Наследие белого дракона

Глава 28. Даруй кровь свою – и узришь кровь свою

Я и моргнуть не успела, как за спиной Драмии нарисовался ветхий домишка. Он был укрыт свисающими ветками иссохших деревьев, как одеялом. Подле него, по бокам, образовалась застывшая жижа той зелёной гнили, что сочилась из деревьев, но запаха совсем не было.

– Как он тут появился? – спросила я, рассматривая жилище драконицы. Что она жила здесь – сомнений не было. Дом был таким же странным, как и она сама. Казалось, поднимись ветер – и они свалятся оба. И покосившийся домик, и тонкая старуха.

– Он всегда был здесь.

Вопросы роились в моей голове, как стая насекомых. Плевать. Нужно просто переждать эту встречу.

– Скрасите дни старухи, детки? – спросила драконица, собирая перед нами дверную занавеску. По всей видимости, она совсем не боялась лесных хищников, раз не обзавелась крепкой дверью. Возможно, потому что хорошо знала, что самое опасное существо во всей округе – это она сама.

– Дни? Мы не планировали задержаться так надолго…

– Мирра, – оборвал Кайонел, одновременно с этим положив ладонь на моё плечо и покачав головой. Опять.

– Ты захочешь остаться и дольше, – старуха хихикнула, шаркая к шаткому деревянному столу посреди комнаты. Платье волочилось за ней вместе с длинными волосами, совсем потеряв свой вид: тосковало по молодой девушке, на чьем теле было ещё несколько минут назад. У ножки стола располагался низенький комод, погребенный под ворохом тряпья. Присыпанным то ли порошком из трав, рассыпанных старухой, то ли пылью.

О, а пыли здесь было достаточно. Зеленоватая, совсем как гниль снаружи, такого же глубокого насыщенного цвета, она собиралась на столе, на скрипучих досках пола и даже оседала полупрозрачным слоем на бумажках, раскиданных по всему дому.

Я остановилась напротив стены и прищурилась, пытаясь прочитать написанное на расклеенных по ней желтоватых пергаментах:

– Огонь – это свобода и искупление… – прочитала я, едва разбирая почти выцветшие каракули, а потом обратила взгляд на совсем свежие письмена.

Дитя пророчества на отчий трон взойдёт,

В душе два дара обретёт.

И в мир войдёт, с собою приглашая

Добро иль зло, мир сохранив иль бога ненависть собою пробуждая.

– Сожру!

Я взвизгнула: бледная ладонь драконицы впечаталась в стену, закрывая от моих глаз написанное на стене и заставив попятиться.

– Простите, – пискнула я, боясь разозлить безумную бабку.

– Ничего страшного,моя дорогая гостья, мой вестник смерти, – тут же мило улыбнулась она, по-доброму потрепав меня за щеку.

И я мученически застонала, опять услышав обидное прозвище, которым она меня одарила.

– К делу, – ворвался в странный разговор Кайонел. – Где реликвия?

– Та бесполезная бумажка? – чуть визгливо вопросила Драмия, приподняв белёсые брови. – Ты же знаешь, что она не откроется тебе, мальчик? Не озарит твои слепые очи древними знаниями богов.

– Плевать. Я открою.

Старуха улыбнулась шире и наконец отпустила мою уже начинавшую ныть щеку. Движения её были заторможенны, глаза смотрели не на Кайонела, но сквозь него, будто сквозь и само время. Пока старуха не мотнула головой, заставляя ее волосы волной прокатиться по полу, сметая зелёную пыль.

– Второй свиток праотца Драххара, Первого Дракона и создателя нашей Сферы, – мечтательно пропела она, прикрыв глаза. – Принадлежал императорской семье, берущей начало ещё от семени Прародителя, с начала времён. Его жаждет твоё сердце, мальчик?

Кайонел коротко кивнул и прищурился:

– Я знаю, что это вы украли его у императора.

