Страница 22 из 64
А она ведь только поместила в себя начало. Дальше — нет. Но старается, пододвигается на коленках ближе. Прикрывает глаза и старается взять больше. Молодец, пусть учится.
В её же интересах сделать так, чтобы я закончил быстрее. Но потом я просто так её не отпущу. Если хорошо постарается, конечно.
Но она уже это делает. Взмахивает ресницами и неуверенно подаётся вперед. Приподнимает белоснежные ладошки, пальцы которых только недавно избавились от пластырей. И хоть меня не должен волновать этот факт, откуда они там взялись, всё же интересно.
Судя по неглубоким отметинам, балуется лезвием. Из-за чего? Нервы? Стрессы? Проблемы с психикой? Неважно. Для меня это не должно играть никакой роли.
Тем более сейчас. Когда холодные пальчики касаются основания паха. Создают контраст холода и горячего рта, который не двигается дальше.
— Ещё, — велю. Мало мне. Я уже на взводе. С того момента, как понял, что она стоит без нижнего белья, вся выгибается от вибратора в ней и проклинает меня всеми словами, которые знает. И ей же понравилось.
Она — неискушённая душа, которую мне предстоит испортить. И я к этому приступаю.
Девочка слушается. Толкается вперёд сильнее, берёт наполовину. Сжимает ладошками ствол. Грубовато и чересчур. Из-за чего её и ругаю:
— Нежнее.
Грубость здесь могу проявлять только я.
Хватка слабеет.
— Молодец, — хвалю слишком добрым тоном. Нельзя. Поэтому следующие слова говорю с присущим морозом в голосе: — Быстрее.
Нечего с ней церемониться. И правильно делаю. Так всё работает быстрее. Под гнётом страха. Неумело, растерянно, но она делает первый толчок. Скользит мокрыми губами по стволу и заставляет прикрыть глаза.
Отличный рот.
У Оливии губёшки ненатуральные, сосёт хорошо, но вот это ощущение на коже — дерьмо. Как и её разработанный широкий рот. Она частенько любит завоевать моё к ней хорошее отношение. Знает, как сделать меня добрее. Встать на колени, расстегнуть ширинку и хорошенько отсосать.
Но это стало скучно. Пресно.
И сейчас, когда Виола неуверенно толкается вперёд-назад, сжимая тесным ртом член, схожу с ума. Мысли мигом вылетают из головы, когда она помогает себе руками. Обхватывает пальцами, слегка надавливает на синие венки, которые так контрастируют с её бледноватой кожей.
Как мертвяк. Или это из-за освещения?
Нет, вряд ли. И при свете дня её кожа фарфоровая, белая, только со слегка раскрасневшимися щеками. Которые и сейчас наливаются сильнее, выдавая смущение девчонки.
Красиво, особенно когда она старательно работает, не смотрит на меня, только бы это быстрее закончилось.
Она надеется уйти после минета? Нет, не получится. Это только начало. Я слишком долго ждал и дал ей много времени. Пора и опустошить всё, что так долго держал в себе.
— Посмотри на меня, — приказываю.
Хочу видеть её глаза. Что в них сейчас? Такое же смущение?
Она не позволяет взглянуть в них. Только сильнее прикрывает и толкается головой вперёд. Берёт глубже, задевает зубками. Не ругаю её, но стоило бы. Пытается поменять тему. Чтобы я увлёкся её движениями языком, которыми она обводит головку и посасывает.
Так приятно, что мне срочно нужно опереться о комод, возле которого она сидит на коленях.
Вид захватывающий. Она маленькая, миниатюрная. Расположилась в ногах в этом глупом платье, которое сейчас задралось до самых бёдер. Оно мне совершенно не нравится. Грудь слегка обнажена, как и ноги. А я хочу большего. Моя фантазия представляет её сейчас в другом наряде.
В чёрном миниатюрном платье. С белыми оборками. И таком же белоснежном фартуке. На голове — забавный ободок.
Когда решил сделать её своей горничной, в таком наряде её и представлял, но, увидев эту голубую униформу, весь запал пропал.
Но сейчас…
Всё наливается кровью. Как и член, который болит от её ласк.
А я не уймусь, пока не увижу её глаза.
— Посмотри на меня, — произношу ещё жестче. — У тебя есть несколько секунд. Ты ведь не хочешь, чтобы я…
Я ведь и договорить не успеваю.
А она всё уже делает. Поднимает свои заплаканные глаза и смотрит на меня.
