглашает на заднее сидение «Волги». За воротами аэропорта, возле арыка, сидят афганские солдаты. На костре готовят обед. Едем по широкой, обсаженной платанами магистрали, и, как всегда при первой встрече, глаза жадно ловят каждую деталь.
В этой части города машин немного. Семенит по обочине вдоль глухой глиняной стены тонконогий ослик. На спине – подушка, на подушке, скрестив под собой ноги, сидит старик в чалме, смотрит поверх машин в небо, не едет – плывет. Тянется скучная стена, но вдруг вспыхнула за ней шитая золотом тюбетейка, промелькнуло девичье лицо…
Смешение времен и племен! Бегут размахивая портфелями, смеясь девушки в джинсах и пестрых кофточках. Движутся продолговатые зеленые или табачного цвета шелковые мешки. Ног совсем не видно, а там, где предположительно должны находиться глаза, нашита на мешок черная сетка. Каракулевая шапочка и европейский костюм. Белая чалма, белая рубаха под черным жилетом и широчайшие серые штаны. Старик, закутанный в римскую тогу.
Рядом с нами едет автобус, такой же, как все другие в Кабуле, разрисованный цветами и узорами. Глянул в его окно, там – коровы. Печальными мордами тычутся в окно. На крыше автобуса женщины в паранджах и ребятишки. Пронзительный крик ишаков, звенящий чистый воздух и высокомерное, испепеляющее чужаков солнце. Неведомый до сей поры сказочный и загадочный Афганистан.
Трудное небо
После глубоких ущелий, снежных вершин Гиндукуша, после сморщенной коричневой кабульской земли и встрепанных гор раскинувшаяся долина радует глаз изумрудной зеленью. Под крылом самолета малахитом переливается буйная субтропическая растительность. Обрамленные пирамидальными кипарисами и раскидистыми эвкалиптами четкими квадратами выделяются ухоженные поля государственных ферм и кооперативов.
Если внимательно вглядеться, можно различить работающих на полях людей белые чалмы на головах которых – будто раскрывшиеся коробочки хлопка.
Аэродром, на котором мы приземлились, расположен рядом с городом, чуть восточнее, возле шоссе что идет от Кабула к Хайберскому перевалу.
По раскаленной, из гофрированного железа, взлетно-посадочной полосе иду к двухэтажному домику со стеклянной башенкой, который стоит на краю аэродрома. Рядом – штабные машины, поодаль – зеленые контуры жилых модулей. Словно спасаясь от зноя, припали к земле вертолеты с поникшими лопастями. Возле них – летчики и техники в выгоревших от солнца светло-голубых костюмах. Идет подготовка к полетам, которые начнутся, когда отступит жара. Через открытое окно слышно, как с вышки руководителя полетов то и дело запрашивают метеоролога: «Доложите температуру!»
Ответы удручающе однообразны: «Плюс сорок девять; плюс сорок девять с половиной».
Нас встречает невысокий худощавый, но крепко «сшитый» с пышной копной черных волос подполковник: Виктор Петрович Целовальник. Прошу…
Проходим в помещение – на незнакомых офицеров смотрят спокойно и без любопытства: сколько проходит тут разного люда – командированного для служебных проверок, добирающегося с оказией до своих гарнизонов, отпускников, возвращающихся из Союза, их сразу отличишь – все они какие-то просветленные, чистенькие и отмытые. Тех, кто только отправляется на Родину, можно узнать по выгоревшей форме да сосредоточенному, деловому поведению, словно они еще не отрешились от своих повседневных забот да и просто-напросто еще не осознали до конца, что уже считанные часы отделяют их от совсем другой жизни, где забор вокруг сада – это прежде всего защита от озорных мальчишек и что мимо него можно проходить спокойно – тишину не нарушит ни громкий выстрел из гранатомета, ни очередь из пулемета…