Друг моего брата

Я направилась к книжной полке, провела рукой по потрепанным корешкам книг — много классики, пару книг по экономике и одна полка полностью заставлена книгами по юриспруденции. Но сейчас меня больше интересовали папки, хоть я и понимала, что Марат должен быть полным идиотом чтобы держать здесь компрометирующую информацию, я решила довести дело до конца. На то, что я обнаружу папку с надписью “откуда у меня появились деньги” я даже не мечтала. К четвертой папке я поняла, что мне придется признать фиаско, если Марат и промышлял работорговлей или каким-то другим незаконным бизнесом, информацию об этом он тщательно прятал. Удивительно, да?

Под насмешливый взгляд Урицкого, я тяжело вздохнула и поставила папку на место.

— Каков план Б, Шерлок? Привяжем Скалаева к стулу и будем пытать? Или признаем, что детектив из тебя так себе?

— Я никогда и не говорила, что я хороший детектив. Зачем ты вообще пошел за мной? Чтобы злорадствовать?

— Если честно, я рассчитывал что кто-то попытается войти в кабинет и нам, в лучших традициях шпионских фильмов, придется изображать горячий поцелуй, чтобы сбить их с толку. Что? — он заговорщицки мне подмигнул. — Только не говори, что ты об этом не думала.

— Разумеется, не думала, — соврала я и провела языком по пересохшим губам.

Ухмыляться Глеб не перестал, но за движением моего языка следил довольно жадно. И вдруг, услышав тяжелые шаги со стороны лестницы, воздел глаза к потолку, пробормотал “наконец-то” и с силой притянул меня к себе.

Шок от столкновения с его горячим телом тут же затмило ощущение мятной прохлады на моих губах. Его настойчивый язык проник в рот и все здравые мысли разом улетучились, а в животе вспыхнуло пламя.

— Придурок, — прошептала я, жадно обхватывая его руками.

Сквозь барабанную дробь собственного пульса я услышала тяжелые шаги за дверью, кто-то спешно прошёл мимо, будто бегом и затем звук открывающейся и закрывающейся двери и снова тишина, в которой слабым эхом доносится музыка с первого этажа. И в этой тишине я отчетливо слышу как бьется сердце Урицкого, или даже не столько слышу, сколько ощущаю, потому что его грудь плотно прижата к моей и я всерьез начинаю опасаться за его здоровье. Да и мое собственное сердце трепещет в груди, словно пытающаяся вырваться из клетки птица и я, прилагая огромные усилия воли, отодвигаюсь от Глеба и хриплым голосом произношу:

— В коридоре больше никого нет.

Урицкий посмотрел на меня затуманенным взглядом, как будто не сразу понял значение моих слов, а потом хриплым тихим голосом прошептал мне в самое ухо:

— Мне кажется, я слышу еще шаги.

И несмотря на то, что мы оба понимаем, что это неправда, я позволяю ему целовать себя глубоко и жадно. В какой-то момент я оказываюсь на столе, хоть и не могу вспомнить когда Глеб успел меня поднять. Его руки ощупывают мою спину, а губы, оторвавшись от моего рта, скользят к выступающей из корсета груди. Затем руки становятся требовательнее, перемещаются к моим ногам, поднимаясь все выше и он не сдерживая себя, начинает глухо постанывать.

Когда он отрывается от меня, продолжая тяжело дышать, создается впечатление, что мне перекрыли доступ к кислороду. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но вместо этого получается только хрип.

— Хочу тебя. Очень. — говорит он, гипнотизируя меня потемневшими от желания глазами. Я хочу пошутить про то, что уже как бы догадалась об этом, но с губ слетает лишь протяжный стон. Кажется, я еще не скоро буду способна на членораздельную речь.

И пока я раздумываю готова ли переступить черту и заняться сексом в чужом кабинете, куда в любой момент может кто-то зайти, Урицкий хватает меня за руку и нетерпеливо тянет в сторону двери.

Глава 46

Снова оказавшись на первом этаже, я на секунду замираю, запоздало понимая какой вид мы производим. Вряд ли для кого-то останется загадкой чем мы только что занимались, тем более, все наверняка, подумают, что мы спускаемся со второго этажа, а не третьего. Я ожидаю, что сейчас в огромном зале повиснет тишина и все уставятся на меня с осуждением, а Урицкому, наоборот, продемонстрируют что-то вроде “большой палец вверх”. Но, видимо, Диана не преувеличила, когда сказала, что всем абсолютно наплевать кто и чем занимается на “фабрике”. Да, несколько человек посмотрели на нас с интересом и тут же вернулись к своим разговорам будто им до нас нет никакого дела.

