По прозвищу Малюта

Перед самым боем мы разделились, Старинов вместе с бригадным комиссаром Гордеевым и майором Овчаренко отправились на НП последнего, причём НП был также и КП, и находился метрах в пятидесяти позади окопов и немного в стороне от дороги. Я отправился на левый фланг, а Судоплатов на правый, теперь даже если в НП Овчаренко и попадёт что-то, то по крайней мере не будут выведены из строя все командиры. Кстати НП майора Овчаренко представлял собой просто выкопанную яму с укреплёнными жердями стенками и натянутой сверху масксетью, очевидно, что она была у Овчаренко в единственном экземпляре. От НП тянулись ходы сообщения к окопам и в тыл. Долго ждать противника не пришлось, а дальше мне оставалось только смотреть на бой. Первой шла бронетехника, а пехота от неё значительно отстала, и это сыграло решающую роль в бое. Ну не может бронетехника эффективно действовать без поддержки пехоты, не может, и наши курсанты это наглядно доказали. Попробуй разгляди из танка или бронетранспортёра залёгшего диверсанта, если он в маскировочном обмундировании и залёг среди кустов и травы. Это пехота могла на них наткнутся, но она безнадёжно отстала от танков, а потому курсантам ни чего не мешало бросать противотанковые гранаты, когда танк или бронетранспортёр приближался к ним. Противотанковая граната РПГ-40 имела в себе 760 граммов взрывчатки, этого было вполне достаточно для уничтожения бронетранспортёров и лёгких танков. При взрыве внутри десантного отсека немецких полугусеничных бронетранспортёров, она превращала в окровавленный фарш немецких солдат и выводила сам бронетранспортёр из строя. Но и танкам доставалось по полной мере, имея взрыватель мгновенного действия, который срабатывал от удара, граната могла пробить броню толщиной в 20-25 миллиметров, а более толстую броню хоть и не пробивала, но вызывала многочисленные сколы внутри танка, которые поражали экипаж и оборудование. Если получалось, то забрасывали гранаты на моторные отделения танков, а если нет, то кидали их в борта, где броня была тоньше. Бросив гранату, бойцы тут же падали назад, даже не пытаясь узнать результат своего броска. Меньше чем за 10 минут вся техника была уничтожена, а сами курсанты почти не понесли потерь. Сразу после этого они переключились на немецкую пехоту, которая к этому времени приблизилась уже до ста метров. Пламегасители на нашем оружии и маскировочные накидки максимально затрудняли их обнаружение немцами, а потому им было очень трудно вести ответный огонь, зато они были прекрасными мишенями и один за другим погибали или получали ранения. Наконец не выдержав убийственного огня, они стали отступать, но скоро их отступление превратилось в беспорядочное бегство, а мои курсанты и бойцы Овчаренко с азартом стреляли им в спину не испытывая при этом ни каких терзаний.

Дивизион немецких полевых орудий, калибра 7,5 сантиметра попробовал подавить многочисленные огневые точки русских, но был вынужден быстро прекратить огонь по причине выбывания расчётов. Наши снайпера мгновенно перенесли на немецкую артиллерию, которая оказалась в зоне видимости, свой огонь. Для обычного снайпера дистанция была слишком велика, а вот для крупнокалиберных снайперок, да для ДШК с оптикой, расстояние было приемлемым и они заставили замолчать немецкие орудия.

Бригадный комиссар Гордеев опасался, что наши бойцы не смогут сдержать противника, всё же на них надвигался моторизованный полк немцев с бронетехникой, а у нас всего две противотанковые пушки и один пулемётный бронеавтомобиль, его собственный, который совсем не противник немецким танкам. Но прибывший полковник не высказывал ни малейшего признака беспокойства. Он быстро раздал указания своим бойцам и спокойно отправился вместе с майором Овчаренко на НП, где невозмутимо и наблюдал за ходом боя. Вначале казалось, что остановить приближающуюся немецкую лавину невозможно с их силами, или если даже если и получится, то их собственные потери будут просто ужасающими. Вначале противотанковые орудия смогли подбить целых пять танков, но и сами были уничтожены, а вот затем немецкие танки и бронетранспортёры стали массово загораться. К его удивлению они очень быстро все были уничтожены, а после этого бойцы открыли огонь по приблизившейся немецкой пехоте и после короткого, но очень интенсивного боя заставили их сначала начать отступление, а потом просто бросится бежать назад. Гордеев просто не мог в такое поверить, когда он сюда отправлялся, то в штабе ему только сказали, что для того, что бы остановить прорвавшихся немцев, к ним перебросят войска специального назначения, причём перебросят их по воздуху. Было ясно, что это пехота без средств усиления, и как они могут остановить немецкий прорыв, было непонятно. Он конечно слышал про диверсантов, но считал, что они действуют исключительно ночью, а потому считал, что в обычном бою от них мало проку, вернее, как от обычной пехоты и произошедшее оказалось для него полной неожиданностью.

