Страница 68 из 99
Не знаю, где я и что. Открываю глаза и морщусь от ломоты в теле. Пытаюсь заговорить, но только хриплю и кашляю, кое-как сползая с дивана… Что за нахер? Я в гостиной почему-то. Я так сильно упился и не помню?
В комнате никого нет, в окне – рассвет. Я поднимаюсь и снова падаю, но потом добираюсь до стола у выхода в сад и с облегчением упираюсь ладонями в холодную столешницу. Жмурюсь и поворачиваюсь ко входной двери: окна настежь распахнуты, и я слышу, что кто-то приехал. Выхожу на крыльцо и встречаю инспектора Доннавана. Он довольный, как слон. Значит, человека Лойера повязали. Значит, все кончено. Рассвет. Новая жизнь…
Инспектор одет с иголочки, и не скажешь, что он сюда с материка летел. Он смотрит на меня и бледнеет, отражая ужас всей планеты. А у меня голова раскалывается.
– Чарли, стой, где стоишь.
– Посланника взяли? – В горле першит, будто наждачкой натер.
– Да, он заметил полицию и затих, спрятался, но с острова ночью не уплыть. Мы взяли его у парома полчаса назад, при нем оказалось незарегистрированное оружие, он сдался сразу, без сопротивления. Я решил заехать сообщить тебе лично, – отчужденным, странным голосом произносит Доннаван, не отводя взгляда от моего живота.
– Вы так на всех парней пялитесь по утрам? – усмехаюсь я и опускаю взгляд.
Сначала мне кажется, что я брежу. Может, я правда напился? Провожу пальцами по белой футболке и смотрю на кровь… Это моя, что ли? Голова кружится, я не могу сосредоточиться. Задираю футболку, щупаю живот – раны нет. Просто одежда какого-то хрена пропитана кровью. Я судорожно трогаю лицо: на месте. Лицо на месте… А на пальцах остаются следы крови. Не моей.
– Чарли, не двигайся. Стой, где стоишь, – уже громче приказывает Доннаван, но я толкаю входную дверь и в шоке осматриваю гостиную. Ничего не изменилось, вроде бы.
!!! …? Что за херня? Почему я в крови?
…На кухне, на полу, на спине лежит Джейсон. У него широко раскрыты глаза, печать ненависти в искаженных чертах. Рядом – кухонный нож, самый большой из набора.
Какого…?!
Я опускаюсь на колени перед Джейсоном и брезгливо касаюсь его, чтобы убедиться в реальности происходящего. От вида крови меня мутит, а кислый запах смерти и сырости наполняет легкие отравой.
За спиной раздаются шаги, мне приказывают подняться и отойти в сторону, а я даже сообразить не могу, что происходит. Передо мной лежит мертвый Джейсон, и я точно не сплю, потому что такой яркой крови в моих снах не бывает.
Руки трясутся, зуб на зуб не попадает, сердце наливается свинцом и душит меня, расширяясь до самой гортани.
И тогда я наконец осознаю.
Не помню как, но прошлой ночью я убил Джейсона. Его больше нет... Но я не испытываю радости, а, наоборот, леденею от ужаса. Потому что меня тоже больше нет. Мне всего лишь нужно было дожить до рассвета, а вместо этого я уничтожил себя.
И я этого даже не помню.
Глава 23
– Ри, не выходи из машины, – просит меня инспектор Доннаван и отправляется ко входу в участок, чтобы встретить Чарли: его наконец-то выпускают под залог.
Сегодня воскресенье, четырнадцатое марта, на улице – штормовой ветер и морось. Всего три дня прошло с момента убийства, а остров уже превратился в аттракцион для журналистов. Сюда плывут, летят и, наверное, даже делают подкоп по дну моря. События последнего месяца привлекли внимание в столице – и шоу началось… Самоубийство дочки приходского священника. Похищение и перестрелка с участием сына сержанта. А теперь – жестокое убийство известного американского бизнес-коуча Джейсона Осборна.
На место сержанта в срочном порядке прислали офицера из Эдинбурга, который пугает громким басом и яростным взглядом, делая красивые заявления, что он-то очистит остров от скверны.
Это что-то невероятное.
В начале февраля мы с Чарли сделали первый, казалось бы, ничего не значащий шаг вдоль безопасной обочины, а теперь бежим по встречной, уклоняясь от грузовиков. И я даже не уверена, что от нас теперь хоть что-то зависит.
