Страница 12 из 19
Недели не прошло после их последнего разговора с сестрой, как кто-то вечером позвонил к нему в дверь. Наш товарищ, не глянув в глазок, безбоязненно открывает, тут же получает удар ногой в грудь и летит в противоположный конец коридора, а в квартиру входят трое, женщина и двое мужчин. Молча они проходятся по комнатам, рассматривают планировку, интересуются видом с балкона. Тот факт, что кроме хозяина, который в это время приходил в себя, валяясь на полу рядом с туалетом, в квартире находились еще и его жена с маленьким ребенком, их совершенно не волновал.
«Мне нравится, – соглашается женщина, утвердительно кивая головой, – переезжаем, но предварительно здесь нужно будет сделать приличный ремонт».
К Ромке подошел тот, кто только что поздоровался с ним столь оригинальным образом, и бросил на пол перед ним связку ключей: «Обо мне ты наверняка слышал, – и он назвал имя, которое обыватели в их городе предпочитали громко вслух не произносить. – Так что мой тебе совет, не ерепенься, парень. Вот ваш новый адрес. Нормальная общага, втроем вполне поместитесь. У вас неделя на переезд».
В милицию Роман, конечно, не пошел, это бы только продлило агонию. Решил защищаться самостоятельно. А Серега, тот в нашей смене башмарем работал, как узнал о Ромкиной беде, тут же в ночную смену принес на работу наган и к нему с десяток патронов: «Вот, держи, дедов, еще с гражданской войны. В деревне на чердаке нашел. А что, лежит себе и лежит, он каши не просит. Как говорится, в кулацком доме и пулемет не помеха».
Бывший пулеметчик, полтора года честно исполнявший свой интернациональный долг, первым делом постарался обезопасить семью. Сергей и здесь помог, отвез и спрятал их у себя в деревне.
Оставшись один, Ромка двое суток просидел с пистолетом у себя в квартире. Но, поразмыслив, пришел к выводу: даже если он и завалит кого из бандитов, в первую очередь от этого пострадают его же близкие. Не вернуться им потом к нормальной человеческой жизни.
Это в американских боевиках такие истории оканчиваются хеппи-эндом. У нас всё будет прозаичнее и куда как беспощаднее. Уж если единственная сестра, польстившись на деньги, «заказала» родного брата вместе со своим маленьким крестником, то куда больше. Орденоносец смирился с обстоятельствами и вернул наган владельцу.
И правильно сделал, через несколько лет им все-таки повезло вновь приобрести нормальное жилье. А так забыли бы и как звали. Сколько у нас по лесам таких безымянных могил.
Серега – тот больше всех сопереживал Ромкиным проблемам. А всё потому, что квартирный вопрос для него по жизни был самым главным. Из-за него, а вернее из-за нее, любимой трехкомнатной, он так и не женился.
Серега вообще человек такой, весьма своеобразный. Во-первых, шутник и балагур, каких мало. С ним всегда было легко общаться, хотя бы потому, что он никогда не заводил разговор о деньгах. Только эта его внешность, как я сейчас понимаю, во многом была обманчива. Сергей много читал и мог рассуждать на самые разные темы. Человеком он был глубоким и одновременно болезненно стеснительным.
Друзей он почти не имел, а самый его близкий, еще армейский, приятель жил с семьей в Москве, и Серега к нему частенько наведывался. Однажды он мне рассказывает: «Знаешь, сколько лет уже бываю у своего друга, и за всё это время я к ним ни разу не заходил в туалет. Хоть иногда остаюсь ночевать». – «А что, разве так можно? Как же ты обходишься?» – «У них там во дворе кустов полно. Я и приспособился. Выйду во двор, вроде как воздухом подышать, а сам нырк в заросли. В квартире перегородки тонкие, всё слышно, а мне перед женой друга неудобно».
Лучше бы он мне ничего не говорил. Потому что с тех пор, вот уже много лет, бывая в столице и проходя московскими двориками, всякий раз обязательно вспоминаю про тот наш с ним разговор. И уже автоматически начинаю оценивать обстановку с той позиции, а мог бы мой товарищ Серега примоститься здесь, в этом дворе, и справить нужду.