Меня не берут женские слёзы. Никогда. Я их не замечаю, но сейчас… В глаза бросается синяк, который виднеется не так чётко, как раньше. И он не даёт мне покоя.
Даже несмотря на то, что те, кто это сделал, наказаны. Те деньги, что они украли, пойдут им на их же лечение.
Девчонка смотрит на меня снизу вверх и прожигает злым взглядом. Ненавидит, да.
Но так ещё лучше. Огонь в глазах мне нравится больше, чем покорность. С такими веселее, не пресно, как с давалками, которые текут и сами прыгают тебе в постель.
Эта лучше.
— Бери глубже, — надоели эти игры.
Но она не торопится, мотает головой. Больше не может. Считает, что так. Но опускаю ладонь ей на макушку. Делаю один грубый рывок, и головка упирается в нёбо, пока её руки перемещаются на пах. Сжимает мои бёдра пальцами, пока я запрокидываю голову назад.
Охуенно.
Настолько, что глаза закрываются сами, пока она бьёт меня ладонями по ногам. Чтобы отпустил. Пытается вырваться, подаётся назад. Попытки слабые, но я позволяю ей это сделать, пока всё горит от её прикосновений языком.
Не зря замутил всю эту аферу с её деньгами. Не зря нанял тех ублюдков, приказ у которых был один — забрать деньги, но не навредить. Даже если сильно будет вырываться. Но один ослушался. Поэтому пострадали двое.
Ради одной крохотной девчонки пойти на такое…
Но оно того стоит.
Член обдаёт холодом, пока Виола пытается откашляться.
— Урод… — я резко наклоняю голову, слыша этот ненавидящий шёпот. Ухмыляюсь. — Да чтоб ты провалился… Кусок…
А вот это она зря. Улыбка сама сходит с лица. Ладонь зарывается в её длинные каштановые волосы.
Тяну на себя, заставляя её встать, пока она морщится от боли и поднимается сама. Правильно. Так менее больно.
Отпускаю, когда она выпрямляется в полный рост. Тут же обхватываю её бёдра и толкаюсь вперёд. Рывком. Прижимаю её к комоду, пока она издаёт болезненный стон. Ударяю её ягодицами о мебель.
Пока мой член упирается между её ног. В гладкий и мокрый от возбуждения лобок.
— Больно… — скулит.
— Знаю, — наклоняюсь чуть вперёд. Обдаю её щёку горячим дыханием. Приближаюсь к уху, мочку которого кусаю и тут же отпускаю, когда тихое мычание радует нутро и опять возбуждает до предела.
Хочу её. Прямо всю. До зуда в пальцах и паху.
У меня все конечности от неё сводит. Как и член, который так и торопится войти в узкую щель и хорошенько отыметь.
Вжимаю пальцы в округлые, но худенькие бёдра.
— Но тебе полезно получить по заднице.
Я втискиваюсь между её складок. Веду по ним головкой, пока безвольные руки обвивают мою шею.
Она стоять нормально не может. Ищет, за что зацепиться. Перешагивает через себя и держит меня руками. Едва не опускает голову на моё плечо. Тяжело дышит.
От чего? Боится? Или возбуждена? Как и я.
Хватаю её за бедра. Прижимаю к комоду. Пробираюсь к узкому входу и резко, стремительным рывком насаживаю девчонку на себя. И, пока мой член горит в её тесном лоне… она кричит мне на ухо и прижимается к моему телу только сильнее.
Стирая все границы и лишая меня здравого смысла.
Виолетта
Я вздрагиваю, когда мужчина прижимает к себе и входит одним ударом. Протискиваясь внутрь всё глубже. И с каждым его сантиметром во мне мои глаза и рот становятся шире. Когда понимаю, что он полностью входит в меня. С такой лёгкостью, что я в шоке от собственного тела…
В первый раз всё было больнее, грубее. Невыносимее.
Но сейчас…
Я рассыпаюсь на тысячи осколков, когда Рихтер делает первый толчок. Яростный, быстрый. Словно забивает гвоздь сквозь мою плоть. Не могу выдержать, так и валюсь вниз. И если бы не его руки, что с силой сжимают бёдра, давно бы уже лежала на полу.
Но он не собирается отпускать меня. Сжимает только сильнее. Ещё и как-то прижимает меня к комоду, ручка которого упирается мне прямо в копчик. Но это беспокоит меня сейчас в последнюю очередь.