Наследие белого дракона

– Твоя спутница видела крупицы силы, что я придержала для избавления от одиночества, – между делом продолжала старуха. – Понравились мои детки, как там тебя?

– Очень, спасибо, – я принялась дёргать дракона за рукав рубашки. – Пошли…

– Немногим выпадал шанс узреть мою реальность. Нашу с ними реальность. Мои глаза – их глаза. Твои глаза, если такова будет моя воля. После разделения миров и переселения сотен бездарных я поклялась больше не прикасаться к чужим воспоминаниям, разуму и глазам, но спустя сотни лет не смогла удержаться, в конце концов скоро умирать, – она хихикнула, плюхаясь наконец на ветхий стул, тут же крякнувший под её небольшим весом. – О чем это мы… Сто лет ни с кем не болтала, уморилась! А так охота… Ах, да, реликвия для будущих поколений! Место, где обо мне будут помнить, как ни ройся в головах даже великим даром подобным моему.

Она повела глазами в сторону, и Кайонел тут же устремил взгляд туда же.

– Найди его среди этого столетнего хлама, милый, и я помогу тебе.

Он здесь? Я принялась оглядываться, размышляя над ее словами и поглаживая под слоями платья кулон Рина. Если правильно поняла, старуха влила свой дар в какой-то предмет так же, как и Рин в украденный кулон нэс Грувии.

Кайонел ждал не дольше секунды. Двинулся по скрипучему полу и дёрнул в стороны тряпицы импровизированной шторки в проходе.

– Камень, – без каких-либо эмоций в голосе произнёс дракон. И старуха скривилась, вздёрнув одну бровь и склонив голову.

– Я просила развлечь меня! – заверещала она, но уже через миг стихла, что-то недовольно бормоча себе под нос. – Хорошо. Нужно окропить валун кровью чистой девы, мой мальчик.

Я прошла вслед за Кайонелом и ахнула, не в силах сдержать удивление. Огромный камень молочного цвета, сияющий в тусклом свете свечей. Посреди комнаты старухи. Это и есть реликвия?

– Чистой девы? – дракон сглотнул, отводя глаза, а потом прищурился, когда старуха гадко ухмыльнулась.

И перевёл решительный взгляд уже на меня.

– Что?! – воскликнула я, когда на меня были устремлены уже две пары глаз. Одни – мутные и с искрящимся весельем в многовековой глубине, вторые – как сама ночь. Решительные, но с толикой вины, видимой только мне.

Старуха потёрла ладони друг о друга и стрельнула глазами в сторону молочного валуна.

– Располагайтесь, детки. Он немного твёрдый, но…

– Мирра, – дракон протянул мне руку, обтянутую чёрной перчаткой, и я попятилась. – Не бойся.

– Что это ещё значит?! А ну не подходи ко мне! Вы оба чокнутые!

– Мирра, – предупреждающе прорычал Кайонел, а старуха гаденько захихикала, вновь заматываясь в волосы и пряча хитрое лицо под слоем белых прядей.

– Кайонел, – прошипела в тон ему я, упирая руки в бока. – Никакой крови, отойди от меня!

– Ты же слышала, так нужно. Я сам не в восторге...

– Нужно лишь, чтобы ты отошел от меня, безумец!

– Драхх, я совсем ничего не понимаю… – мужчина, совершенно неожиданно для меня и остановившейся от громкого звука старухи, хлопнул себя ладонью по щеке. – Мне нужна эта информация!

– Тебе нужна – ты кровь и проливай.

– Я не чистая дева, – в его голосе опять послышалось рычание, и я прищурилась.

– Это уже твои проблемы! Я купальни тоже несколько дней не видела, к слову.

– Ладно, хватит, – крякнула старуха, убирая волосы с лица, чтобы мы смогли увидеть, как она раздраженно дёрнула губой. – Я пошутила. Просила же развлечь меня, а не орать на весь лес. Что за поколение…

Кайонел тут же спрятал смущение за злостью во взгляде, а я фыркнула, складывая руки на груди и отворачиваясь от него.

