Страница 5 из 17
– Перестаньте. Хватит! Не смейте меня жалеть. Я не один из ваших питомцев, которых надо спасать, – передернул плечами Салливан и оторвал от меня горячие ладони. – Вы должны злиться. Кричать. Бросаться на меня с кулаками. Где весь ваш запал?!
– Нет запала. Весь поистратился, – призналась растерянно.
Ему совсем необязательно знать, о ком я думала бесконечными зимними ночами. Чьи загребущие лапы не давали мне покоя, чьи требовательные губы мешали мне заснуть.
– Ваша тигрица до сих пор на меня рычит, – строго напомнил магистр. – Советую брать с нее пример.
– Думаю, той ночью, когда я окатила вас «Животной страстью», вы не просто так бродили по лесу. Вы шли к оврагу, чтобы убедиться, что Сажель выпуталась. И явились бы туда раньше, если бы я вас не задержала «творческим экспериментом».
Я намеренно игнорировала его полыхающий взгляд. Свое чувство вины пусть подпитывает в себе самостоятельно, я в таких глупостях участвовать не буду. Мне папиных тараканов хватает.
– Карпова! Это красиво придумано, но…
– Вы воспользовались сетью, видя, что заряда в ней почти не осталось и за короткий срок она не нанесет большого вреда. Любая тигрица выпуталась бы за полчаса, дав вам отсрочку. Та ловчая сеть оказалась бракованной, но кто мог об этом знать? А потом вы достали для Сажельки «Сомнию» и…
– У вас слишком доброе сердце. Особенно в отношении монстров, – скривился магистр.
– А еще вы помогли мне освободить ламбикуров в Индии. Вы даже шурха, добытого из моих волос, убивать не стали. Да какое же вы зло?!
– Вы обещали, княжна. Что не простите, – заупрямился Салливан. – Так будьте последовательны и не вздумайте меня жалеть.
– А если вздумаю? Накажете? – насупилась я, ерзая в платье. – Шлепать будете?
Тело кипело жаждой действий. Хотелось то ли с поцелуями броситься на него, то ли с кулаками… Никак не удавалось определиться в своих желаниях.
– Вы похожи на нахохлившуюся либри, Карпова. Поперхнувшуюся жуком-короедом.
– А вы мастер комплиментов. Хотите я расскажу, кто вы, магистр Салливан? – я задрала подбородок и посмотрела прямо в серые льдинки, искрившиеся на дне чем-то неизведанным, но безумно любопытным.
– Рискните.
– Вот эти ваши часы идиотские со стойким привкусом нафталина – они вам правда дороги. Как память. И хвостик завязывали вы, а не Блэр. Сами рассказывали, что в магприюте вас так научили, – пробурчала, не отрывая пристального взгляда. Кто из нас в ком тонул, было уже не разобрать. – Блэр сказал, что в юности вы любили животных и вырезали фигурки из дерева. А еще водили дружбу с поварихой и недурно готовили. И вы вспомнили все этого намного раньше, чем я вытолкнула из вас драного принца.
– Это мелочи, лежащие на поверхности. А что на дне? Кто? – прохрипел Салливан, пряча руки за спину. Словно сам себе запрещал прикасаться. – И что он еще способен натворить?
– Блэр говорил, что ему все труднее заставлять вас переступать через принципы и врожденную нравственность!
– Правда? А мне кажется, что я лично с вами, княжна, переступил все, что можно и нельзя, – магистр навис надо мной серой тучей, от заиндевелых глаз веяло холодком. – И не один раз.
– Вы не могли ничего поделать. С собой и… со мной.
– С вами я очень многое смог поделать. Ублиум Мортиса я пока не ел. А хотелось бы, – выдохнул тяжело.
– Вас толкали капли! – призналась пылко. Пусть уж лучше винит магические инстинкты, чем считает себя злом во плоти.
– М-да… Капли, – раздраженно повторил Салливан. – Я слышал тот разговор. Как в тумане, но слышал. «Магическая физиология»! Превосходно. Спятившие капли, голос, нашептывающий злодейские идеи, Судьба-богиня, та еще затейница… Такое чувство, что я сам в этом мире уже ничего не решаю!
Я отвернулась, обхватила себя за подмерзшие плечи и прошлась до окна. Белые шапки теплиц, ажурные ворота Заповедника вдали, темно-зеленая стена, сотканная из елового воинства… Привычный вид успокаивал и притуплял желание кого-нибудь придушить.