Я на ходу просканировала зал в поисках Алекса, но ни его, ни Дарьи я не увидела. Впрочем, Марат и Алиса тоже отсутствовали. Чем, интересно, закончился ее танец и чьи торопливые шаги в направлении его спальни мы слышали?

Все надежды на то, что прохладный ночной воздух меня отрезвит, улетучиваются, когда я понимаю, что жар, разливающийся из низа живота по всему телу, не дает мне почувствовать холод даже несмотря на то, что я просто накинула плащ, не потрудившись просунуть руки в рукава.

Урицкий забрал у меня ключи и распахнул пассажирскую дверь. Я проскользнула внутрь и постаралась отключить сознание, которое начинало приходить в себя и настойчиво шептало: “что ты творишь, что ты творишь?”. Но потом Глеб положил руку на мое колено, проведя теплыми пальцами по голой коже и все мысли, здравые и не очень, улетучились.

Ауди неслась по тихим ночным улицам, наш вояж превратился в гонку от светофора до светофора. Поездку, занявшую у меня 40 минут, Урицкий сократил до 20. Вскоре мы уже тормозили в незнакомом ЖК и я поняла, что он привез нас к себе.

Свою дверь он открыл еще до того как заглох мотор и уже через мгновение я ощутила его ладонь в своей и он помог мне выбраться из машины. Придерживая за талию, он повел меня в сторону подъезда. Я уже мысленно приготовилась к дежа вю в лифте, но в последний момент в кабину ворвался молодой мужчина с небольшим чемоданом и запоздало увидев наши лица, смущенно пробормотал “извините” и нажал на кнопку 11 этажа.

В кабине заиграла тихая музыка, а я перевела взгляд на зеркало. Да, представляю какое впечатление мы произвели на этого несчастного соседа. Припухшие губы, в глазах блеск, мой расстегнутый плащ не особо скрывал наряд, а черная рубашка Урицкого наполовину выбилась из брюк и, кажется, потеряла пару пуговиц. Через несколько секунд лифт звонко дзынькнул и все присутствующие хором вздохнули с облегчением.

Мужчина вышел, а Урицкий, прижав меня к стене, запустил руки под мой плащ и сказал: — Осталось всего 4 этажа, потерпишь?

Я кивнула и запустив руку в его волосы, притянула его к себе ближе, подставив шею для поцелуя. Он успел провести влажную дорожку от моего подбородка до уха, слегка прикусил мочку и легонько шлепнув меня по заду, подтолкнул к выходу.

Захлопнув дверь квартиры за нами, Урицкий сорвал с меня плащ и подхватив на руки, пробормотал:

— Не подумай, что я плохо воспитан, но напитки и закуски я предложу позже. Боюсь, моей выдержки не хватит на то чтобы изображать гостеприимство сейчас.

— Я думаю, ты сможешь оказать гостеприимство другим способом.

— Можешь в этом не сомневаться, — усмехнулся он и потянул за кончик шнуровки корсета.

— Там сбоку молния, умник, — прошипела я.

— Хвала господу, — промычал Урицкий. — Я уже приготовился срезать эту хрень с тебя ножницами.

Я нащупала застежку, но Глеб убрал мои пальцы и сам потянул молнию вниз. Платье упало невесомым облаком к моим ногам и Урицкий с минуту разглядывал мое тело, на котором из одежды осталась лишь тонкая полоска стрингов.

— У меня от тебя башку сносит, Полли, — хрипло процедил он.

От этих слов кожа густо покрывается мурашками и я дрожащими руками пытаюсь разделаться с оставшимися пуговицами на его рубашке.

Тогда, на треке, все произошло так быстро, что у меня не было времени толком изучить его тело, сейчас же я планировала наверстать упущенное и создать настолько четкую и подробную карту его тела в голове, чтобы когда все это закончится, (а то что наши странные отношения явно долго не протянут, у меня сомнений не было) у меня осталась собственная виртуальная версия Урицкого.