Страница 23 из 64
Рихтер останавливается.
Убирает свои ладони с моих бёдер.
И я чуть не падаю.
Сама вцепляюсь в него, только бы не шлёпнуться голым задом на пол.
— Я начинаю верить, что тебе искренне нравится, — скалится.
— Нет, — отчего-то быстро выдыхаю. Мне не нравится! Ни он, ни то, что он со мной делает! И, тем более то, что он совершает в следующее мгновение. Хватается пальцами за ворот платья и дёргает ткань в стороны. Пуговки сами отрываются и дождиком падают к ногам. Я зависаю и неверяще шепчу: — Моя форма…
Мне ведь за неё прилетит!
— Зашьёшь, — отрезает, показывая, что больше ничего не хочет слышать о ней. Задирает лифчик вверх. Соски вмиг твердеют от холода. — Лжёшь мне…
— Не вру, — поджимаю губы и машу головой. Пока Рихтер наклоняется, касается горячим языком соска и вбирает его в рот. А мне становится ещё хуже.
Он до сих пор во мне. Осыпает мою грудь поцелуями. Кусает за чувствительную горошину. Из-за чего я вымученно всхлипываю. Прикрываю глаза и понимаю, чёрт возьми, что мне нравится…
И осознаю я это тогда, когда он выпускает сосок изо рта, а я разочарованно постанываю. И он это прекрасно замечает.
— Врунья.
Он делает маленький шажок назад. Я боюсь упасть, поэтому сгоряча обхватываю его ногами. И лучше бы я этого не делала…
Распахиваю губы, когда ощущаю его сильнее. Острее.
— Да ты не такая невинная, как я думал.
— Я боюсь упасть, — оправдываюсь, задыхаясь.
Зажмуриваюсь и не понимаю, как Рихтер делает несколько шагов к стене. Огибает комод и сажает меня голыми ягодицами на краешек древесины. Тут же опрокидывает меня спиной на холодную поверхность. Нашёл, на чём трахать… на комоде…
Открываю глаза, закусываю губы и опять смотрю на этого человека, что осматривает меня в отвратительной позе и виде. Я, наверное, сейчас выгляжу хуже всех на свете… Одежда сбилась, лифчик над грудью, платье порвано…
А его ладони опять обхватывают мои бёдра. Толкают на себя.
И я неосознанно выгибаюсь.
Нет.
Вот сейчас… Он полностью входит в меня. До самого основания.
— Ах! Чёрт!
Чувствую его всем телом, каждой клеточкой. Внизу становится больно. Он словно проникает своим прибором и касается низа живота. Внутри. И от этого мне становится страшно.
Я в панике пытаюсь отстраниться.
— Не бойся, — утешает. Останавливается. Выходит, даёт мне прийти в себя.
Удивительно! Заботится? Или…
Нет, не заботится.
Он выходит буквально на секунду. И снова погружается в меня одним резким толчком.
Я открываю губы и без стеснения постанываю в голос.
— Тише, девочка, — хитро произносит, пока я закрываю глаза и вцепляюсь ладонями в края комода. Хорошо, что не на узкой части трахнуть решил. Обошёл. Чтобы меня положить. Что, неудобно стало? — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали остальные горничные?
И только сейчас я понимаю, что…
Мы в доме не одни.
Здесь, как минимум, ещё три служанки. Ещё этот кретин не закрыл двери.
Я неосознанно тянусь пальцами ко рту. Зажимаю его. Поворачиваю голову и устремляю свой взгляд на дверной проём. Испуганно сверлю его и слышу тихий и глухой смех сверху.
— Трусиха.
Его вообще это не заботит?!
Он же… Он же, блин…
— Мммм.
Я зажмуриваюсь и издаю звонкое мычание прямо в ладони.
Ледышка заставляет меня выгнуться, почувствовать очередной жар во всем теле.
Он делает безумный толчок.
И ещё один. Разрушающий, крышесносный. От которого все внутренности горят. Полыхают. И это чувство разрастается всё дальше. Сковывает всё, вплоть до сердца.
А внизу живота нагревается.
С каждым разом сильнее и сильнее.
Пока мои стенки обхватывают его большой член в синих венках. Ощущение, что я чувствую каждый узор. Как они трутся о кожу. И я не понимаю, что со мной.
Опять это чувство возбуждения, как в первый раз. Когда я не выдержала и застонала в голос, а он ненасытно вбивался в меня. Как и сейчас.
Рихтер не жалеет меня. Даже когда я не могу погасить стоны ладонью, которые так и рвутся наружу.