Не так чтобы сильно притуплял. Но пока хватало.
– Вы так говорите, словно в притяжении капель-половинок есть что-то дурное, – пробормотала в недоумении. – Мои родители ни разу не жаловались на магию, искрящую между ними. Да и госпожа Пламберри не считает это смертельным диагнозом. А вы так морщитесь, словно хворь какую неприличную подцепили.
– Ваши родители тоже с шестнадцати лет слышали голос, подстрекающий к омерзительным делам? Их дух тоже пытались подавить, усыпить, выгнать из плоти? – Салливан распалялся все сильнее. Сопел загнанным горным троллем и мерил нервными шагами палату. – Их превращали в немых свидетелей творившегося безумия? В кукол, в марионеток?!
– Всякое бывало, – я повела плечом, с трудом понимая, куда он клонит.
Единственное, что пока четко осознавала моя извилина: целовать меня тролль не планировал. А жаль. Мне очень хотелось вспомнить его вкус и сверить его с воспоминаниями. Убедиться, что это все было наяву.
– Вы не понимаете меня, да, княжна? – догадался он с неприятной насмешкой. – Больше никто не будет управлять моей жизнью. Ничто не заставит меня думать, что я чего-то хочу, если я не хочу. Доступно объяснил?
Он остановился поблизости, подцепил мой подбородок и подтянул к себе. Так, чтобы каждое слово, брошенное с неприкрытой яростью, вбивалось мне в ухо и отпечатывалось в сознании.
– Никто. И ничто. Ни паразитирующий дух доисторического маньяка. Ни шурхова богиня Судьба, – шипел возмущенно Салливан, окатывая горячим дыханием мой подбородок. – Ни драная капля, что нестерпимым, мучительным магнитом тянется к другой. Что вытрясает всю душу, что разрывает в клочья плоть. Путает мысли, велит нарушать все мыслимые правила, все собственные принципы… Заставляет творить безумства, за которые, по-хорошему, меня следовало бы лишить головы…
– А она еще тянется? – робко уточнила, прикусывая губу.
Интересно ведь. Так уж вышло, что злобных троллей, сотрясающих воздух и пыхтящих бешеными самоварами, я совсем не боялась. Иммунитет у меня к ним. И потому вместо ужаса и смирения во мне проснулась неблагоразумная любознательность.
– Кто тянется?
– Капля. Ваша. Непослушная, – прошептала, чувствуя, что еще чуть-чуть, и меня засосет в серебристо-серые омуты без остатка. – Тянется?
– С одной я как-нибудь справлюсь. С моей. Непослушной, – уточнил недовольно Салливан. – Я достаточно взрослый мужчина, чтобы совладать с магическими инстинктами.
Ноздри «достаточно взрослого мужчины» угрожающе раздувались, глаза искрили расплавленным серебром, челюсть сжималась. Грудь ходила ходуном под черной Артовой водолазкой, которая магистру все-таки была узковата.
Ну вот зачем все так усложнять? Пыхтеть, распинаться? Почему нельзя просто меня поцеловать и…
Его губы впечатались в мои так неожиданно, что я замычала удивленно. Глаза распахнула так широко, что со стороны они должны были напоминать бирюзовые блюдца.
Я послушно подалась вперед, вжалась в неспокойное тело, задрожала. Рандор целовал жадно, глубоко. До мурашек под коленями, до слабости в каждой мышце. Ровно так, как мне нравилось. Так, словно хотел на деле показать, как я желанна, как нужна ему сегодня. И как буду завтра.
– Хватит! – скомандовал Салливан, отрывая меня от себя, хватая под бедра и неделикатно усаживая на подоконник.
Все в его обескураженном виде намекало, что это я на него нагло набросилась, соблазнила и к поцелуям принудила. Вот ведь тролль!
– Никогда больше так не делай, Аврора, – севшим голосом добавил магистр, убеждая меня в том, что тронулись сегодня решительно все.
Начиная от папеньки и крестного, уверенных, что Блэр не возрождался. И заканчивая вот этим невозможным чудищем, решившим, что я представляю для него угрозу.
– Я делала? Я?!
Да я как дышать забыла от возмущения!
– Именно ты. И больше не повторяй.
– Ну знаете!
– А вы не поняли, княжна, что произошло, да? – усмехнулся тролль, задумчиво потирая пальцами свои губы.