Франкфурт 939

Делать нечего, поднялся и открыл дверь. На пороге один из слуг герцога Эбергарда.

– Его Светлость велит явиться к нему, – доложил тот. Его Светлость и сам не спит и другим не даёт. Не дай Бог на старости лет таким же сделаться. Ни покоя, ни умиротворения. Нет, у Гунтрама старость пройдёт в тиши и без забот, где-нибудь на отшибе, чтобы ни души вокруг.

– Сейчас буду, – ответил он и хотел закрыть дверь, но слуга придержал её рукой.

– А ещё Саид беспокоится за брата. Юсуф ушёл ночью, да так и не вернулся.

– Если к вечеру не объявится, тогда и будем бить тревогу, – отмахнулся Гунтрам. Сейчас ему некогда заниматься подобным. Он закрыл дверь, но что-то вдруг щёлкнуло в голове. Гунтрам вышел в коридор и окликнул слугу. – Гвардеец Манфред покидал ночью свои покои?

– Не знаю, – слегка задумавшись, ответил тот. – Могу выяснить.

– Выясни.

Слуга ушёл по коридору, а Гунтрам вернулся в комнату. Облачился во всё чёрное, как и подобает тени; одел ремень. На нём в ножнах меч и нож. Ещё один засунул в левый рукав. Покинул свою комнату, отправился в кабинет герцога Эбергарда.

Днём не попадаться на глаза труднее. Сперва один из восточных купцов подсел на уши, но Гунтрам сослался на срочные дела, а после наследник какого-то мелкого графства где-то в Бургундии пожаловался на шум за стеной его спальни.

Что ни день в замке два десятка ссор между гостями. Герцогу Эбергарду надоело слушать их стенания и он поручил это Гунтраму. Что, впрочем, подразумевало разрешение конфликтов, а не прислуживание всем и каждом. К несчастью многие таки решили, что он теперь заботится обо всех хлопотах, и, как ни пытайся, переубедить их не выходит. Стоит ли говорить, что Гунтрам не рад новым обязанностям. Он и раньше-то был не в восторге от всего этого скопа, а теперь готов их поубивать. Уже продумывает план. Нет-нет, серьёзно. Уже и яд купил.

– Милорд, я верю, что вам и без моей помощи по силам разобраться с вашей проблемой. Поговорите с соседом, пожалуйтесь на шум. Вот если дойдёт до драки, тогда зовите меня.

В коридоре, за поворотом, столкнулся с Бернардом. Капитан городской стражи, как всегда, прилизан и аккуратен. Улыбнулся, подслушав их разговор.

– Да как ты смеешь?! А ну быстро пошёл и разобрался с шумом у меня за стеной, а не то голову с плеч! – пригрозил малолетний (ему двенадцать) лорд. Сейчас ему, наверно, невдомёк, что он на чужой земле в гостях у циничного и расчётливого герцога угрожает его самому доверенному и полезному человеку.

«Вот тебе подходящий жених, Ингрид. Тупой, как пробка. Сможешь вертеть им, но вряд ли он знает, что делать с тобой в постели. А ещё капризный, словно девка. Придётся его уламывать».

– Прошу меня простить, милорд. Я не хотел вас обидеть. Вот только доложусь Его Светлости – это быстро – и сразу займусь вашей проблемой, а вы пока подождите у дверей соседа, чтобы лично убедиться в моей исполнительности, – учтивым тоном, едва ли не кланяясь, пообещал Гунтрам.

– Да-да, и поторапливайся, – сказал избалованный молокосос и ушёл прочь.

– Что, и впрямь займёшься? – с недоверием поинтересовался Бернард.

– И пальцем не пошевелю.

– Ох он и разозлится.

– Плевать. Как же там его… А! Графство Форе. От нас до Вюрцбурга дальше, чем от одной границы графства Форе до другой. Я вообще в Бургундию не собираюсь. Дались мне их красоты. Горы, озёра и у нас есть. Да и виноградники их как-то не манят. После испанских вин ничьи другие пить не могу. Вот где встречу старость. Буду есть апельсины с веток и пить молодые вина.

– Там неспокойно.

– А здесь у нас рай, да? – На этом их разговор прервался, двери герцога Эбергарда за следующим поворотом. Правитель Франконии пусть и практичный человек, а родной край любит безмерно. Любой намёк на то, что жизнь в его владениях не сказка – он кипятится. А когда герцог Эбергард в дурном настроении, страдают все. Поэтому луга во Франконии самые зелёные, реки самые чистые и вся рыба с икрой.

– Ваша Светлость, – поприветствовал Бернард.

– Ваша Светлость, – поприветствовал Гунтрам.

