Страница 8 из 9
С допингом решили бороться решительно. Но потом возникла непредвиденная проблема: собственно, а что считать допингом в их обширной Вселенной? Для кого и ржавый гвоздь – допинг, а другой уплетает на завтрак целую гору амфетаминов. Что ему прикажете, с голоду помирать? Поэтому единогласно сняли это негуманное ограничение.
С видами олимпийских дисциплин решили также не заморачиваться.
– Пусть бегают, прыгают и купаются, – безапелляционно заявил Главный главнюк, – А кто не умеет, извините.
По известной причине сразу же отсеяли рыб, ракообразных и медуз. Тех же, у которых были какие-нибудь конечности, оставили. Динозавров тоже отсеяли. Согласитесь, не очень-то приятно с ними играть.
– Надо срочно найти гонца, чтобы он нам сюда эту палку горящую приволок, – продолжил давать инструкции на время поумневший консультант после очередной мозговой стимуляции.
Бросились срочно подбирать кандидатуры. Таких, чтобы не стыдно их было гостями игр показать, морально устойчивых, без судимостей и вообще. Лучших среди лучших и выполнявших до этого аналогичные поручения.
Опустив в отборочной анкете несколько своих залетов и незакрытую судимость в далеком отсюда месте, в список претендентов на роль сопровождающего горящей палки попал и Гена. Строгая конкурсная комиссия сковырнула его с одной разудалой планеты, где он весело тратил два еще неотработанных аванса.
С большим трудом набралось необходимых кандидатов штук тринадцать.
– Не, не пойдет, – сразу высказались о кандидатуре Гены злопамятные не гуманоиды с планеты «Пылающий сноп сена» из галактики Полный Облом, – Он у нас десять лет назад спер коробок вечных спичек, ворюга.
Однако Гена аргументированно возразил оппонентам, и они его оставили в покое.
Поскольку выбор единственного достойного кандидата среди тринадцати самых достойнейших во Вселенной был практически невыполнимой задачей, избрали самый, что ни на есть простой способ – бросание двух игральных костей в пустую сковородку. Сковородку до этого, естественно, тщательно выскребли от остатков пригоревшей яичницы и приступили к голосованию. У кого из кандидатов совпадет присвоенный ему номер с суммой цифр на костях, тот и полетит. Заранее распределили среди участников номера. При этом тот, кому достался номер 1, сразу же застрелился, поскольку костей было две. Ушел из жизни он там же, на конкурсной комиссии. Не доработали в спешке методику отсева претендентов, что тут поделаешь.
Гене достался номер два. Для самоуспокоения он попытался определить вероятность своей победы, но вскоре запутался, обреченно вздохнул и бросил.
«Ну, и хрен с ней, – помянул он в сердцах трехэтажным теорию вероятности, – не очень то и хотелось. И так проживу, на колбасу и хлеб с маслом мне всегда хватит».
Обещанный гонорар в случае выполнения задания, выглядел для него очень уж виртуальным. Тем более что он прекрасно знал своих нанимателей и совсем не с самой лучшей их стороны.
Тем временем самый главный главнюк, пользуясь своей безоговорочной привилегией, сам бросил кости. Выпало число два. То есть на каждой из остановившейся после долгого скитания по пустой сковородке кости значилась единица.
«Вот ведь, – подумал с тоской Гена о своем будущем задании, – всегда мне поначалу везет».
Однако когда он узнал, куда ему предстоит лететь, всю его грусть-тоску как рукой сняло. На радостях, он даже снял свои претензии относительно аванса и командировочных.
«Земля, – подумал он с любовью о конечной цели своей командировки, – как же я давно тебя не видел, голубенькая ты моя!»
– Срочно дуй на Грязь и принеси нам огонь на палке. Командировочных не будет, денег нет. Будь назад вовремя. Это все, вали, – дал распоряжение Главный.
Взял Гена свой хвост в руки и пошел. Полетел, конечно, как на крыльях. Своих прошлых ошибок он решил не повторять. Хотя и говорят, что на них учатся, но это все неправда, просто иногда не везет. Поэтому он с первой же попытки мастерски спикировал с орбиты и удачно плюхнулся возле родной Смирновки, а смирновцы, еще издалека заслышав призывный рев его звездолета, уже спешили навстречу.
