Между двух миров

— Я принимаю их предложение, я приеду к вам завтра и подпишу все бумаги.

— Понял вас, — отвечает Тахи. В голосе адвоката слышится удивление, но он не задает вопросов, за что ты ему благодарна. — Приезжать лично нет необходимости, я уже отправил вам копии по Сети, вашей электронной подписи будет достаточно, просто отправьте мне документы обратно в течении трех дней. Все контракты я тоже отправил вам на почту.

— Спасибо, Эдвард, — говоришь ты и прежде чем он успевает ответить, вешаешь трубку.

Он бесшумно вошел в кухню и теперь стоит прислонившись к косяку двери.

— Значит, в школу интернат я не еду? Какая жалость.

— Плакал мой загар, — улыбаешься ты. — Отметим?

— Я еще хвосты не собрал, и кстати, ты слила разговор.

Улыбка сползает с твоего лица.

— Извини, но я хочу чтобы ты жил новой жизнью, понимаешь? Зачем постоянно оглядываться? Память настигнет тебя рано или поздно, это неизбежно, не торопи ее. Поверь мне, жить тем, что невозможно изменить, плохая идея.

— После перерождения, ты могла оставить меня моему Дому.

— Не могла, — с трудом говоришь ты. — Наша связь обрекла тебя, ты знал, но не ушел, вот и я не оставила тебя.

Он молчит, зрачок стынет яркой янтарной каплей в окружении темного ободка, ты ждешь. Он принимает твой ответ и спрашивает о другом:

— Что за новая работа?

Ты сдерживаешь вздох облегчения.

— Работа в Комитете по безопасности, им нужны эксперты в областях, в которых они не разбираются.

— Это из-за тех девушек?

Ты хмуришься.

— Откуда ты знаешь про девушек?

— Ребята в школе говорят, в Сети разное пишут, и меня стали бояться сильнее обычного. Социальный педагог на этой недели отменила для меня все классные часы, оставила только внеклассную работу по трем предметам.

Фархад учится в специальной школе для детей дипломатов, он — неведомый, служит для них своего рода учебным пособием, как и иные. В Адаре их назвали бы цу-гемы, бракованное творение, что не имеет корней и не обладает памятью прошлых жизней. С неведомыми иных роднит только внешность. У кого-то есть чешуя, у кого-то зубы, чаще всего это неудачные генные модификации, а некоторые просто жертвы моды или произвола одержимых родителей, те делают все возможное, чтобы обеспечить будущее своих наследников, даже приносят их в жертву. В Латирии иные обладают привилегиями, их внешность открывает им двери во многие сферы жизни, от киноиндустрии до дипломатического корпуса.

Фархад смотрит на них не иначе, как сверху вниз. Он не признает физические отклонения как подобие, и продолжает называть их гайоли — плоть и кости. В школе его не любят, но ему нет до этого дела. Он видит в своем пребывании там функцию смирения. Ты предлагала ему пойти учиться в Гнездо, где проходят обучение Младшие Дома Амирас, но он отказался. Там он будет чувствовать себя настоящим изгоем, потому ставит под сомнение буквально все — от милости Творца, до существования Изначальных.

— Ты же усваиваешь информацию быстрее людей, возможно, поэтому она решила..

— Матэ, это социальная программа по адаптации, — он обращается к тебе, как к матери своего Дома. — Смысл моего пребывания в стенах школы расширить их диапазон, а она запирает меня в чулане наедине с плоской землей? Да я уже наизусть выучил все параметры этого булыжника, который они называют Латирией.

— Это не булыжник, горной породы в основании диска нет, воздушный континент почти полый внутри, чем-то он напоминает птичьи кости по структуре, — ты с трудом выключаешь в себе режим учительницы: — Ладно, я поняла, мне надо вмешаться?

Он качает головой.

— Пойду хвосты соберу. И я не отказался бы от парочки живых на десерт, раз уж мы отмечаем.

— Хорошо, завтра заеду на рынок.

Мысленно ты вносишь живых мышей в список, проходишься по пунктам дел на завтрашний день и выходишь из кухни, свет гаснет сам. Завтра вам предстоит поездка в Научно-клинический центр токсикологии на сдачу биоматериала и ты немного нервничаешь.

