Страница 12 из 24
— Так Гоппиус его, вроде, выключил после того случая?
— Кто их поймёт, этих учёных? — Бокий собрал листки и убрал обратно в портфель. — Видимо, снова включил и продолжает исследования. Барченко, видишь ли, полагает, что эта штука может воздействовать на помрачённое сознание Блюмкина даже на расстоянии. Собственно, он говорит, что расстояние вообще не имеет значения.
Трилиссер задумался.
— Воздействие, значит… и где Яша теперь?
— Его поместили в нашу спецклинику. Контактирует только с наблюдающим врачом и Барченко. Ещё там двое охранников, но они с пациентом не разговаривают, даже не заходят в палату, наблюдают через стеклянную дверь.
— Вполне разумно. — Трилиссер сделал маленький глоток коньяка. Покатал на дне рюмке остатки янтарной жидкости, глотнул ещё. — Сам-то что об этом думаешь?
— Пока воздерживаюсь от выводов. Жду, когда Барченко дозреет и скажет что-нибудь вменяемое. С ним это в последнее время иногда случается.
Трилиссер усмехнулся.
— Что ж, подождём. И вот ещё что, Глеб… — он посмотрел собеседнику прямо в глаза. — Ты мне так и не ответил насчёт Кобы. Думаешь отсидеться в сторонке?
— Нет, Меир. Ни в коем случае. — Бокий для убедительности рубанул воздух ребром ладони. — Может, раньше и были такие мысли, но теперь точно нет. Это пусть Агранов тешится иллюзиями, что сможет с ним поладить, да ещё, пожалуй, Менжинский — всё равно ему недолго осталось, плох…
Он торопливо, почти бегом, прошёлся туда-сюда по комнате. Трилиссер наблюдал, вертя в пальцах пустую рюмку.
— В бумагах, которые ты видел, далеко не всё из того, что Яша наговорил в бреду — или что у него там, не бред? Короче, слушай…
[1] Намёк на знаменитый «философский пароход», когда из СССР были высланы многие ведущие представители творческой интеллигенции