Новый сержант жаждет крови, вынося журналистам подробности всего, что произошло в Ламлаше; у меня на коленях лежит газета Daily News с грязными подробностями и домыслами, а в сети и вовсе шквал сплетен.
«Подростки развлекаются торгами в закрытых чатах».
«Волна шокирующих смертей в раю».
«Кровавая расправа над миллионером. Главный подозреваемый – его собственный сын».
Сначала я порывалась драться с журналистами, которые заполонили наш тихий проезд и топтались под окнами, но Мэнди одолжила мне броню пофигизма. Я надела ее и теперь лишь посматриваю высокомерно, если кто-нибудь лезет ко мне с вопросами. Как же: я ведь соседка Чарли, явно видела, что произошло. И плевать им, что я ничего не видела.
Теперь у нас на всех окнах дома – шторы.
Я бегло просматриваю сообщения на смартфоне, отписываюсь Аманде, Тому, который сейчас в Эдинбурге, у него зачетная неделя началась в колледже… Подруге Осборна, Феррари, я тоже пишу. Держу ее в курсе событий, поскольку сама она не смогла связаться с Чарли. У него не так много людей, которым можно довериться, и Феррари заслуживает знать, что происходит в его жизни.
Инспектор Доннаван безрезультатно пытался заполучить дело, но хотя бы с залогом ему пошли навстречу. Новый сержант настаивал, что небезопасно для общественности выпускать Осборна. Будто Чарли – зверь какой-то, честное слово. К счастью, Доннаван нанял хорошего адвоката, и тот напомнил сержанту, что в Шотландии каждый имеет право выйти под залог до суда. Повезло, что коробка Осборна с важными документами и деньгами осталась у меня, и я без проблем внесла всю сумму наличкой. Мне папа помог разобраться в тонкостях. Родители вообще адекватно себя повели в этой ситуации, впервые не назвав меня крайней. Они в шоке, что Джейсон Осборн был деспотом, и теперь жалеют Чарли.
А еще я призналась маме, что он сын Джессики Милборн, ее любимой актрисы, и что та умерла год назад.
Мама до сих пор в себя не пришла.
…Чарли выходит из участка под прикрытием адвоката и инспектора, и начинают щелкать камеры журналистов.
– Поему вы убили своего отца?
– У вас были сообщники?
Вопросы сыплются, как из рога изобилия дебилизма, и Чарли пониже натягивает капюшон толстовки, которую мы с папой передали два дня назад. Осборн быстро садится в машину на заднее сиденье, и мы отправляемся домой к бывшему сержанту, Салливану. Тот на стороне Осборна, нам не помешает его участие. К себе Чарли не может вернуться, потому что особняк оцеплен полицией до суда.
– Что происходит сейчас? – спрашиваю у инспектора и тянусь рукой назад, чтобы сжать пальцы Чарли. От его прикосновения краски возвращаются в мир, и я на мгновение прикрываю глаза, с облегчением вздыхая.
Если честно, не ожидала от себя такого хладнокровия и собранности. Я не паниковала и не рыдала, когда в четверг утром не дозвонилась до Чарли и, выйдя на шпионскую пробежку, увидела полицеские мигалки. Необходимость действовать подавила во мне слабости, и три дня я вела себя, как злобная, агрессивная тварь.
Кажется, инспектор Доннаван зауважал меня.
У инспектора мощная энергетика, он вселяет чувство безопасности. Он всегда в выглаженной черной офицерской форме. Глаза тоже черные, проницательные, с глубокими морщинами в уголках. Острый подбородок, как у мультяшного Дракулы из «Отеля Трансильвания». Три дырки в ухе, но сережек нет.
Наш человек.
– Слишком большое внимание к делу, – говорит он. – Боятся международного скандала, поэтому начальство требует немедленно наказать виновного. На расследование дали всего три дня, и они истекают. Завтра суд.
От возмущения я даже слова подобрать не могу, поэтому слушаю, как барабанит дождь по стеклу, и ищу в закромах сознания новую порцию силы воли.
Мы плутаем по улицам, уходя от преследования: за нами едет белая машина очень навязчивого журналиста из Глазго, и в итоге прибываем к дому Салливана лишь минут через двадцать.