«Все-таки здорово, когда тебя кто-то ждет», – с теплотой в сердце подумал сентиментальный рептилоид, но ему тут же пришла мысль о том, что все дело в горючем его звездолета, баки которого были сейчас заполнены под завязку.
«Нет, – успокоил он себя, – думать даже об этом не хочу».
Радости встречи не было конца. По старой доброй традиции, последующие две недели все его закадычные друзья пели грустные русские песни, и пили вкуснейший деревенский самогон. Сарай его, тщательно выкрашенный местными жителями, стоял на том же самом месте, где Гена его оставил, то есть – на краю села. В период его отсутствия дом народного любимца строго охранялся Василием, а когда тот спал, то старой полуслепой собакой по кличке Крокодил.
– Это – чтобы тебя не забывать, друг, – всхлипнул Вася, утирая слезу.
Задание Гены на Земле буксовало со страшной силой. В начале третьей недели вынужденного простоя, когда Гена уже приготовился распечатать второй топливный бак звездолета, доверху заполненный главнюканским самогоном и окончательно для себя поняв, что его задание бесповоротно провалено, объявился Колян.
Появился он весьма эффектно: на черном джипе марки «Джип», задавив возле Гениного дома пару зазевавшихся кур, он лихо припарковался с разворотом в большую лужу, аппетитно пахнущую свежим коровьим навозом. Обрызганные с головы до ног ее содержимым, Вася с Геной тут же полезли к нему обниматься, не обращая внимания на дорогущий малиновый пиджак на могучих плечах Коляна и белоснежную рубашку под ним, частично скрывающую синие отчеты о бурной жизни их друга.
– Колян у нас теперь новый русский, – уважительно промолвил Василий, наливая всем по первой.
От автора: все сказанное вслух нашими героями в Смирновке до этого и изложенное ниже, преподносится щепетильным читателям в тщательно очищенном от междометий виде, свойственным традиционному русскому языку. Это относится также и к их невысказанным мыслям и чувствам. Собственно, цензура поработала с диалогами основательно, сократив тем самым основную часть их эмоциональной составляющей.
– Да, задачку ты мне задал, друг, – задумчиво произнес Колян, выслушав сбивчивый рассказ Гены. – Ты что, в натуре все хочешь сделать по чесноку? Типа огонь от зеркала в Греции зажечь и палку традиционную найти? Трудно.
– Но ты же все можешь, посодействуй.
– Что я могу сказать, прилетел бы ты чуток пораньше, было бы прикольно. Например, в девяносто шестом. Тебе бы самому понравилось отнять свой огонь у пиндосов. А сейчас… Не ждать же тебе, в самом деле, еще три года до следующей олимпиады. Что ж, придется в Грецию лететь, к корешам моим, чтобы внепланово огонь твой добыть.
– Да хоть сейчас, погнали, – Гена был готов к немедленным действиям.
– Не те времена пошли. Собьют на хрен.
Короче говоря, хороший у них диалог получился, душевный. Если бы…
– Я сейчас в антикоррупционном комитете служу, – сказал после долгой паузы Колян, с трудом подбирая разрешенные цензурой слова. – Следаком. Так вот, дело твое у меня находится третий год на контроле.
– ?
– Со службы твоей прежней в качестве народного избранника. Что глаза-то закатил? Деньги брал на призыв об оказании инопланетной помощи? Брал. Помощь пришла? Не пришла. Вот тебе и дело.
– Но я ж…
– Знаю, знаю, распилили тогда бабло без тебя. Извини, не успел ты, смотался раньше времени. И что мы сейчас имеем в итоге? Правильно: растрату в особо крупном размере.
– Что же делать, – спросил оглушенный не вовремя пришедшей новостью Гена.
– Как всегда, срочно линять. Горючее твое не все еще вылакали? Спички я тебе дам, а палку Васька твой пусть из палена выстругает.
Поймав восторженный взгляд Васи, разглядывающего его прикид, Колян добавил буднично:
– Спецодежда, для конспирации.
А затем были проводы.
«Как же нескладно все у меня получается! – с досадой подумал Гена. – Никаких тебе торжественных митингов на прощание, ни слез умиления земных жителей, ратующих за будущие олимпийские победы их братьев по разуму.