– Итак, – продолжила Драмия, поманив нас пальцем и последовав к своему камню. Любовно огладила его, обойдя со всех сторон и остановилась, чтобы поглубже вдохнуть его… запах? Пыль? Я нахмурилась, а старуха блаженно прикрыла глаза, словно впитывая его магию обратно в себя. Ах да, точно, в нём же живет её частичка… Дар. – Окропи валун кровью своей – и узришь кровь свою.

– А в чём смысл?

Кайонел шикнул на меня, и я снова нахохлилась, пообещав себе больше и слова ему не говорить.

– Окропи валун кровью своей – и узришь кровь свою, – повторила Драмия, и, наконец, открыла глаза. В них плескался огонь. Угасающий с каждой секундой, с каждым шагом, что делала она от своего камня, но будто всё ещё живой, плещущийся в её душе.

Кайонел лишь кивнул. А потом… Стянул с левой руки перчатку и достал из ножен короткий клинок. Я удивлялась, зачем он ему с таким сильным даром, а теперь дракон нашёл ему применение. Полоснул по ладони и приложил к валуну, закрывая глаза и не смотря, как кровь полилась по молочному камню, обходя на своём пути трещинки и заломы, а потом… Засветилась. Или засветился сам камень, испещрённый багровыми нитями.

Старуха улыбалась.

– Что с ним? – взволнованно спросила я, заглядывая в бледное лицо, по которому прошла мрачная тень. Кайонел больше не выглядел вовлечённым в происходящее, его глаза метались под веками, словно он что-то видел. – Кайонел? – ноль внимания. Я пощёлкала пальцами возле его лица, и ни один мускул на нем не дернулся.

– Узрел кровь свою, – спокойно ответила старуха, будто это что-то проясняло. Настолько спокойно, что мне захотелось схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Я это уже слышала! – рявкнула я, тыкая в неё указательным пальцем. – Если с ним что-то случится…

– Что же сделает маленькая вестница смерти? – невинно улыбнулась старуха, захлопав глазами. Вновь мутными, затянутыми глухим туманом изнутри, мешающим ей здраво смотреть на мир. Ни искры.

– Исполню свою роль, видимо.

– Злючка, – старуха оскалила зубы и клацнула ими. – Такая маленькая и такая злая! Он просил у меня своей крови – я дала ему его кровь. Он вернётся к нам с историей. С именем и родом.

Кровь! Я чуть не хлопнула себя по лбу ладонью. Кайонел просил узнать о семье, вот что за кровь. Драххова старуха, разучилась разговаривать нормальным языком за столетия одиночества! Но мне больше не хотелось ударить её. Лишь узнать подробнее.

– А этот камушек, – я сглотнула и аккуратно обошла Кайонела, чтобы получше разглядеть валун. – Он всё-всё может показать?

– Кровь твою, – пожала плечами старуха.

– Как я могла забыть о ней, – протянула я злобно, косясь на неё. – А мою? Мою кровь он может показать?

При мысли о том, что могу увидеть маму, в груди заныло. Как она там без меня? Горюет ли или доверилась служанкам и думает, что я в порядке? Я молилась Милостивой Праматери каждый вечер, думая о ней. А ещё папа… Я не помнила его лица, но вдруг…

– Уважаемая Драмия, – произнесла я наконец, прочистив горло. И глазки старушки загорелись, когда она уловила мой тон. – А не могла бы я тоже… Узреть кровь свою?

– Всё же этот валун будет окроплен кровью невинной девы, – мечтательно произнесла старуха, довольно жмурясь. – Достойное условие для активации реликвии, как считаешь? Древней и ужасающей!

– Опять ваши выдумки, – прищурилась я.

– Не выдумки! С условием звучит гораздо лучше и… важнее звучит! Древнее! Ещё бы сюда перо из хвоста феникса… Я не успела подумать над всякими этими штуками, понимаешь, милая вестница? Совсем забыла. Бывал тут у меня один знакомый из сферы ведьм, Люцитор, вот там на выдумки горазды! – поделилась она с восхищением. – Суженая его, к слову, вырвала черное сердце своё из груди и прокляла бедолагу магией крови, запретной в тех землях. С тех пор он тут иногда ошивается, ищет способ вновь соединиться с отвергнувшей парой и вернуть свой облик. Ждёт, когда мои глаза увидят ... Была бы я одарена толикой фантазии этих взбалмошных тёмных девиц, о-о-ой!