И еще у него была одна странность – мужику хорошо за тридцать, а он даже и не думает жениться. Стоит только с ним на эту тему заговорить – «Жениться?! Нет. Какой из меня муж? Да и умру я уже скоро, отец-то мой совсем мало прожил. Не хочу сирот оставлять». Или начинает: «Не получается у меня ничего, не смотрят в мою сторону девчонки». – «Сережа, что ты всё придумываешь?! Ты парень видный, тем более без вредных привычек. За тебя любая пойдет. Да и не знаю я такого мужика, задумай он создать семью, и чтобы не смог найти себе подходящую пару. У нас с тобой, как у тех паучков – только от кого сигнал прошел, мол, достала меня эта холостяцкая жизнь, так тут же на зов кто-нибудь мчится.
Неправильно ты, Серега, живешь. У каждого мужчины должна быть своя женщина, и дети должны рождаться. Плохо без детей, теряется смысл жизни».
«Ну да, про паучков это ты в самую точку. Смотрю на моих одноклассников, так уже почти все развелись. И их бывшие жены только тем и занимаются, что сосут из них алименты. А у меня, кроме всего прочего, еще и отличная трехкомнатная квартира, на нее охотницы косяком идут, как акулы на запах крови. Только ничего у них не выйдет, квартира моя, и точка. Бабы самые подлые существа на свете, в этом я только всё больше и больше убеждаюсь. Вон, одна только Ромкина сестрица чего стоит».
Много мы с ним на эти темы спорили, благо ночи зимой длинные. И о вере говорили, и о смысле жизни. Но, как я ни старался, Сережа в храм не пришел. Правда, согласился-таки прописать в своей квартире сиротку племянницу, дочь погибшей сестры. До наших с ним разговоров он бы и этого делать не стал.
После того как я стал священником, с Сергеем мы виделись всего один раз. Я ему даже позавидовал, мускулистый, подтянутый, словно и не было десяти лет разлуки. Он снова по привычке шутил, только глаза, как всегда, оставались грустными.
Недавно, буквально накануне поездки в Беларусь, подвозил знакомого доктора, а он вдруг стал рассказывать мне о Сереге: «Знаете, батюшка, лечился у меня один пациент. Поясницу прихватило, и он в течение двух лет периодически приходил ко мне на массаж. Человек очень тактичный, вежливый. Сергей… – и он назвал фамилию моего приятеля. – Сергей увлекался восточными единоборствами и буддийской философией. Однажды мы вместе с ним у него в деревне в бане парились. Он просто жил Востоком. Кстати, тоже работник железнодорожной станции. Я сказал, что мы с вами знакомы, обрадовался, помнит вас и просил передать привет». – «Давно?» – «Еще в прошлом году. А этой весной он, знаете, пропал. Поехал в Москву и больше не вернулся. Подали в розыск, но прошло уже полгода, а вестей никаких.
Есть, правда, одна зацепка. Разговаривал с его мамой, оказывается, племянница, которую он когда-то у себя приютил, выросла и привела в дом сожителя. Сергей воспротивился, и тогда они принялись выживать Сережу из его же квартиры. Ему постоянно угрожали. Бывало, какие-то темные личности поджидали его у подъезда. Однажды сильно избили. А потом он и вовсе пропал. Но тело не нашли».
Сейчас всё чаще рассказывают о людях, странным образом потерявших память. Может, и с нашим общим знакомым произошло нечто подобное. Жалко, хороший был человек.
Возвращаясь из Мира, мы неспешно ехали по направлению к шоссе Брест – Москва, намереваясь продолжить наше путешествие к Минску. Я ехал и думал о своем товарище. А что, вполне может быть, что и не убили, и племянница с сожителем тут ни при чем. Может, надоел Серега своими причудами московскому дворнику таджику. Подловил он того, кто гадит в кустах на вверенной ему территории, и врезал тому по голове лопатой. Вот и бродит Сережа по городам и весям, забыв, кто он такой и откуда.
Десять лет срок немаленький. Это только кажется, мол, прожил жизнь, оглянулся – и где они, мои годы? Промчались так незаметно. С другой стороны, жизнь тянется очень долго, и десять лет – это много.
– Эх, друг мой, – оборачиваюсь я к дочери, – от тюрьмы и сумы не зарекайся. Никто не знает, что с нами будет еще через десять лет. Вполне возможно, что и я, расстелив на земле газетку, стану предлагать народу свои незамысловатые рассказы, как и сегодня на блошиных рынках всё больше молчаливые люди торгуют книжками давно забытых авторов, из той уже прошедшей эпохи.