Академия «Алмазное сердце»

Дерек не смог долго скрывать то, что он теперь техномаг. Его золотой плащ стоил семье целого состояния, и Дерек с гордостью носил его поверх зимней теплой куртки. Отец Уны, узнав о поступке молодого соседа, впал в бешенство. Раньше он был не против того, чтобы его дети дружили и играли с Дереком, теперь же ему навсегда было запрещено появляться в их доме. Отец рвал и метал; он выкрикивал проклятья – на счастье Дерека, осеняя себя отрицающим жестом, чтобы ни одно из них не вышло из стен дома и не сбылось, – обвиняя юного техномага ни много ни мало – в предательстве.

– Он был принят в моем доме! – с горечью выкрикивал отец. – В моем доме! Я относился к нему как к родному, обещал его родителям помочь ему устроиться в жизни, и… черт подери, как можно было податься в ряды этой нечисти! Надсмехаться над истинными магами, над их даром! Над искусством, передающимся из поколения в поколение! Ноги чтоб его не было в нашем доме!

Мальчишки слушали разгневанного отца насупившись, исподлобья глядя сердитыми глазами, Уна испуганно молчала. Дерека больше не пускали; впрочем, он и сам не рвался в гости к бывшим друзьям, прекрасно понимая, как отнесется к его визиту глава семейства. И Уна не видела бывшего друга долго… очень долго. А сегодня она вдруг решила во что бы то ни стало увидеться с ним. Поговорить. Вероятно, отец, узнав о ее выходке, рассвирепел бы еще больше и всыпал бы еще розог, но зато, с мстительной радостью подумала Уна, он уже не посмел бы сказать так самоуверенно и высокомерно, что в этом доме все происходит только с его ведома и по его велению.

«У меня тоже есть чувства и желания, и воля!»– яростно думала Уна, во весь дух несясь к лазейке в ограде – под большой развесистой ивой близнецы с Дереком расшатали кованую решетку, и одна из черных пик подалась, отвалилась. Если приставит ее на место, то и не заметно, что решетка повреждена…

Осыпая на себя целые горы пушистого снега с согнувшегося дерева, Уна проскользнула в лаз и оказалась уже на территории соседей. Неподалеку от этого тайного хода был сарай – соседи держали разную живность, а в этом помещении у них были припасены корма, сено пышными охапками лежало под крышей. Там, в углу, за деревянной перегородкой они когда-то играли. Близнецы оставляли другу незамысловатые записки, Уна доверяла Дереку свои тайны и обиды, прижавшись к его плечу и шмыгая носом. Туда-то, в их тайное детское убежище и пробралась в полутьме Уна, отряхивая одежду от снега и спешно избавившись от промокших туфель. Взобравшись на высокую охапку сена, замерзшая, она устроила себе ямку и, поспешно стащив чулки, повесила их на балку под крышей – сушиться, там воздух был теплее. А сама, повыше задрав юбки, принялась растирать холодные покрасневшие пальцы на ногах.

– Ты?

Голос Дерека звучал потрясенно в сонной зимней тишине, изредка нарушаемой похрустыванием соломы. Уна глянула вниз – Дерек с вилами стоял внизу, изумленно хлопая глазами. На нем была домашняя одежда, темные штаны, стоптанные сапоги и простая потертая куртка его отца, слишком большая для его стройного мальчишеского тела – сколько раз он вдвоем с Уной накрывались ею, обнявшись и согреваясь друг о друга после игр на улице?

Вероятно, родители послали его навести порядок, или, может, он пришел за сеном для барашков, но, так или иначе, а увидеть здесь свою старинную подругу из рода магов он точно не ожидал.

– Тебе же запрещено общаться со мной? – весело произнес Дерек, ступая ближе к стогу, на котором расположилась девушка. Его шаги сопровождались легким перезвоном – даже поверх ношеной и штопанной куртки он носил свой роскошный техномагичекий плащ из светлого матового золота.

– Ну и что, – сердито буркнула Уна, и Дерек рассмеялся, глядя как она надувает губы и хмурит брови, стараясь придать своему лицу холодное высокомерное выражение. Получалось у нее не очень, губы ее начинали дрожать, девушка вот-вот готова была разразиться слезами, уже поблескивающими у нее на ресницах, и ее мордашка была лицом обиженного ребенка, но никак не лицом взрослой дамы. – Делаю, что хочу.

Посмеиваясь, Дерек отбросил свои вилы и вскарабкался наверх, к Уне. В шуршащем сене он уселся поудобнее, стащил с себя куртку, нагретую его телом, и в нее закутал озябшие ножки девушки, накрыв ее покрасневшие от мороза коленки. Все так же посмеиваясь, глядя в насупившееся личико Уны веселыми блестящими глазами, Дерек осторожно взял в ладони маленькую холодную ступню, сжал ее, согревая пальчики.

