Страница 2 из 4
2
Сентябрь 1910 года, Блэкруф, Уиклоу
В главном холле Блэкруфа царила суета – лакеи сновали вверх-вниз по стремянкам и негромко переговаривались. Судя по записям предыдущей экономки, гардины можно было сменить через четыре недели. Но миссис О’Каллахан выразила настойчивое желание отправить их в стирку именно сегодня, о чем и сообщила миссис Гринвуд поутру.В строгом темно-синем платье из тонкой шерсти, единственным украшением которого были лишь белый кружевной воротник и тонкая серебряная цепочка, в неизменных черных митенках, Нора стояла на нижней ступеньке парадной лестницы и внимательно наблюдала за происходящим, не позволяя себе отвлечься ни на минуту. Она и без того последнюю неделю была совершенно несобранной, и дважды ей пришлось выслушивать пространные рассуждения миссис О’Каллахан о порядке в доме. В последний раз она позволила себе заметить, что рекомендательные письма, которые представила миссис Гринвуд, могут быть обманными. И Нора всерьез раздумывала о том, чтобы взять расчет.И все же она снова отвлеклась. Судя по тону лакея, он обратился к ней уже не в первый раз. Оказалось, мистер О’Каллахан велел передать, что просит к себе экономку.Спустя пять минут Нора стояла перед хозяином в огромном кабинете посреди яркого цветастого ковра, привезенного откуда-то издалека.Тот сидел за массивным письменным столом, на котором был наведен идеальный порядок, будто бы мистер О’Каллахан никогда здесь не работает. Зато столик с шахматной доской был придвинут ближе. По всей видимости, партия все еще не окончена. Он некоторое время изучающе осматривал всю ее невысокую худенькую фигуру в скромном платье. А потом мимолетно поморщился и сказал:- Я бы хотел просить вас передать на кухню, чтобы на ужин сегодня не подавали ничего жирного. У миссис О’Каллахан предписания врача, как бы ей ни хотелось о них позабыть.- Но… миссис О’Каллахан особенно просила подать вареную свиную голову и кари из баранины.- Исключено, миссис Гринвуд, - бесстрастно ответил он. – В случае если она будет чем-то недовольна, не забывайте, что в этом доме хозяин – я. И это я плачу жалование вам и кухарке. При необходимости я напомню об этом и ей.- Я сообщу кухарке ваше желание, сэр, и мы посмотрим, что можно будет сделать с ужином.- Благодарю вас, миссис Гринвуд. Еще одна просьба. Велите горничным не ставить в моей комнате цветов. Сегодняшний букет заберите себе.- Да, сэр.- И выходите за меня замуж.Нора едва заметно вздрогнула.- Я вновь откажу вам, сэр. Это слишком неуместно – хозяин и прислуга.- Да неужели! – хмыкнул мистер О’Каллахан, не отводя от нее настойчивого взгляда болотного цвета. – Я знавал более неуместные случаи в своей жизни.- Мне не довелось, сэр, - негромко ответила Нора.- Жаль, миссис Гринвуд. Так пойдете за меня?- Нет, сэр.- Зря. Можете быть свободны.- Сэр, - кивнула Нора и, подтянув перчатку на левой руке, пошла прочь из кабинета.Под изящным черным кружевом она в любую погоду прятала тонкий, но уродливый шрам, оставшийся на запястье. Это стало привычкой, которой она не изменяла даже зимой, когда длинные рукава платьев и без того скрывали бледный рубец. И по прошествии стольких лет он продолжал напоминать ей о самом ужасном лете в ее жизни. Лете, которое она искренно считала своим последним.Июнь 1883 года, ИпсуичЗа завтраком было тихо. Мистер Гринвуд, обычно разговорчивый и увлеченный, в это утро молчал и сосредоточенно намазывал масло на кусок сдобной булки. Потом убрал в сторону нож, свернул газету, которая до того лежала перед ним возле тарелки, и посмотрел на дочь, сидевшую напротив.- Я получил письмо от графа Ратленда, - безо всякого предисловия проговорил он. – Он подтверждает свое намерение жениться на тебе, Нора.Вскинув на отца равнодушные, немного покрасневшие глаза, Нора несколько отвлеклась от созерцания чая.Вчера вечером она, как обычно, ходила к ручью. Питера там не оказалось. Она прождала целый час, но он не появился. Всю ночь проведя без сна, она не знала, что думать и что могло случиться. Он мог обидеться. Отец велел ждать его к ужину, но когда сам так и не вернулся, Нора решилась уйти из дома только после заката. И потому опоздала на встречу.