Страница 13 из 80
- Когда ты начнешь жить настоящим?- рыкнул Штиль, бросая яростный взгляд на невозмутимого и как всегда подчеркнуто нахально-наплевательсткого Карата, не обращая внимания на то, как в этот раз нахмурился и притих даже наш всегда громкий отец, быстро покосившись на Карата тоже.
- Когда ты начнешь думать о людях, а не о том, что требуется только тебе одному?
- Может сделаешь свою речь более информативной и менее эмоциональной?- только дернул бровью Карат в ответ, отчего лично мне хотелось уже сейчас заехать ему чем-нибудь потяжелее, даже если для этого пришлось бы позвать не только Тайгу и Ягоду, но и Малахита.
Все знали, что он любитель выводить на эмоции.
Любитель провоцировать, задевать, чтобы внутри взрывалось все то, что кипело и показывало ему чистое нутро, куда и можно было нанести удар. В этом был весь Карат. Но как же было тяжело не ненавидеть его за эту игру, в которой он каждому делал больно!
- Хочешь больше информации? Отлично!
Штиль подхватил в руки ту самую увесистую папку, которую кинул на низкий столик, чтобы порывисто распахнуть ее, извлекая какие-то бумаги с множеством листов, фотографий и печатей, отчего внутри стало не по себе.
- Что опять случилось? - прошептала мне Тайга на всякий случай оставаясь рядом, даже если мы никогда не позволяли себе входить в гостиную, когда там шли беседы старших Беров.
- Пока не знаю, - так же тихо отозвалась я, всматриваясь в мрачное лицо Штиля, который помахал первой прозрачной папкой, обращаясь к нахальному Карату:
- Восемнадцать новых дел за одну только неполную неделю! Восемнадцать, черт побери!! Грабежи! - папка полетела на стол, приземляясь с нервным шлепком, - Вымогательства! Угроза жизни с применением насилия! Причинение вреда здоровью! Три убийства!
Папки все летели и летели, когда я с холодеющими руками понимала, что за всей этой бумагой и массой написанных слов, стояли чьи-то искалеченные жизни, чья-то боль и бессилие.
- Изнасилование!!
Последняя папка прилетела прямо на колени Карату, на что тот не изменился в лице, с интересом пролистав ее, только усмехнувшись, когда в его руках оказалась фотография девушки:
- Хорошенькая.
В том, что зарычал даже Сумрак не было ничего хорошего.
Все были на пределе, и только Карат оставался холодным и хитрым, аккуратно положив папку на край стола и пожимая плечами:
- Это был не я. У меня алиби.
- Насильника уже поймали. Ему грозит не столько суд, сколько жестокая и унизительная жизнь в стенах тюрьмы, от которой вероятней всего она сам наложит на себя руки в самое ближайшее время! Слышал, что делают там с теми, кто совершил насилие над невинной девушкой?
- Делают то же самое, в чем он виновен. Только всей камерой, - Карат пожал плечами, чуть подавшись вперед, - Мне жаль, что все это произошло, друг мой. Только я до сих пор не понимаю, при чем здесь я?
- С тех пор как вы стали наведываться в город, у меня каждый день начинается с больших проблем и бесконечных рапортов! - зарычал Штиль, склоняясь над столом и упираясь широкими ладонями в него, - Ты забываешь о том, что сейчас уже далеко не война, а Вторая мировая закончилась восемьдесят лет назад, когда люди пропадали десятками и сотнями, и никто их особо не искал!
Впервые за то время, что Штиль оказался на пороге, Карат наконец нахмурился и почти сбросил свою маску полного безразличия и хамского высокомерия над всем происходящим.
- Лабораторные крысы не будут бегать за вами попятам и убирать горы трупов и покалеченных людей, которых вы оставляете каждый гребанных раз, когда оказываетесь в городе! А я не ваша чертова нянька, чтобы подчищать все ваши огрехи!
Штиль шарахнул по столу так, что тот не просто сложился, а рассыпался в мелкие осколки, заставляя весь дом затихнуть, словно перед настоящей бурей.
- Я могу отмахнуться от родственников и встревоженных граждан один раз! Могу заверить их, что ничего страшного не происходит, и за всеми беспорядками стоят заезжие гастролеры, которых уже нет! Могу написать пару объяснительных вышестоящему начальству о том, что нарушители общественного порядка не найдены! Но не каждый чертов день, Карат!!