– С отцом поссорилась? – все так же весело спросил он. И Уна молча кивнула, глядя, как Дерек растирает ее замерзшую кожу.

– Наказал? – уточнил Дерек, и Уна снова кивнула, шмыгнув носом.

– И ты решила сделать еще хуже? – вздрагивая от сдерживаемого смеха, подвел итог Дерек. На его щеках играли обаятельные ямочки, он улыбался, словно выходка Уны была чем-то невероятно забавным и остроумным, – решила разозлить его окончательно? Вот же ужасный характер…

– Будешь смеяться – я уйду! – вспылила Уна, задрыгав ногами, отбиваясь от Дерека, стараясь спихнуть его с копны, но он поймал ее ноги за точеные щиколотки и прижал, не позволяя столкнуть себя вниз.

– Ну все, все! – примирительно произнес он, удерживая брыкающуюся девушку до тех пор, пока она не выдохлась и силы ее не иссякли. – Больше не буду смеяться. Я просто очень рад тебя видеть. Я очень соскучился.

– Правда? – недоверчиво произнесла Уна, сердито сопя и глядя на него исподлобья.

– Ну, конечно, – серьезно подтвердил Дерек, кивнув головой. – Разве можно просто так выкинуть из сердца и памяти друзей?

– А поступать так с друзьями можно?! – сварливо ответила Уна. Смеющийся взгляд Дерека тотчас изменился, стал колючим, злым, внимательным. Светлые брови его сошлись на переносице, нахмурились, и он очень странным, неприятным голосом уточнил, глядя на девушку с некоторой неприязнью:

– Как – так?

– Зачем ты пошел в техномаги?! – запальчиво выкрикнула Уна. – Если бы не это… отец бы взял тебя под свое покровительство.

– Меня взял под свое покровительство сам Алый Король, – резонно возразил Дерек, пожав плечами.

– Но отец говорил, – продолжала Уна горячо, – что помог бы тебе устроиться в жизни!

– Я хочу сам, – отрезал Дерек. – Я хочу всего добиться сам.

– Но зачем таким способом?

– Я очень люблю Алого Короля, – слова юноши прозвучали жутко, как клятва какого-то тайного общества, и Уна передернула плечами.

– Больше меня? – спросила она внезапно, и Дерек беспомощно замолчал, хватая воздух губами. – Ну? Больше?

– Ты потом все поймешь, – он не смог сказать ни «да», ни «нет». – Когда вырастешь. Пока что ты всего лишь маленькая, избалованная донельзя капризная девчонка.

– Я?! – рассердилась Уна. – А ну-ка, поцелуй меня. Живо!

– Что? – оторопел Дерек.

– Поцелуй меня, – дерзко повторила Уна.

Раньше он целовал ее – прощаясь, в щеку, чуть касаясь мягкими губами, приятно будоража ее воображение, но никогда – в губы. Его словно что-то останавливало, хотя Уна видела – он давно хотел сделать это. Но что-то словно удерживало Дерека от этого шага. И Уна, насмешливо фыркая, понимала: Дерек, упрямый и смелый, который не боится никого и ничего, ее – боится. Боится показаться ей неловким и неумелым, боится, что она рассмеется ему в лицо и оттолкнет. Конечно, ничто не помешает ему потом нацепить холодную маску безразличия, но в сердце тлеющим горячим угольком будет болеть это воспоминание – не смог… не захотела…

И он отступал. Целовал в щеку и уходил торопливо, наспех попрощавшись.

– Что? Боишься? – насмешливо произнесла Уна, с удовольствием глядя, как стыдливый румянец разливается по щекам Дерека. – И кто из нас тут маленький трусишка?

Она нарочно поддразнила его, чтобы вывести из себя и царапнуть по самому чувствительному месту – по гордости Дерека. Он не терпел этого – показаться кому-то смешным и испуганным. Особенно в ее глазах. Подспудно она желала прижаться к нему, вдохнуть его тепло, ощутить на своей щеке его горячее дыхание, и точно знала, что он не посмеет прикоснуться к ней просто так. Они выросли; выросли… Теперь каждое прикосновение, каждый взгляд таили опасность, грозя разгореться, перейти во что-то большее. Дерек чувствовал это остро, как никогда, и потому опасался. Но обвинения в трусости он, конечно, не стерпел. Уна и глазом не успела моргнуть, как юноша сгреб ее в охапку, жадно стиснул, и его горячие губы коснулись ее губ.