Страница 13 из 15
Из воспоминаний полковника В. Колесника:
«Вечером следующего после штурма дня всех руководителей операции чуть не уложил пулеметной очередью советский солдат. Возвращаясь на аминовском «Мерседесе» с банкета, посвященного успешному завершению операции, мы были обстреляны недалеко от здания Генштаба, которое охраняли десантники. Первым заметил странные вспышки на асфальте и сообразил, что они означают, О. У. Швец. Он выскочил из машины и покрыл часового отборным матом. Это было лучше чем пароль.
Вызвали начальника караула. Появившийся лейтенант для начала получил от Швеца в ухо, а лишь потом выслушал порядок применения оружия часовым на посту. Мы подошли к машине, в капоте которой зияло несколько пулевых отверстий. Немного выше, и ни меня, ни Эвальда Козлова в живых бы точно не было. Генерал Ю. И. Дроздов подошел к лейтенанту и негромко сказал: «Спасибо тебе, сынок, за то, что ты своего солдата стрелять не научил». После этого инцидента мы приехали в наше расположение и для того, чтобы снять нервное напряжение, выпили четыре или пять бутылок водки. Но стресс был настолько сильным, что водка нас не взяла. Несмотря на две бессонные ночи и бой, я так и не смог заснуть».
Второго января 1980 года личный состав «мусульманского» батальона был переброшен двумя Ан-22 в Ташкент. Полковник В. Колесник попрощался с личным составом отряда и убыл в Москву. Прибыв в столицу он сразу доложил о результатах и ходе операции генералу армии Ивашутину Петру Ивановичу, который руководил тогда ГРУ. Он выслушал доклад, забрал у полковника подготовленные им документы, закрыл их в свой сейф и сказал, чтобы без его ведома Василий Васильевич никому ни о чем не рассказывал. Но на следующий день он снова вызвал В. Колесника, дал своего порученца, машину, вручил его план операции и сказал прибыть на доклад к Устинову.
В приемной министра ожидали генерал-полковники, генералы армии. Трудно передать любопытство и изумление, появившееся на их лицах, когда они увидели, что полковника встречает порученец министра, который сам был генерал-лейтенантом, и помогает ему снять шинель. Порученец, повесив шинель Василия Васильевича, сказал: «Проходите, Вас ждет министр.»
Из воспоминаний полковника В. Колесника:
«В кабинете Устинов меня обнял, расцеловал, после посадил за стол и, достав «Marlboro», предложил закурить. Я извинился и сказал, что курю только «Беломор», но папиросы оставил в шинели. Устинов попросил порученца принести их, мы закурили, и я начал рассказывать. Когда я достал план для того, чтобы объяснить, как мы действовали, министр увидел, что он не утвержден, и надпись, которую я сделал в кабинете Магомедова. Покачав головой, он сказал: «Я понимаю, почему осторожный кавказец Магомедов не поставил свою подпись на твоем плане. Но почему Иванов не расписался, я понять не могу». Тактично промолчав, я продолжил рассказ. Министр слушал очень внимательно, его интересовало все, но особенно он интересовался техникой. Как она вела себя в бою, насколько эффективны оказались ЗСУ и АГС-17, инженерные боеприпасы. Тогда появились первые РПГ-18 «Муха», и он поинтересовался, как они себя показали в боевой обстановке…».
По окончанию беседы министр проводил полковника до дверей. Увидев это, маршал Соколов, бывший тогда первым заместителем министра, сказал: «Ну, полковник, еще никого из нас министр до дверей не провожал».
За мужество и храбрость, проявленные при взятии дворца Амина, полковник В. В. Колесников был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
Там, за Гиндукушем
Ах Восток. Как он мучает душу,
выворачивает почти.
Ярче звезд, чем над Гиндукушем,
и тревожнее не найти.
Дорога в Кабул
… Борт в Афганистан вылетал рано. Боясь проспать, долго не мог уснуть. До этого летал в командировки много и даже очень много, но на войну лечу впервые, поэтому прогоняло сон какое-то непонятное чувство неизведанного…
Вылетели по расписанию. В простором салоне ИЛ-86, на алюминиевых откидных стульях, которые тянулись вдоль бортов, терялись в глубине фюзеляжа, сидит военный люд, плечом к плечу, спиной к иллюминаторам. Сначала офицеры постарше, потом – лейтенантство. В хвосте сидят сержанты и солдаты.
