Страница 44 из 68
— Ни за что. Я не смогла бы объективно освещать новости. Слишком увлеклась бы и, вероятно, большую часть времени была очень подавлена.
— С годами ты становишься толстокожим. Вероятно, к тебе это не относится, — признался он.
— Спасибо.
— Это не оскорбление.
— Серьезно? Не могу представить, что тебе нравятся эмоциональные женщины.
— Мне не нравятся драматичные женщины. Но ты не такая. Ты просто… сложная.
— Отдам тебе должное, — сказала она, паркуя машину перед домом его бабушки. — И в любой день недели предпочту сложное безумному.
Выйдя из машины, Кэтрин поняла, что с момента их отъезда этим утром, район ожил. Дальше по улице мужчина поливал растения перед своим домом. На другом конце квартала двое детей играли в догонялки. Стоял прекрасный солнечный воскресный день, туман завис на краю горизонта, но до того, чтобы налететь с океана и накрыть город, оставалось еще несколько часов.
Она последовала за Диланом до дома, высматривая что-нибудь необычное, но все выглядело нормально. Сомнительно, чтобы кто-нибудь узнал, где они находятся, но рано или поздно новости об Эрике разлетятся повсюду. И, конечно же, к Дилану станут проявлять интерес или же отнесут к прямым подозреваемым.
— Как думаешь, тебе стоит снова позвонить своему адвокату? — спросила она, когда они вошли в дом.
— Марк сказал, что пришлет новости мне на электронку, так что я проверю ее через минуту.
Кэтрин поставила пакеты с едой на кухонный стол и начала распаковывать сэндвичи. На ужин она также купила жареного цыпленка и салат. Чем реже им придется выходить из дома, тем лучше.
— Ого, — сказал Дилан, когда она протянула ему сэндвич с индейкой, ветчиной и всевозможными начинками. — Я ожидал баклажаны и помидоры на цельнозерновом хлебе.
— Это у меня, — сказала она с улыбкой. — Как ты догадался?
— Должно быть, перенимаю часть твоих экстрасенсорных способностей.
— Наверное. Кстати, об этом…
Она села за стол, не уверенная, что хочет рассказать о своем последнем видении, но опять же, это может оказаться важным, и ей, вероятно, не удастся понять его значение без Дилана.
Он отложил сэндвич и бросил на нее настороженный взгляд.
— Почему у меня такое чувство, что я вот-вот потеряю аппетит?
— В очереди в супермаркете передо мной стояла мама с ребенком, у мальчика на лбу был пластырь. Внезапно мне предстала другая картина. Думаю, там были ты и твоя мама. Ты упал и поранил колено. Она сказала: «Все в порядке, Дилан. Мамочка поможет».
Дилан долго не моргал, а затем откинулся на спинку стула и решительно покачал головой.
— Это не могла быть моя мать. Она ничего не сделала, чтобы помочь мне в жизни.
— Ты был маленьким, может, лет пяти или шести, — продолжила Кэтрин, увидев в его глазах отголосок боли. — Кажется, вы были на крыльце дома. Летом. Дул легкий ветерок.
— Боже, — выдохнул он, положил руки на стол и опустил на них голову.
Кэтрин молчала, давая ему время собраться с мыслями. Наконец, он поднял голову и посмотрел на нее.
— Я упал на пирсе рядом с нашим пляжным домиком. Она заклеила мне колено пластырем. Невероятно, что теперь я это вспомнил. — Он перевел дыхание. — Почему ты это видишь? Эти события не имеют никакого отношения ни к Эрике, ни к ее убийце.
— Они имеют отношение к тебе. Может, я увидела это, потому что мы только что побывали в доме твоего отца. Возможно, я уловила там флюиды, сохранившие связь с твоей матерью, твоим желанием выяснить, что с ней случилось.
— Мама не переступала порог этого дома двадцать три года.
— Но она жила там когда-то и связана с тобой и твоим отцом. А также с этим домом. Наверху есть ее фотография.
— Как твое видение должно мне помочь? — бросил он резко. — И это еще не значит, что ты не могла все придумать. Каждый ребенок обдирает коленки. Каждая мать накладывает пластырь.
Девушка не дрогнула перед лицом его обвинения. Он потрясен воспоминаниями, и скорее набросится на нее, чем столкнется с тем, что ее видение может значить для него.
