Аслан

  7.

  Двойные двери. Провёл за руку. Дал кубик льда для разбитой губы. В прихожей зеркало до потолка сплошь в ржавых пятнах. Какие здесь губы, лица не разглядеть.

  Оправил ворот, смахивая с груди капли от льда:

  - Триста лет ему, радость моя. Новое всё никак не соберусь вставить, рама стоит того...

  Обстановка скромная, антикварная. Чего и ждать, на юге каждый первый - князь. В этом доме обошлось без вычурности, ни позолоты, ни кинжалов в инкрустированных ножнах.

  - Любишь живопись? Пойдём, развлеку тебя, радость моя, пока остынет вино, фрукты согреются...

  В обеденном зале был цепляющий момент шика: ваза переливалась заиндевелыми фруктами через край. Перед ней меркли натюрморты на стенах. Виноград от зелёного до чёрного, персики, абрикосы. Гранат наверху, как заброшенный на фонтан мячик. Крутится на струе, не может упасть. Деревянные кресла формой повторяли вазу: как будто из чаши изъята одна треть, четыре ножки сходятся в одну и расходятся на львиные лапы. Сядь и сама превратишься в надломленный гранат.

  Фантасмагория какая-то, ночная экскурсия в музейном особняке, где хозяин дома водит её кругом пяти комнат. Не отпускал, так и водил за руку, этим успокаивая, этим внушая морочащий страх. Говорил негромко, жестикулировал не широко. Походка, осанка, речь - всё мягкое. Даже нарочитая улыбка.

  Были двери те, что распахивал, были и те, что оставались закрытыми. На межкомнатные они мало похожи.

  "Да это же не квартира, а весь дом его! Чердак, подвал, что там ещё, район, город?.. И бандюки его никуда не ушли! Они на соседнем этаже или прямо за этой дверью".

  Картины, картины на стенах, чеканка, барельеф замка, хлысты, ошейник...

  - Игрушки, радость моя. Просто игрушки, пусть их висят, правда?.. Молодость прошла, старикам больше тепла хочется. Я старик, девочка моя?

  По повадке если... И да, и нет.

  8.

   Низкорослый, он вовсе не лез обниматься, раздевать или слюнявить шею, зато мимоходом всё время касался губ, волос и тех мест, которых нельзя. Прямо трогал: грудь, соски, бёдра и между них тоже прикасался. На миг, не дольше. Быстрей пощёчины, которой не случалось.

  "Псих? Нет. Обдолбанный? Нет. Серийный маньяк? Как будто я знаю, как выглядят серийные маньяки!"

  Негромко успокоительно втирая разное ни о чём, Аслан поступал именно как псих, как дементный старик в трамвае... Только он бандит средних лет вообще-то. Седой и что?

  Ширмы в спальне.

  - Морёный дуб, - обводит пальцем завиток и грудь над сердцем, - резьба, корейский батик, старьё. Жучки доедят и напрочь развалится.

  Обнял ниже пояса, пропуская в двери.

  "Я потеряла последнюю гордость. Убьёт или нет? Да или нет? Ну же, не дрейфь, одна оплеуха, и - труп верной жены. Отпустит руку, тогда. Хоть бы не отпускал. У него в квартире холодней чем у нас, как же я устала от холода. Как же хочется тепла. Какой ценой? Любой. Убьёт потом. И так, и так убьёт".

  - Красивая...

  Притронулся внизу спереди, улыбнулся и поцеловал пальцы, сложенные в щепотку.

  Ни намёка на дальнейший поворот в койку.

  Комната с балконом. Коридор мимо шикарной кухни с дровяной плитой. Запахов дыма и пищи над ней не витает.

  - Так живу, радость моя, одиноко живу.

  Вернулись в обеденный зал. Яркая люстра над столом, будто везде ночь, а тут день.

  Подвинул кресло:

  - Прошу, - обеими руками прикрыл груди, сразу отнял.

  - Хватит. Ну, зачем? Вокруг тысяча проституток. Молодые...

  - Люблю, - кивнул Аслан, - ценю их.

  - Я в новостях читала...

  "Осеклась, ненормальная? Порезанные минетчицы - самая тема для разговора здесь и сейчас..."

  - Кошмар, - откликнулся Аслан. - С гандоном на днях разберёмся. Ой, что ляпнул! Радость моя, сердечно прошу простить! Забываюсь, столько лет один живу, извини на грубом слове, девочка моя.

  9.

  - Проститутки, они уходят, радость моя. А ты наоборот, когда уйдёшь, то не забывай меня и возвращайся обратно. Вот моё предложение, как есть: деньги нужны - приходи, обидел кто - приходи, захочешь обнять - приходи. Они всегда уходят, а ты всегда приходи! Годится? Нормальное предложение? Обычное, правду говоря. Видишь, радость моя, сам с собой разговариваю, сам себе отвечаю! Что за дела, правда? Ты на других ни на кого не обращай внимания, ты в любой момент приходи. Согласна?

  Ноги.

  Они совсем занемели. Стопы будто исчезли, их нет. Шевельни, не почувствуешь.

  - Похолодало, - сказал Аслан, открывая вино, - задёрнуть бы шторы...

  Бутылка дымилась у горлышка.

  - Думаешь, что за старьёвщик какой-то, дом под завязку рухлядью набит? Нет, радость моя. Художественные штучки, то-сё, друзья по случаю дарят, знают мои вкусы. Люблю я всё красивое. С детства очень люблю. Но живую красоту сильней, её я почитаю. Не то, что люди. На что набрасываются? На дешёвку. Не на то люди смотрят. Я вижу, на что они смотрят, и мне плюнуть хочется. И всегда-то им мало! Мне лишку дано. За что, не знаю! Пора бы остановится, а хочется ещё и ещё...