Страница 24 из 99
Сами невольники произвели на меня удручающее впечатление. Исхудавшие, отчаявшиеся и наскозь пропахшие застарелым потом и мочой. Даже охрана здесь ходила в плотных повязках на лице, не говоря уже об управляющем. Однако нас подобными ароматами после «Возрождения» не удивить, так что мы не стали скрывать лица, хоть и старались по старой привычке вдыхать через рот.
Вот только стоило расшумевшимся рабам узнать, что сюда заявились наёмники, как их энтузиазм моментально угас. Некоторые и вовсе забились поглубже, прикинувшись грязной ветошью. Спасибо пустынникам и прочим авантюристам, которые используют невольников в качестве пушечного мяса. С другой стороны, это нам только на руку. Неблагонадёжные отсеялись сами собой.
Из оставшихся на ногах консультант особо напирал на парочку мятежных фермеров. На вид — обычные гаражные алкаши с перекошенными рожами, но мне категорически не понравился их взгляд, полный классовой ненависти. Пожалуй, без таких пролетариев мы точно обойдёмся. Прочие же ещё меньше вызывали интерес — откровенный бандит с отрубленной рукой, какой-то дремучий старик и беженка. Последняя, кстати, оказалась единственной, кто продолжал настойчиво проситься к нам.
— Заткнись, дура! — прикринула на неё Двойка. — Нам не нужны бесполезные патаскухи!
— Так это, чего сразу бесполезная? — не согласилась та, непривычно выстраивая слова. — Я готовить могу, шить-стирать-убирать…
— Языком трепать, — продолжила за неё наёмница.
Однако я уже заинтересовался смелой рабыней и присмотрелся к ней повнимательней. Это оказалась тощая тётка далеко за тридцать с чуть свёрнутым набок носом и застарелым синяком под заплывшим глазом. Неудивительно, что её не загребли в бордель или какой-нибудь местечковый гарем. Зато руки у неё были что надо — мозолистые, крепкие, с узловатыми пальцами и аккуратно обкусанными ногтями. Такими руками можно пельмешку даже из листовой жести слепить.
— Точно умеешь готовить? — уточнил я на всякий случай.
Женщина подалась к прутьям, вцепившись в них, словно утопающий за соломинку.
— Дайте мне лепёшку из-под гарру и полведра опилок, так я вам такую стряпню сварганю — пальчики оближете!
— Допустим, — кивнул я. — А что на счёт боевого опыта?
Тётка испуганно зыркнула в сторону надзирателей, но те как раз отвлеклись на мятежников, что стали поносить нас вслух. Видимо, окончательно поняли, что их не берут и сбежать не получится.
— Ну, не так чтобы много... В набеги не ходила. Но если дадите палку какую — буду драться.
— За что ты здесь?
— Так по дурости, — горько сплюнула она. — Пообещали нам мирную жизнь и амнистию. Мы ж с Мочалки, не грабили не убивали никого! А как пришли, так нас и попросили расплатиться по долгам…
— А к нам зачем рвёшься?
— Так лучше сдохнуть, чем стены эти ебучие откапывать! Я на ферму просилась, там всяко привычнее, так меня отмудохали, чтоб рот не открывала лишний раз. И сюда бросили, до поправки. Завтра снова пойду, значит.
— Ясно, — кивнул я. — Будет тебе палка.
Женщина просияла и робко улыбнулась щербатым ртом, ещё не до конца не веря в происходящее. Консультант тоже обрадовался, что удалось втюхать мне хоть кого-то. А вот у меня настроение провисло, как знамя без попутного ветра. Совсем не то чувство, как будто беру себе новую тачку в салоне. По всему выходило, что придётся нам обращаться за посторонней помощью. А это плохо для репутации, да и последствия такого выбора трудно спрогнозировать.
Наёмники, которые нанимают других наёмников, чтоб те сделали их работу… Звучит так себе.
Оставался ещё вариант с посещением другого магазинчика, но по словам Двойки он был мельче и хуже этого. Даже любопытно стало, чем именно.
— А там что? — кивнул я в сторону одиночных клеток, что располагались в самом дальнем углу.
— Всякое непотребство и приговорённые к смерти, — с неохотой пояснил торговец.
Лучших слов, способных меня заинтересовать, сложно себе представить, так что я направился прямо туда. Консультант поспешил следом, причитая на ходу:
— Стойте, они не продаются!
— Тогда что они тут забыли?
— А куда их девать? — принялся оправдываться работорговец. — Стража с полицией сюда притаскивают задержанных на передержку, не хотят морочиться. Как заканчивают с оформлением, мы их отправляем на казнь.
— В бойцовские ямы? — усмехнулась Двойка.
— Чаще всего да, если это не государственный преступник. Тогда приходится всё делать публично. Вот тут как раз один ждёт…
Работорговца прервал отчаянный вопль, раздавшийся со стороны дальних клеток:
— Да сколько можно! Не виноват я!
Кричащий невольник со спутанными волосами вцепился в прутья, будто в припадке. Довольно крепкий малый, судя по разодранной одежде — далеко не бедняк. Только вот он явно замер на грани безумия, и вот-вот готовился через неё переступить. Отчаянье, плескавшееся в его глазах, можно было намазывать на хлеб.
— Ублюдки, ненавижу-у-у…
По его грязному лицу стекали извилистые дорожки слёз, растворяясь в короткой бороде, напоминающей эспаньолку.
— Их банда пыталась обокрасть мелкого ростовщика, — пояснил консультант, догнав меня у самой клетки. — Оказалось, что он в розыске в Шо-Баттае. Покушение на жизнь знатного человека.
— Это не я… — сорванным голосом прорычал преступник.
— Да кого это волнует, мудак, — донеслось из соседней клетки. — Заткнись и сдохни достойно.
Я пригляделся, но так и не смог понять, кто там сидит. Какая-то бесформенная груда тряпок.
— Эй, кто там такой смелый?
— Тебе, мудак, какое дело? — буркнула куча в ответ. — Ищешь себе свежего мяса, так ищи себе дальше.
— Нет, надо было ему и правда язык отрезать, — сокрушённо покачал головой консультант. — А ну встань, когда с господином разговариваешь!
Стоящий у него за спиной надзиратель для острастки многозначительно постучал палкой по решётке. Груда тряпья зашевелилась и со странным щёлканьем стала расти, пока не превратилась в роя весьма странной расцветки, облачённого в рваные лохмотья. В отличие от всех остальных инсектоидов, этот оказался серо-пурпурного цвета с серебристыми подпалинами, вместо уже привычных коричневых. Судя по относительно человекоподобному черепу, это был принц. Исхудавший настолько, что по нему можно изучать нечеловеческую анатомию.
— Окранова шкура, это ж южник! — присвистнула Двойка. — Откуда он тут?