Страница 5 из 24
Конечно, это было не самым приятным в моей жизни пробуждением от сна, и все же через несколько гадких мгновений душа моя стала петь и плясать. Глядя на друга обалдевшими глазами, я швырнул в него подушку, а следом за ней кинулся в его объятия.
– Черт рогатый! – кричал я, тиская крепкий валеркин торс. – Где ты болтался всю ночь? Теперь будешь жрать осетрину с привкусом сырого гипса!
Завтракали мы на террасе, откуда открывался чудесный вид на море и порт. Откинувшись на спинку стула, Валера срывал с можжевелового куста, который свечой рос рядом, бугристые шишечки и, растирая их в пальцах, вдыхал пряный запах хвои.
– Джином пахнет, – сказал он.
– Ты перепутал следствие и причину, – поправил я, наливая из серебряного кофейника в чашки кофе. – Это джин пахнет можжевельником. Разве у вас в ФСБ этому не учат?
Валера, жмурясь, как сытый кот, улыбнулся, при этом губы его, не размыкаясь, вытянулись на пол лица, а вместе с ними и тонкая ниточка усов с метками седины.
– А я уже не в ФСБ, дружище, – ответил он.
– Это для меня новость, – признался я. – Неужели уволился?
– Можно сказать, что так, – уклончиво ответил Валера.
– И чем ты теперь занимаешься? Бизнесом? Политикой? Или пишешь мемуары?
– И тем, и другим, и третьим понемногу.
– Ты, как всегда, многозначительно немногословен.
– Постой! – рассмеялся Валера, делая глоток кофе. – Я запутался, чего много, а чего немного?
Я хорошо знал его манеру. Прежде чем перейти к серьезному разговору, Валера всегда несколько минут "разминался" ничего не значащей болтовней. Я терпеливо смотрел, как Валера встал из-за стола, неторопливо подошел к двери, ведущей в мой кабинет, и прикрыл ее. Затем вернулся перилам террасы, облокотился на них и посмотрел вниз.
– Четыре метра отвесной бетонной стены, овитой плющом и покрытой скользким мхом, – прокомментировал я. – Как-то я забыл дома ключи, а Зинаида уже ушла. Пытался подняться при помощи веревки с петлей – ничего не вышло. Упал и сломал ногу собаке, которая в это время пробегала подо мной.
Валера повернулся к столу. Лицо его уже было серьезным.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал он, садясь на свое место.
Я развел руками, мол, какой разговор, я всегда готов тебе помочь.
– Для начала прочти это письмо, – сказал Валера и вынул из кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги.
Я развернул его. Текст был отпечатан на принтере, причем издевательски мелким шрифтом.
"Уважаемый господин Нефедов! Не имею права назвать имя человека, который рекомендовал мне Вас в качестве детектива, скажу только, что это один из ваших коллег, с которыми Вы служили в качестве начальника особого отдела 201-й дивизии. Очень надеюсь на Вашу помощь, так как обращаться в официальные госструктуры не могу – дело слишком тонкое, я бы сказала щепетильное, не терпящее ни шума, ни формы, ни стандартных милицейских лиц, которые ничем не замаскировать. Также не могу подробно изложить суть дела в этом письме – боюсь выдать себя с головой.
Я молода, но мое материальное положение уже обязывает быть начеку и быть готовой к любым формам прессинга, включая шантаж и мошенничество. Несколько месяцев назад мне стало ясно, что некие криминальные структуры уже держат меня на крючке. С того дня моя свобода и степень личностного самовыражения уменьшаются с угрожающей быстротой. Я уже многого не могу себе позволить, словно нахожусь в тюрьме или на необитаемом острове. Я чувствую: еще немного, и случится что-то очень страшное.
Простите, но большего я вам рассказать пока не могу. Все остальное – при личной встрече. В представительстве кампании "Олимпия-Трэвэл" в Ялте на Ваше имя будет забронирован билет и выездные документы. Получить Вы их сможете днем 13 июля с.г., за день до отплытия. С собой Вам надо будет иметь только загранпаспорт и желание помочь мне.
Аванс причитающегося вам гонорара (50 %) я положила на счет Сбербанка г. Москвы, оформленный на предъявителя. Сберкнижку отправила заказным письмом. Надеюсь, вы уже получили деньги.