Анна Индира Ксарави. Глава 5

Изменения сохранены

1700/06/02 Среда

Утро без пробежки, потому что проспала. Ищешь кофе, но его нет.

— Фар! Где кофе? — кричишь ты.

Он заходит в кухню уже одетый, цокает языком, как плетью, это похоже на ругань. Твое отчаяние плещется в кружке, оно бесцветно, как и мутный, горячий ауриент. Ты делаешь глоток и морщишься.

— Ладно, сегодня куплю. Завтрак?

Ты еще не успела поставить мышей на разморозку и тянешься к холодильнику, но тут раздается звонок в дверь. Ты замечаешь кончик его раздвоенного языка, он мелькает меж губ и исчезает. Желтые глаза сверкают.

— Это твоя подружка, — говорит он и сам лезет в морозилку. — Иди, открывай.

На пороге черного хода стоит Ольга. Все та же черная куртка, черная майка, жетон на поясе и кобура под мышкой. Метатель в кобуре еще теплый. Ты рада, что ваша квартира находится во флигеле и есть отдельный вход со двора. Выглядит детектив Полански так, словно не спала несколько суток, а пахнет и того хуже. Больше всего тебя беспокоит отчетливый шлейф человеческой крови. Ты выходишь на крыльцо и закрываешь за собой дверь.

— Не хочешь нас познакомить? — спрашивает Ольга.

— Сначала помойся, — отвечаешь ты.

— Да ты сама дипломатичность с утра, — смеется Ольга. — Мне тут воздушный змей на хвосте принес, что тебе предложили новую должность. Видела сегодня на рабочем столе своего начальника твой контракт.

— Я его еще не подписала, — отвечаешь ты и берешься за ручку двери. — Извини, мне сейчас некогда, но я собиралась заехать в департамент после четырех. Ты будешь там?

— Девочка очнулась, четвертая жертва, помнишь? Так что скорее всего я буду в больнице, ищи меня там, ну и госпоже консультанту по безопасности диспетчер всегда подскажет, где искать простого детектива. В крайнем случае, по запаху найдешь.

Ольга снова смеется, но как-то неискренне и идет к машине.

Ты стоишь еще минуту, глядя ей вслед и возвращаешься в квартиру.

Судя по звукам из кухни, он завтракает и ты идешь в свою комнату переодеваться.

Доктор Ридж Асама разговорчив и любезен, он расшаркивается так, что шипы зудят. То предлагает присесть, то воды, то печенье. Улыбка не сходит с его коричневого лица и ты не можешь понять, это искусственный загар, который так популярен последнее время или он полукровка? Ты моргаешь и переключаешься между спектрами, но в его терме нет ничего необычного.

В массе своей, защищенные куполом, латирийцы, белокожие, если не считать прожженных воздушных офицеров и матросов, чья служба проходит на атмосферных кораблях. И то, свой загар, они обычно получают уже спустившись с небес на землю, в увольнительных.

А еще доктор Асама постоянно смотрит тебе за спину и машет ему рукой, как маленькому. Фар не реагирует.

— Сколько это займет времени? — спрашиваешь ты и отворачиваешь лицо от доктора, любой в твой мире расценил бы этот жест, как негодование, но доктор Асама продолжает улыбаться и размахивать руками, даже не подозревая об опасности.

Требуется особое терпение и на мгновение ты прикрываешь глаза. Фар за секунду меняет дистанцию, всего на полшага, глаза его вспыхивают чуть ярче. Доктор вдруг запинается и вспоминает, что ему задали вопрос.

— Ааа… Минут сорок? Может, час? Зависит от объема жидкости. Вы пойдете вместе в процедурную или…

— Я пойду один, — говорит он и она кивает.

Доктор улыбается еще шире.

— Чудесно, чудесно! Прошу вас юноша, проходите!

Ты делаешь ему знак, что он в безопасности, отворачиваешься и идешь к окну. Как и везде в этом мире, окно огромное, во всю стену, но простора за окном нет. Взгляд упирается в шапку купола и искусственные облака.

— Вы делаете очень большое дело, юноша, — слышишь ты голос доктора. — С вашей помощью мы создадим новые лекарства от разных болезней.

Фархад в ответ молчит и они входят в лифт.