Но…
Если нас застукают, мне не будет житья в этом доме. А мне ведь здесь быть ещё долго! К моему сожалению…
— Тяжело… — выдыхает Рихтер, делая очередной удар внутрь. Господи, он словно убивает! С каждым движением, — …сдерживаться?
Я хочу выкрикнуть, что да. И ещё раз грёбанное да!
Но вместо этого усиленно верчу головой из стороны в сторону. Опять поскуливаю в ладошки и выгибаюсь ему навстречу.
Я не вижу, что делает Рихтер. Но я чувствую его всем телом. Он слегка замедляется, наклоняется ко мне. Останавливается на несколько секунд, пока обжигает мои руки губами. Оставляет на них лёгкий поцелуй.
— Ты милая, когда сопротивляешься своему телу.
И я бы восприняла это как комплимент, но… не успеваю.
Судя по звуку и тому, что меня обдаёт холодком, он выпрямляется. Выходит из меня, и я слегка расслабляюсь. Обмякаю на секунду на дереве.
Хотя тело горит. До предела. И, если у меня не осталось бы хоть капли гордости, я бы отстранила руки ото рта и крикнула «ещё», но… Нет!
— Открой глаза, — я не знаю, почему слушаюсь, но делаю это. Смотрю на его слегка вспотевшее лицо. На лоб, на который упало несколько прядей тёмных волос. — И всегда смотри в мои, когда кончаешь. Поняла?
И опять он выворачивает меня наизнанку. Входит резким и грубым толчком. А внизу живота конец. Пик. Яростно разгорающийся, скручивающийся в один комочек. Маленький. Который вот-вот взорвётся.
— Поняла?!
Энергично киваю. Только бы он продолжил. Перестал томить. Погасил ту боль и жажду наслаждения, которая убивает меня с каждой секундой всё больше и больше.
Из-за которой чуть не хнычу.
— Умница… — хвалит, но я уже не слышу. Уши как будто закладывает звон. — Ты заслужила награду.
И сейчас я её получаю. Выгибаюсь, поворачиваясь туловищем в стену, совершенно не обращая внимания, что могу удариться об неё. Сильнее сжимаю его таз ногами. Собственные пальцы вжимаются в щёки.
А я тем временем…
Рассыпаюсь. Как льдина, на мелкие кусочки от удара обо что-то твёрдое.
Но я… Умираю от волны, что обрушивается на всё тело. Концентрируется между ног. Из-за чего хочется сейчас свернуться калачиком и пережить этот момент.
Но вместо этого…
Меня трясёт. Скручивает, пока таз предательски дрожит.
И даже довольный смешок не заставляет меня покраснеть. Всё, что меня сейчас волнует — как бы не закричать. Во весь голос. Не содрать гордо. Чтобы не спалиться перед другими.
Я пытаюсь сдержаться, но громкое мычание всё равно отзывается в ладонях. Настолько, что мне кажется, нас услышит любой.
Стенки лона сокращаются, обхватывают, словно тугими колечками, член, что замирает во мне, пока я испытываю второй в жизни оргазм.
И снова вместе с ним. Такой же безумный, неудержимый, хоронящий с головой.
Я опять предаю себя. Собственный разум. Всё потому, что тело не держит, кайфует от этого мужчины. От его ласк, движений и таких же горячих, как и сами его действия, слов.
Пальцы расслабляются, сползают вниз, пока я глотаю воздух. Не могу без него. Я как будто утопаю. И без сил не могу выбраться наверх.
Но прихожу в себя, когда Рихтер делает окончательные точки. Последние аккорды.
Выходит из меня. Издаёт тихий выдох и рычание.
Отводит мою правую ногу в сторону. Сжимает её пальцами.
И горячая жидкость приземляется мне между ног. Обжигает узорами гладкий лобок, губы, что горят сейчас, не сумев остыть после соприкосновений с его кожей.
Я подарю ему на день рождения пачку презервативов… Если он увлечётся и в следующий раз вовремя не вытащит… Мне не хочется губить свой организм таблетками, но придётся.
Господи, что мне сейчас делать со своим внешним видом? Он отвратительный! Благо мой рабочий день подходит к концу, и я…
— Вставай, — шлепок по бедру немного отрезвляет.
Рихтер отходит от меня, а я тут же вскакиваю с места. Выпрямляюсь, с трудом спрыгиваю с комода и прикрываюсь, как могу. Между ног липко, неприятно, и я морщусь, но мне сейчас не до этого.