Живу надеждой. Ваша – A."
Я дочитал до конца и поднял на Валеру недоуменный взгляд.
– Так ты решил заняться частным сыском, дружище?
– Она положила на мой счет десять тысяч долларов, – ответил Валера, цепляя вилкой ломтик ветчины.
– Это, конечно, вполне достаточная сумма для того, чтобы кинуться головой вниз со скалы, и только потом полюбопытствовать, вода внизу или камни.
– Это вполне достаточная сумма для того, чтобы уволенный в запас офицер с удовольствием вернулся к своим обязанностям, – на свой лад перекрутил мои слова Валера.
– Не хитри, – погрозил я другу пальцем. – Ей кто-то тебя порекомендовал в качестве детектива. Значит, ты до этого письма уже занимался сыском.
– Вопрос не в этом! – Валера легко вышел из угла, в который я его загнал. – Вопрос в другом. Я предлагаю тебе вместе со мной взяться за это дело. Сумму гонорара, которую, надеюсь, ты уже подсчитал, мы разделим пополам. Неплохой заработок за две-три недели интеллектуального труда?
Чего я не умею, так это отказывать своим друзьям сразу, хотя категорично отрицательный ответ уже был готов. Я прикрыл лицо письмом, перечитывая его еще раз.
– Видишь ли, – произнес я из-за письма. – Частным сыском я давно уже не занимаюсь. Завязал навсегда. Ушел в отставку. На пенсию. Умер! Пшик – и нет меня.
Валера поднялся из-за стола, подошел ко мне и вытянул лист из моих пальцев.
– Я часто обращаюсь к тебе с просьбами? – спросил он, пытливо глядя мне в глаза.
– Валера! – покачал я головой, чувствуя, что друг сейчас начнет использовать запрещенный прием, то есть давить на нашу с ним дружбу, на афганские передряги, на горькую чашу, выпитую вместе до дна, и тому подобное. – Валера, дорогой! Ну-ка, прикинь: каждый месяц я получаю по сотне машин из Германии и Франции. Проверка документов, растаможка, предпродажная подготовка, расчеты с поставщиками – все это висит на мне. Работы – выше крыши. Это ты мне лучше помоги, я хоть с завтрашнего дня возьму тебя к себе коммерческим директором.
– Я не умею торговать, – ответил Валера неприятным тоном.
– Не о том говоришь, – махнул я рукой. – С твоей головой грешно быть неуверенным в себе. Всему научишься легко и быстро.
– Я тебя прошу о помощи, – повторил Валера. – Оставь за себя заместителя. В конце концов, должен же у тебя быть отпуск!
Он был удивительно упрям и настойчив! Я испытывал такое чувство, словно на меня прет мощный бульдозер, сметая все на своем пути огромным ковшом.
– Мне непонятно одно, – сказал я, скользя взглядом по первым строчкам письма. – Чем тебя это дело привлекло? Почему именно за него ты схватился? Тебя обещанный гонорар привлек? Или еще что-нибудь?
– Не столько гонорар, – после небольшой паузы ответил Валера. По его глазам я понял, что он говорит искренне. – Мне просто интересно. Это дело меня завлекло. Я в лепешку расшибусь, но доведу его до конца… Ну как тебе еще объяснить интуицию?
И тут я понял, что надо давить на другую педаль: попытаться убедить Валеру, что дело выеденного яйца не стоит, что автор письма попросту ненормальная.
Я состроил на лице выражение глубокого недоумения.
– Тебя, профессионального гэбэшника, заинтересовали бредни какой-то полоумной барышни? – с нотками негодования воскликнул я. – Обрати внимание на слог, на мотивы! Богатая истеричка, страдающая паранойей, впала в состояние романтического криминализма! Ей всюду мерещатся преступники, и она спит и видит себя в объятиях Мегрэ, Пуаро или Нефедова… Кстати, ты сейчас женат или свободен?
– Это не имеет никакого отношения к делу, – увильнул Валера, тщетно пытаясь вытрясти из кофейника еще хоть каплю напитка.
– Это как раз имеет самое прямое отношение к делу! – категорично возразил я.
Впервые с начала нашего разговора в глазах Валеры вспыхнул неподдельный интерес к моим словам. Но я поспешил праздновать победу.