Или Питер мог не прийти, потому что ему больше незачем было с ней встречаться.Он мог? Сердце замирало от этой мысли. И Нора убеждала себя, что не мог. Питер не мог.- Отец, вы всегда говорили, что не станете решать мой брак без меня.- Я решаю. Сейчас. С тобой. Тебе восемнадцать, Нора. Это не очень много, разумеется, но я не уверен, что у тебя могут быть предложения лучше этого.- Мне не нужны никакие предложения. Ни графа Ратленда, ни любые другие, - негромко ответила она.- Вот как? – мистер Гринвуд приподнял бровь и стал помешивать сахар в чае. – То есть ты не намерена выходить замуж вовсе? И как ты думаешь жить?- Я не намерена сейчас выходить замуж за графа Ратленда, - Нора сердито сжала губы.- То есть ты полагаешь, что не готова к браку? – расплылся в улыбке мистер Гринвуд. – Глупости! Граф Ратленд состоятелен, зрел и достаточно опытен, чтобы не вызывать отвращения и дать тебе достаточную свободу в семейной жизни.- Я не готова называться его именем, какую бы свободу он мне ни предоставил.Ложка звонко ударилась о блюдце. Мистер Гринвуд стукнул ладонью по столу.- Довольно! – рявкнул он. – Чье имя ты хочешь носить?Нора молча уставилась в чашку с остывшем чаем. Мистер Гринвуд подавил в себе гнев – во всяком случае, внешне он опять стал казаться спокойным. Снова взял ложку, осторожно положил ее возле блюдца и сказал:- Я отписал графу Ратленду, что ты согласна. Со свадьбой он тянуть не намерен. Так что мы в ближайшее время уезжаем в Лондон.- Я не выйду за него замуж, - твердо проговорила Нора.- Выйдешь. И впредь это обсуждаться не будет. Я слишком сильно уважаю тебя, Нора, чтобы спрашивать, о ком ты думаешь сейчас. Но отныне это тебе запрещено.- Я не выйду замуж за графа Ратленда, - упрямо повторила Нора и поднялась из-за стола.- Даже если мне придется тебя связать, ты будешь его женой. Но я верю, что этого делать не придется. К слову, садись и ешь. Тебе никто не разрешал встать.- Не придется, сэр, - ответила Нора и выбежала из столовой.В своей комнате Нора сидела у окна с блуждающим взглядом. Мысли ее замирали на незначительных мелочах, которые она видела вокруг себя.Горничная не прикрыла дверцу шкафа, и в щели была заметна юбка ее любимого платья из зеленого шелка в мелкий желтый цветочек. Питер всегда говорил, что ей к лицу это платье.И мысли ее срывались вскачь, когда она вспоминала о нем. Что бы ни произошло, отец не позволит им быть вместе. Это Нора понимала отчетливо. Если Питер осмелится просить ее руки, отец в лучшем случае прогонит его из дома, с фабрики и даже из города. Если пытаться бежать… Питер был прав, хотя и не сказал этого вслух. Все лишь ее пустые мечты. Отец найдет их и вернет ее. И тогда даже страшно подумать, что мистер Гринвуд может сделать с Питером.Взгляд ее упал на книгу, которая лежала на столике у кровати. «Путешествие к центру Земли». В прошлом месяце отец брал Нору с собой в Лондон, где она и купила книгу, намереваясь подарить ее Питеру на день рождения.К чему было ждать? Могла подарить сразу. Нора улыбнулась, вспомнив, как бежала после возвращения домой к ручью. В тот вечер она пришла первой. Она и сегодня помнила, сколько радости было в его глазах, когда он увидел ее. И если теперь он оставил ее, для нее это ничего не меняет. Однажды ночью у ручья она стала его женой. И у нее не может быть иного мужа.Отец будет настаивать. Отец, конечно, будет настаивать. А как иначе? Стать родственником графа Ратленда – что может быть заманчивей в конце жизни? И он не будет долго раздумывать, чтобы исполнить свою угрозу.Свяжет и привезет в церковь.Если только будет, кого связывать.Мысли Норы снова замерли. Если только будет…Она не справится с отцом в одиночку. Слишком бесправна и слишком слаба. Избалованная девчонка, пригодная лишь к тому, чтобы заполучить в семью титул.Нора поднялась и подошла к большому зеркалу. Внимательно оглядела себя с ног до головы. Отец всегда говорил, что она – самое значительное его вложение, проценты с которого вернутся ему сторицей. С тех самых пор, как она стала носить длинную юбку, на нее оглядывались мужчины. Нора убеждала себя, что немалое значение в этом играют и деньги ее отца. Но самый большой скептик признал бы, что это далеко не так.