– Украла! – с напускным удивлением воскликнула старуха, прижав руки к груди, – Он принадлежит семье императора! Не хочешь ли ты оскорбить меня, мальчик? Я не достойна этого свитка? Реликвии моей же семьи?! – она прищурилась, когда Кайонел сглотнул, а потом весело расхохоталась. – Что ж, значит, украла… Но лишь чтобы позлить отца! Он жизнь положил, чтобы открыть её, но так и не преуспел, чему я очень рада. Так с чего я должна отдать её тебе, если не вернула даже брату Дремору?

– Я намерен открыть его, – снова повторил дракон. – Первый свиток дал нам знания об истории и создании мира, рассказал о Первом Драконе. Второй, возможно, сможет остановить то, что задумала императрица Ламора.

– Ламора, – прошептала драконица, отводя взгляд. – Я помню её маленькой девочкой с испуганными глазами. Если бы они только могли видеть то, что видела тогда я.

– То что? – Кайонел следил за старухой лишь взглядом, не двигаясь, когда она принялась шаркать вокруг него, помещая в центр круга из своих белых волос.

– То она поверила бы в пророчество, что дала ей я. Тогда же сбылось первое, – Драмия грустно улыбнулась, переводя мутный взгляд с меня на Кайонела и обратно. – В моих глазах мир разделился на два задолго до того, как это произошло благодаря моему отцу и Совету. Задолго. А потом мне никто не поверил, – она захихикала, возводя глаза к темному и пыльному потолку домика, будто там ей могли раскрыть все секреты сами звёзды. – Почему же жалкий свиток остановит её, мой мальчик? В нем нет ценности первого, многие поколения потомков Драххара не смогли прочесть его. Бесполезная бумажка.

– Почивший император смог бы, – с уверенностью сказал Кайонел, и Драмия фыркнула.

– Мой братец не смог сделать многое в этой жизни, свиток бы лишь пополнил список этих вещей. Хватит об этом, – гаркнула она, увидев, что Кайонел готовится вновь спорить за своего императора. – Я вижу, что ты здесь не только за этим. Говори.

– Я, – дракон облизнул губы и покосился на меня, будто желал остаться с Драмией наедине. Но сглотнул, отметая сомнения, и посмотрел точно в глаза старухе. – Я хотел узнать о себе, вот и всё. Я намерен остановить Ламору и войти в Совет, вернув Сфере былое величие. Но Высшие Рода никогда не признают безродного, обладай он хоть всей силой этого мира. Для этого мне нужно узнать семью. Обрести имя.

Старуха громко рассмеялась, разгоняя пыль по своему жилищу, а потом закашлялась.

– Нынешний молодняк желает заполучить власть так же, как и прошлые поколения… Ничего не меняется в этом мире.

– Я лишь хочу нести волю своего императора. Направлять и наставлять нового правителя, помогать ему.

– Сфере хватит и одного неудачника.

С губ дракона сорвалось глухое рычание. На что старуха вновь фыркнула, будто говоря взглядом «Только осмелься». И Кайонел сжал руки в кулаки и отвернулся.

– Во мне больше нет силы, что ты ищешь.

– Как это?

– Я, – она нахмурилась, поднимая к глазам отросшие острые ногти, – перед смертью мне хотелось поделиться с кем-то своими глазами, оставить что-то после, я решила создать собственную реликвию. Артефакт не семьи императора, а мой, Драмии, вечной принцессы . Память обо мне не сотрёшь, он будет жить в этом. Хорошо звучит, мой мальчик?

Кажется, старуха снова была уже где-то в своих мечтах, не замечала нас и игнорировала просьбу Кайонела. Она принялась кружиться вокруг себя, заматываясь в подол платья и собственные волосы.

– Очень хорошо.

Я скрыла улыбку. Мужчина явно решил подыграть безумной драконице.

– Кайонел, – шепнула я, пока Драмия хихикала, пытаясь не споткнуться. – Она бредит. Будет лучше, если мы выведем её в столицу, где кто-то сможет о ней позаботиться…