Проходы между скамьями завалены чемоданами и вещевыми мешками. Свободнее возле кабины пилотов.
Взревели двигатели, назад – вперед качнулись пассажиры и под ногами заскользили вещевые мешки.
Как только пересекли границу, стало ясно, кто летит в Афганистан впервые, а кто уже побывал там, возвращается в свои части из отпуска или командировки, Все новички, и я в их числе, прильнули к иллюминаторам.
Острые, слепящие горы плыли под нами. Им не было ни конца ни края, вместе с горизонтом они охватывали земной шар и лишь терялись за горизонтом.
Мой сосед, офицер с авиационными эмблемами в иллюминатор не смотрит, читает книгу.
Разговорились, представился:
– Капитан Александр Бондаренко.
Почти до самого Кабула мы говорили о службе военных летчиков в Афганистане.
Александр в «страну гор и надежд» летит уже второй раз. А в январе 1983 года его, Александра Балько и Виктора Подвигалкина вызвал замполит полка и говорит: «Как вы смотрите на то, чтобы поехать в Афганистан?». Все ответили примерно одинаково: «Особого желания нет, но если прикажут – поедем». Все трое уже побывали в ДРА и знали, что Афганистан это не просто заграница или командировка – это война. 7 марта – продолжает Александр, – мы сдали оружие, снялись со всех видов довольствия – в общем, полностью рассчитались. 8 марта поздравили жен, а 9-го улетели из Одессы в Ташкент и теперь – в Кабул.
Бондаренко летом 1974 года поступил в Черниговское ВВАУЛ и представлял свое летное будущее так: полеты на выполнение сложнейших фигур пилотажа, как в кино про Чкалова, ну а если случится в бой, то посбивает всех врагов, а когда закончатся снаряды и ракеты, последнего врага уничтожит таранным ударом, а сам катапультируется… В общем, все как книжках про славных наших летчиков…
Но жизнь распорядилась по-другому. Училище закончил по профилю фронтовой разведывательной авиации. Летал, переучивался и снова летал. А тем временем наши войска в Афганистане уже вовсю оказывали «интернациональную помощь братскому афганскому народу». Его черед настал в 1981 года. По очереди ребят начали вызывать то к командиру, то к замполиту полка, то к особисту. Разговор был коротким: «Родина Вам оказала высокое доверие, Вы готовы?». Я к тому времени уже получил 2-й класс, – рассказывает Александр, и допуск в качестве ведущего. Да и про Афганистан уже слышал кое-что, помимо газет и телевизора – эскадрилья из нашего гарнизона потеряла одного летчика и два самолета, всего за два года потери авиации составили около 70 машин.
Понятно, официальных данных по этой теме нам никто не сообщал. Так что уезжали мы с Лиманского гарнизона с ясным осознанием того, куда и зачем едем.
По прилете в Кабул друзья – Александр Бондаренко и Иван Коцар сразу оказались у своих. Полноправными хозяевами на аэродроме были летчики полковника В. Е. Павлова, будущего Героя Советского Союза. Полк был в Афганистане с первых дней ввода наших войск и за эти два года потерял не одну машину и не один экипаж.
По прибытию в эскадрилью Александр с ведомым изучил район боевых действий, сдал соответствующие зачеты и на третий день после прибытия в Кабуле – вылет на групповую слетанность. Уже на следующий день полетел ведомым у майора Шимковича на боевое задание. Прошли по заданному маршруту, вышли в район Гардеза и от него на один из перевалов Джарданского хребта. Покружились в районе перевала и, убедившись, что ни с одной, ни с другой стороны никаких следов караванов нет, вышли обратно в долину, к Гардезу… Поначалу показалось даже скучно, но район впечатлил. Горы, горы, кругом одни горы. После степей юга Украины это как-то давит на психику. А как подумаешь, что не дай бог, придется здесь прыгать – тоска, да и только.