Природа наделила мисс Гринвуд невысоким ростом, тонкой талией и полной грудью. Черты ее лица не были идеальными, но большие глаза золотистого цвета с лихвой искупали немного курносый любознательный носик и крупный рот с четко очерченными яркими губами. В довершение ко всему Нора обладала веселым добрым нравом и была всегда готова помочь нуждающимся, чем уже сейчас нередко пользовались местные кумушки во главе с преподобным Харрисом, устраивая всевозможные сборы пожертвований.В комнате стало темнеть, солнце отправлялось за горизонт. Нора вздохнула. Казалось, все прошедшее было не с ней и очень давно. Словно за сегодняшний день она прожила еще одну жизнь. На этот раз свою собственную, в которой была она и был Питер. В которую никто не может вмешаться, и которую она сама же может и завершить.И тогда некого будет вести в церковь. Как же легко принимать единственно верное решение.Нора выскользнула за дверь, незамеченной пробралась на чердак, в комнату лакеев, прислушиваясь к шагам в коридорах. Нельзя было попасться никому на глаза, иначе все тут же разболтают отцу. Впрочем, никто не смел отлынивать от работы, и комнаты были пусты.Она спешно открывала ящики в поисках туалетных принадлежностей, пока, наконец, в одном из них не обнаружила бритву. Крепко зажав ее в руке, она бросилась обратно к себе, заперла дверь и почти без сил упала в кресло.- Я не буду женой графа Ратленда, - уверенно шепнула она и коснулась лезвием кожи на запястье.Бритва оказалась старой и давно не знавшей точильного камня. Нора нажимала сильнее, края раны стали рваными, по руке пробегали болезненные судороги. Но она упрямо водила по ране все глубже и глубже, пока из нее не потекла струйка крови, впитываясь в белый муслин платья. Расплывающиеся по ткани пятна, которые в сгущающихся сумерках казались черными, заставили Нору остановиться.Так и сидела она в кресле, продолжая держать в руке бритву. Боли больше не было.Больше ничего не было.Через четверть часа, когда ее не дозвалась горничная и сочла нужным сообщить об этом экономке, у спальной дочери был мистер Гринвуд. Дверь высадили. Послали за доктором. Но всю оставшуюся жизнь мистер Гринвуд не мог избавиться от воспоминания о красных пятнах на белом муслине, в который была одета его Нора.Ее спасли.Успели.И, удерживая в больших ладонях ее бледную, но здоровую руку, отец просто пообещал ей, спящей, что она никогда больше не будет страдать. К сожалению, теперь это уже не было в его силах.Она очень много спала потом. Будто сознание ее не желало возвращаться к жизни.Даже по дороге в Бат, спустя полторы недели, когда доктор Кларксон заверил мистера Гринвуда в том, что поездка пройдет без риска для здоровья юной мисс Гринвуд, она тихонько дремала, привалившись к спинке сиденья и едва ли понимая, куда ее везут.Нора почти ничего не говорила. Механически отвечала на любые вопросы. Послушно ходила на прогулки. Она не видела Бата, не видела отца. Ничего не видела. В это же самое время в газете Ипсуича напечатали заметку о ее мнимой свадьбе. Об этом Нора так и не узнала.Окончательно пришла в себя она только через несколько недель. Сидела с книгой в руках, отрешенно глядя на поблескивавшие под косыми солнечными лучами пылинки, что кружились в воздухе. А в следующую минуту вдруг услышала голос отца.- Все кончено, Эдвард, - глухо говорил мистер Гринвуд, сжимая в руках перчатки. – Мне остается только продать фабрику. Дом заложен и так. Но без фабрики я все равно не смогу его содержать.- Невозможно, - шевельнул губами мужчина, сидевший в кресле у окна. Сколько он здесь сидел? Кажется, уже давно. Ноги его были укрыты пледом, и Нора вспомнила, это у него они гостят. И он инвалид Крымской войны – не ходит. – Это невозможно, Сэмюэл. Тебе хватило ума поставить все, что у тебя есть, на эти чертовы акции?- Хватило, Эдвард.- Что теперь будет, отец? – спросила Нора таким тоном, как спросила бы о погоде, не намереваясь выходить из дому.Мистер Гринвуд резко дернулся, услышав ее голос, впервые звучавший четко и ясно за последнее время. И медленно, чуть пошатываясь, будто был пьян, а впрочем, вероятно, он и был пьян, сказал:- Ничего, девочка моя. У тебя есть наследство твоей бабушки. С тобой все будет хорошо. Только больше не оставляй меня.