Страница 80 из 98
– Мама, пусть Арам и бездарный, но...
– Мой сын не бездарный! – рявкнула женщина, искривив губы. – Не бездарный. У меня нет сына. Его убили, убили... Это они, это.. Убили моего мальчика на наших глазах...
Она повторяла это снова и снова, словно старалась убедить не Мору, а саму себя. Огонь в её глазах давно выцвел, но только сейчас девочка поняла, как мама изменилась с тех пор, как её проклятый дар дал о себе знать. Она больше не была той мамой, которую она знала.
− Мамочка, − прошептала Мора, качая головой. – Я больше не могу. Верни Арама, мама… Или отпусти меня к нему! В ту страшную дыру, я хочу уйти, мама! Куда угодно, от себя, от тебя, от этого проклятия, − она сжала зубы, резко сдернув платок с головы и кинув его на пол. Агнесс выставила вперед руку и сделала шаг к дочери, но та помотала головой, отступая. – Я такая. И я не исцелюсь, мама. Мой дар таков и он не изменится, как бы ты ни старалась! Как не изменится и это, − она подняла руку к лицу и сдула с ладони несколько белых холодных пылинок, выпуская ледяной пар изо рта, − А Арам стал другим из-за меня, он ни в чем не виноват. Он не проклят, просто бездарен, но это никогда не сделает его плохим. Возможно, там, куда ты его отправила, нам вдвоем будет лучше! Лучше, чем здесь с тобой.
Дверь с грохотом распахнулась, и внутрь замка ввалился слуга, едва успев выкинуть вперед руку, чтобы смягчить падение. А сзади него ахнули две полненькие служанки, прижав ладошки ко рту. Смотрели они на Мору, на её волосы, на её белые ладони и ледяную крошку пыли, слетающую с её пальцев. Они стояли так близко к двери, что сомнений не оставалось: все трое подслушивали.
Глаза мамы округлились. А в следующее мгновение Мора вскрикнула от неожиданности: бабочки разлетелись от мамы с такой скоростью, с какой обычные насекомые никогда не смогли бы. Собрались огненно-красным вихрем и настигли слугу и двух служанок, подхватывая их и отрывая от земли, чтобы в следующий миг не оставить от них и пепла. Последнее, что Мора успела разглядеть – это удивление на бледных лицах, а после – пустота. Лишь рой огненных насекомых стал больше, а живущих под сводами замка меньше.
Мама покачала головой и укоризненно посмотрела на Мору, отряхивая своё платье от искр пламени:
− Видишь, что ты наделала? Иди ко мне и больше не смей думать о глупостях.
− Мама, они…
− Праотец добр ко всем своим детям, искорка.
Мора сглотнула и опустила глаза. Когда-то она сказала то же про Люси.
Мама начала говорить еще что-то, как вдруг её внимание привлек шум у распахнутой двери. Бабочки еще не успели возвратиться к своей создательнице и кружили над местом сожжения.
Медленно, слишком медленно из-за угла начали выходить ещё слуги, перешептываясь и во все глаза смотря на три чёрных следа на полу замка. А потом на бабочек и Мору. Агнесс замерла на месте и в панике посмотрела сначала на дочь, а потом на слуг. Сомнение в долю секунды сменилось в её взгляде на решительность.
Кого-то из этих слуг Мора знала с пеленок. Кто-то пришел в их родовой замок, когда она начинала говорить свои первые слова и озвучивала всё, что видит вокруг, ошибаясь или, наоборот, одерживая свои маленькие победы под всеобщие похвалу или смех. Задавала тысячи вопросов, став чуть старше и исследуя дом с его обитателями и мир вокруг. Кого-то не любила и избегала, для кого-то устраивала с братом детские шалости, прячась и наблюдая издалека. А кто-то стал ей родным, как Люси. Все они были живыми и все они сейчас были здесь, смотрели на маму и на неё, Мору.
− Мама, − девочка подняла руку и умоляюще посмотрела на мать, когда пожар разгорелся в её взгляде, одним этим приговаривая всех присутствующих. – Мама!