Отец нахмурился сильнее, бросив уничтожающий взгляд на своего закадычного друга, когда я отчетливо понимала, что в этой ситуации он не встает на его сторону, как вставал всегда, что бы не случилось.
- Пойми, что мир разительно изменился за последние пятьдесят лет, и ты не можешь остаться незамеченным вечно! Теперь с момента рождения и до самой смерти человек всегда и во всем под прицелом – тонны документов, километры отчетов всех органов, куда бы он не обращался! Группа крови, особенности развития, отклонения, передвижения – теперь все это возможно отследить по кредиткам, сигналу сотового и многочисленным камерам видеонаблюдения, которые стоят на каждом магазине, аптеке, заправке и обычных стоянках! Ты – не тень и не призрак! В лесу ты царь и бог, но здесь ты такой же гавнюк, как и все!
Я слышала, как за моей спиной клацнула зубами Тайга, полностью разделяя ее чувства и тоже думая о том, что еще никто не позволял себе говорить с Каратом в таком ключе, и уж тем более ставить его на одну линию с людьми, которых он так презирал за слабость и лживость, поэтому сложно было сказать, чем именно закончится этот вечер.
- Ты переходишь все границы, друг мой.
И пусть голос Карата был как всегда обманчиво мягким и ласкающим, в его темно-зеленых глазах уже засиял тот жуткий огонек бешеной крови истинного Кадьяка, которая способна спалить все на своем пути, не разбирая ни друзей ни врагов.
- Прикрой варюшку! - рыкнул отец, находясь совсем не в настроении, и даже побледнев от вида последней папки и той бедной девушки, которая была изнасилована.
Как никто другой в этом доме я знала, что именно он чувствует.
Он был раздавлен и рассержен тем, что услышал, конечно же с эту секунду думая о нас – своих дочерях, среди которых теперь были и человеческие девушки, что не могли защититься подобно нам с Тайгой.
- Позволь, мой милый друг, я напомню тебе одну вещь, о которой ты, вероятно, успел забыть за всей этой бумажной волокитой и отчетами перед высоким начальством, - отозвался Карат, который походил скорее на огромную змею, которая гипнотизировала и подкрадывалась, овивая своими смертельными кольцами, в красивом танце.
- Мы ходим в город не по своей воле, а чтобы отыскать лжеотца Микаэлы, который может стать единственной зацепкой на того маньяка, что пытается истребить весь наш род! Может еще напомнить о том, что ты собирался оказывать активную помощь и поддержку в этом мероприятии, поскольку являешься старшим шерифом этого округа?
Глаза Карата полыхнули хищно и ядовито, вкладывая в каждую букву упрек и всю язвительность, на которую был способен только он один, заставляя Штиля поджать губы так, что они потеряли цвет.
- Я пытаюсь узнать об этом человеке хоть что-либо полезное по своим каналам, Карат! Но в последнее время просто не успеваю этого делать, поскольку вынужден подметать все огрехи за вами, чтобы о нас не узнали еще и люди в городе, помимо лабораторий и той тайной организации, которая тебя так интересует! - парировал Штиль, выпрямляясь в полный рост и глядя в глаза Карата смело и упрямо, не смотря на то, что был не чистокровным Бером и явно уступал ему не только в габаритах, но и силе, что мужчину не пугало, а во мне вызывало искреннее восхищение.
На самом деле даже среди Беров не каждый был способен вынести взгляд Карата.
- Не стоит преувеличивать и создавать шумиху из-за пары свернутых человеческих шей, - только поморщился Карат в ответ, отчего Сумрак окинул его недовольным мрачным взглядом, но все таки промолчал.
- За всеми этими свернутыми шеями стоят реальные люди и их семьи, в которых сейчас царит горе и боль! Ты даже не думаешь о том, что под твою тяжелую руку попадаются не злодеи, а простые люди, которые просто оказались не в том месте и не в то время! - отозвался Штиль, не собираясь отступать, и порождая в моей душе волну тепла оттого с каким упорством и благородством защищал граждан своего города, абсолютно искренне переживая за каждого из них, словно мог знать лично, и глядя на него сейчас, я понимала, что шериф - это не просто форма, значок и рация, а образ жизни. Это особенное мышление и чувство огромного долга за все, что происходит в границах города.