- Да, отец. И если вы сочтете нужным воспользоваться бабушкиными деньгами…- Ни за что! – он отчего-то вздрогнул и отрешенно уставился в ее глаза. Прямо. Не прикрывая своего взгляда ресницами, как делал это обыкновенно, когда изучал других людей. Может быть, если бы она все-таки вышла за Меннерса… Нет… поздно… - Найдем дом поменьше. Сэкономим на прислуге. Все будет хорошо.Хорошо тоже не было. Меньше, чем через месяц, мистер Гринвуд скончался от удара. Вероятно, если бы он не пил столько, сколько в последние недели, дожил бы до глубокой старости.После смерти отца Нора узнала, что в попытке быстро улучшить свое финансовое положение мистер Гринвуд, помимо прочего, участвовал в сомнительных спекуляциях, все сильнее загоняя себя в долговую петлю. Для покрытия всех его долгов была продана не только фабрика, но и все остальное имущество, имеющее хоть какую-то ценность.Несколько месяцев спустя, когда было покончено со всеми делами, в распоряжении Норы оказалось около ста фунтов, с которыми она и отправилась в Лондон. Там она обратилась к старому знакомому отца. Он помог ей найти достойную ее положения комнатку, поместить некоторую сумму в банк, дать объявления в газеты о поиске работы и советовал не соглашаться на первое попавшееся предложение. Что она и сделала, прожив несколько месяцев в Лондоне.Наконец, ей повезло. Ее наняли гувернанткой к восьмилетней дочери хозяев Соммерс-парка в Северном Йоркшире. Много позже Норе шепнула по секрету старшая горничная, что из-за отсутствия рекомендаций хозяева экономят на ее жаловании двенадцать фунтов в год.Но мисс Гринвуд там нравилось. Ученица оказалась послушной и смышленой. Комнату ей отвели светлую. Любые воспоминания она решительно гнала от себя.Когда поверенный ее отца занимался продажей фабрики, она попросила его узнать о Питере. Уже в следующем письме она прочитала о том, что О’Каллахан перестал появляться на фабрике в самом начале июня, а накануне им было получено недельное жалованье. Посчитав, что в это самое время в ее комнате сутки напролет дежурила горничная, потому что отец опасался, что она придет в себя и снова постарается что-то с собой сделать, Нора поняла – Питер бросил ее. Пожалуй, он вряд ли мог что-то изменить, но ведь он даже не пытался! И потому легче оказалось не вспоминать.Порой Норе казалось, что теперь, вдали от Ипсуича, жизнь ее будет спокойной.До тех пор, пока однажды ее не пригласила к себе миссис Банистер.Та сидела в своей гостиной с непроницаемым видом и со странной улыбкой, которая ничего не выражала и так не подходила ее постному лицу, медленно произнесла слова, которых Нора никак не ждала услышать:- Боюсь, нам придется распрощаться с вами, мисс Гринвуд. Вы слишком молоды для этой работы.- Но… - растерянно пробормотала Нора, - вы ведь всем были довольны. И свой возраст я не скрывала, когда нанималась к вам.- Это верно, не скрывали, - миссис Банистер чуть поджала губы и подняла повыше подбородок, выставив напоказ изящные крылья носа и узкие ноздри. – Но беда в том, что в вашем объявлении о поиске работы нигде не было сказано о том, что вы слишком привлекательны для гувернантки в доме, где есть молодой женатый мужчина.Нора удивленно приоткрыла рот. Услышанное могло бы позабавить ее, если бы миссис Банистер не смотрела на нее так строго. За то время, что Нора служила в Соммерс-парке мистер Банистер, в лучшем случае, сказал ей десяток фраз. Он вряд ли вообще замечал ее присутствие в доме. Собственно, и сам он бывал в нем крайне редко.- Миссис Банистер, уверяю вас, - попыталась оправдаться Нора, - вы можете быть совершенно спокойны на этот счет.- В том, что касается вас, я не особенно сомневаюсь. Но в свете некоторых слухов… Мисс Гринвуд, вы получите в конце недели двойное жалование и рекомендации. В остальном, к сожалению, помочь вам я не смогу. Да и не считаю нужным.И снова Нора Гринвуд оказалась в Лондоне. Теперь к прочим ее богатствам добавилось рекомендательное письмо, о котором она и указала в своих объявлениях о поиске работы.