— Ты помнишь случай, который я описала, — тихо сказала она. — И понимаешь какой-то частью своего глупого, упрямого мозга, что я ничего не выдумала. Мы уже переступили эту черту и ушли далеко.
Он отвел от нее взгляд, уставившись на сэндвич. Через мгновение сказал:
— Даже если это правда, ну и что? Даже если она была добра ко мне тогда, даже если заботилась обо мне хоть минуту, сейчас это ничего для меня не значит. Так почему я должен беспокоиться об том единственном моменте?
— Должны быть и другие моменты, Дилан.
— Несколько, — признал он. — После возвращения с пляжа, мне стало плохо. Помню, что долго лежал в больнице. Но, в конце концов, я поправился, и следующее, что я узнаю, — то, что она ушла.
— Ты лежал в больнице? — спросила Кэтрин. — Раньше ты об этом не упоминал.
— Пустяки. Я выжил.
— Что с тобой было?
— Не помню, какой-то вирус или инфекция. Больше я этим не болел. Я все еще не понимаю, как твое видение должно мне помочь.
— Я не говорила, что оно поможет. Просто хотела быть откровенной. — Она знала, что Дилан хотел знать конкретную причину, по которой Кэтрин увидела краткий фрагмент из его детства, но не могла дать ответ. Она и сама не понимала. — По какой-то причине важно, чтобы ты ее помнил.
— Я не хочу ее помнить, — отрезал он, рывком поднимаясь на ноги. — Кэтрин, неужели ты не понимаешь? Большую часть своей жизни я провел, пытаясь ее забыть. Последнее, чего я хочу, — это вернуть ее обратно.
Он направился к двери.
— Куда ты? Разве ты не хочешь есть?
— Я потерял аппетит. Пойду проверю электронную почту и просмотрю на компьютере видео из Метро Клаб. — Он остановился в дверях. — Прошлое — не важно, Кэтрин. Важно настоящее и будущее — будущее, которое я не хочу провести в тюрьме. Почему бы тебе не сосредоточиться на нем на некоторое время и прекратить попытки собрать воедино мою развалившуюся семью?
Она не стала спорить, хотя и знала, что он был неправ. Он не сможет разобраться в своем настоящем или будущем, пока не смирится со своим прошлым.
* * *
Дилан взял материалы, которые забрал из офиса, в кабинет бабушки и принялся за дело. Пока ноутбук загружался, он, в беспокойстве и злясь, расхаживал по комнате. Он устал узнавать все последним. Даже Кэтрин, с ее чертовыми загадочными видениями, опережала его на шаг. Ему нужно найти способ вырваться вперед, поменяться ролями. Но как это сделать, если он понятия не имел, кто дергает за ниточки в этом кукольном спектакле?
Его отец? Равино? Блейк Говард?
Он сел в кресло и загрузил видео. Проигрывал его снова и снова, просматривал каждое размытое лицо на заднем плане в поисках подсказок. Когда он добрался до мужчины, держащего руку на талии Эрики, взгляд зацепился за кольцо на пальце. Он знал, что видел это кольцо раньше. Вероятно, у Блейка. На левой руке он носил кольцо колледжа Лиги Плюща — знак его значимости.
Достав листок бумаги, он записал несколько имен, оставив место под каждым. Первым значился Равино, затем отец, после — Блейк. Кто еще? Он постучал карандашом по столу. Дописал Эрику. У нее с Равино была очевидная связь, с его отцом и, возможно, с Блейком — через клуб. Эту ниточку он мог проверить прямо сейчас. Отложив карандаш, быстро напечатал электронное письмо помощнице Блейка, Рите Херриман, спрашивая, является ли Блейк членом Метро Клаб. Он сделал вид, что тоже заинтересован во вступлении в клуб и хочет найти поручителя. Так он мог получить прямой ответ, по крайней мере, на один вопрос. Дилан хотел спросить Риту, звонила ли Эрика когда-нибудь Блейку, но не заподозрит ли она неладное, когда узнает, что Эрика мертва, а он — главный подозреваемый.
Как это может навредить? Он напечатал вопрос и, прежде чем успел передумать, нажал кнопку «отправить». Как и большинство репортеров, Рита, без сомнения, проверит почту до конца дня.
Выйдя из почтового ящика, он вытащил записи своих бесед с Эрикой, вставил их в кассетный мини-проигрыватель и нажал кнопку воспроизведения. Нервный голос Эрики заставил его вздрогнуть. Было жутко слышать, как она говорит, зная, что теперь она мертва.