-Вот и всё товарищ бригадный комиссар. — Сказал ему полковник. — Теперь немцы будут зализывать раны, думаю раньше второй половины дня, они снова не полезут. Вы сюда ещё кого-то собираетесь перебросить?

-Да, но не раньше следующего дня, так что вам нужно продержаться ещё сегодняшний день.

-Раз надо, значит продержимся.

В это время к ним подошли несколько бойцов.

-Товарищ полковник, всё сражение засняли, теперь только плёнки проявить.

-Товарищ бригадный комиссар, вы сейчас назад в штаб?

-Да, я убедился, что вы сможете сдержать противника, надо доложить командованию.

-Отлично, тогда у меня к вам будет небольшая просьба, захватите пару человек с собой, это кинооператоры, они прошедший бой засняли, им теперь надо плёнку проявить.

-Хорошо захвачу с собой, место для двух бойцов есть.

Начальство уехало и мы вздохнули свободней, а то кто его знает, что такому начальству может в голову придти. Вместе с ним отправили и двух кинооператоров из четырёх. Заснятый материал потом очень пригодится как учебное пособие для следующих курсантов. Кроме того и в качестве средства пропаганды тоже очень хороши. А затем потянулось долгое ожидание, порой со стороны противника раздавались стоны, это стонали раненые немцы, но мы туда не совались. Не хотелось показывать свои силы противнику, а то, что за нами ведётся наблюдение, так это и ежу понятно, а немцы пускай подыхают, если смогут чудом выжить, то это их счастье.

Командир моторизованного полка полковник Хорст Тиедке, после того, как части его корпуса пусть и с трудом, но прорвали оборону русских, и теперь двигались вперёд. Согласно данным авиаразведки, перед ними спешно окапывались русские. Причём их было не больше батальона и без тяжелого вооружения. Он ни сколько не сомневался, что его полк сходу собьет русских и двинется дальше. Вот уже перед самым боестолкновением начались сюрпризы. Сначала появились русские самолёты, много, сначала он испугался, что это бомбардировщики, но как оказалось, это были русские транспортники. Он видел их в бинокль, так как к его полку они не подлетели, зато они стали десантировать десантников. Всё небо впереди покрылось белыми куполами парашютов, но это его совершенно не испугало, а лишь слегка обеспокоило. Судя по парашютам, там высаживалось около тысячи русских, но они не должны были представлять для его полка особой угрозы. Что может пехота без усиления тяжёлым оружием сделать бронтехнике? Ну усилят сброшенные парашютисты уже занявших оборону русских и что, что они смогут сделать его танкам и бронетранспортёрам без поддержки орудий, а танков у русских нет, это разведка выяснила точно. Приблизившись к занявшим оборону русским, он отдал приказ развернуться в боевой порядок, а потом начался ад. Сначала открыли огонь две противотанковые пушки русских и даже смогли поджечь пять его танков, но были быстро уничтожены ответным огнём. После этого началось непонятное, по всей линии наступления начались взрываться и загораться танки и бронетранспортёры. Внимательно наблюдая за всем в превосходный цейсовский бинокль, он наконец с трудом стал замечать едва заметные фигурки русских, которые вскакивали с земли и бросали в танки гранаты. Почти мгновенно вся техника была уничтожена, а потом, когда к месту боя подошла пехота, казалось пустое поле, скрылось в море огня. Стреляло не меньше сотни пулемётов, и его пехота стала падать. Не выдержав убийственного огня практически в упор, его солдаты стали отступать и он не мог их ни в чём упрекнуть. Но откуда у русских столько пулемётов? Ведь кроме тех, что стреляли из чистого поля, были и те, что били с линии обороны русских и там тоже было чуть ли не полсотни стволов. Такого катастрофического разгрома, а ничем иным это назвать было нельзя, он не испытывал ни когда, ни во время Польской компании, ни во время Французской, да даже во время Великой войны, на которую он пошел обычным юнкером. Менее чем за полчаса, в казалось бы самом обычном бою, причём с заведомо более слабым противником, он практически полностью потерял свой полк. В какое то мгновение ему даже захотелось застрелится, но немецкий офицер не должен быть малодушным, а это именно малодушие и полковник Тиедке решил до конца вытерпеть последствия этого разгрома.