– Проходите, – пригласил герцог. Сидя за столом, читает донесения. На вошедших не отвлёкся, даже не глянул. Оторвался, лишь дочитав.

– Про Манфреда что-нибудь есть? – спросил Гунтрам, подойдя к окну.

В проём не выглянул, прислонился к стене, смотрит вниз, на внутренний двор замка. Ничего примечательного. Конюх тащит в стойла вёдра, кухарка у колодца набирает ещё. Кузнецкий подмастерье растапливает печь, а сам кузнец на улице насвистывает мелодию, завязывая кожаный фартук. С солдатской кухни в казармы возвращаются стражники, а им навстречу идут прачки. Один ущипнул пухлую за зад, та визгнула, все засмеялись. Пышка раскраснелась, но улыбается. Прачки ушли, шушукаясь, стражники остановились, о чём-то сговариваются. Варин – капитан гарнизона – пялится на них со второго этажа. Гунтрам его не видит (он прямо над ним), просто услышал знакомое ворчание.

– Ничего. Он ещё не покидал покои, – ответил герцог.

– До сих пор спит? – удивился Бернард. – Устал с дороги?

– Тебе он вчера усталым показался? – Гунтрам отошёл от окна.

– С дороги все выглядят усталыми, сложно судить. Впрочем, с ног он не валился, не шатался, глаза у него не слипались и голос был не вялый, вполне себе бодрый.

– Вот и я о том же. Говорит, что устал, а на усталость ни намёка. Чем он таким ночью занимался, что до сих пор отсыпается? – задал вопрос Гунтрам. – И это королевский-то гвардеец.

– К чему ты клонишь? – полюбопытствовал герцог Эбергард.

– Юсуф ночью не вернулся. Впервые на моей памяти. Той же ночью, когда к нам прибыл этот Манфред. А он ищет Культ и тех, кто покушался на жизнь принца Генриха. Совпадение?

– Что? – удивился Бернард. Остальные, кажется, забыли, что он ещё не знает. – Так вот зачем он прискакал? Но Юсуф мусульманин. С чего бы приплетать его к язычникам?

– Да большинству там плевать на Нертус, у них другие цели и интересы. Притом весьма приземлённые. Этот Манфред не дурак, хоть и похож на сына лесоруба. Как-то же он отследил Культ до Франкфурта.

– И что, выпорхнул ночью из замка и убил Юсуфа? – не поверил Эбергард.

– Вспомните, как он был одет.

Герцог задумался. А как задумается, сразу гладит бороду. Ненароком Его Светлость глянули на Бернарда, тот прибывал в схожем состоянии, и даже пальцы поднёс к подбородку.

– О чем думаешь? – спросил Эбергард.

– Утром в порту нашли тело, – не сразу ответил капитан городской стражи.

– Чьё?

– Не знаю, – ответил и опять задумался. – Его к реке тащили. Явно, знали, как избавиться от трупа, но не знали – где. Упыри из трущоб отчаливают с помойного берега, а этого на главную пристань волокли. Видно, хотели с пирса сбросить. Адалар спугнул. Я это к чему: гвардеец упоминал, что знает город. Наверно, уже бывал во Франкфурте. Может, даже жил здесь прежде.

– А значит, и слухи о мертвецах в реке слышал, – подытожил Гунтрам.

– Как-то уж больно шустро. Только прибыл и сразу людей кромсать? И не понятно, как он узнал, где искать Юсуфа, – заметил герцог Эбергард. – Даже я не знал.

– С кем он встречался? – поинтересовался Гунтрам.

– Понятия не имею, встречу устроил Вигерик. Вот что, надоело гадать, сходи-ка в порт, проверь покойника, а мы с Бернардом пока обсудим, сколько людей из стражи получится взять в Андернах.

Он рад прогулке, а то уже чувствует себя призраком замка. Спешит, но людей не затаптывает, скачет лёгкой трусцой. Утром на улицах Франкфурта тесно. Какой-то кретин перегородил улицу телегой и загружает бочки. Поднял бы шум, но она даже не запряжена, конь здесь же, за уздечку к ней привязан. Быстрей будет в объезд.

В порту и вовсе мрак. Народу как мух над тухлятиной. Вот ведь злачное место.

Где труп, сразу приметил. С лошади обзор отличный, будто с дозорной вышки, а ещё длинный, как столб, стражник сразу в глаза бросается. Вот и Адалар с ним рядом. Гунтрам направился к ним. Здесь сквозь толпу идти сложней, даже перед лошадью не расступаются. Смотрят на ездока недобро, нехотя пятятся, а кто и вовсе игнорирует, даже когда кобыла грудью упирается.