Франкфурт 939

Саид обитает в высшем обществе. Здесь все улыбки поддельны, а слова фальшивы, но честь нужно беречь, а бесчестие прятать. Любыми средствами сохранить лицо – оно самое ценное, что есть. Не отомстить за брата – недостойно. Любой это знает, и араб, и франк, и герцог Эбергард.

Вылез в окно и ловко, словно обезьяна, спустился по стене. Успел, Гунтрам только-только вышел во двор. Вот было бы забавно, задержись он в замке. Не страшно, тогда бы Саид просто прогулялся в порт. Но Гунтрам здесь и идёт в город. Отлично. То, что нужно. Лишь бы он там искал убийцу, а не развеяться пошёл к храму продажных блудниц.

Второй выход в город. Первый был полгода назад, когда Саид приехал во Франкфурт. От ближайших врат до замка всего несколько кварталов. Считай, город он и не видел. Хотя, несколько раз поднимался на башню и озирал весь муравейник с высоты. Но улицы это совсем другое. Сверху всё здорово, красивый вид, а тут и грязь, и вонь, и трещины в стенах, и псы бездомные, но хуже всего люди. У всех дела и все спешат. Кислые лица, недовольные, брезгливые, но любопытные, оценивают тебя, делают выводы. Обувь изрядно сношена, сам неопрятный – разгильдяй. Грязный, немытый; штаны с дырками – нищий. Одет весь с иголочки, украшенья блестят; идёшь, задрав нос – большой человек, надо пропустить.

Сперва дома знатных господ, если ряды плотно примыкающих друг к другу сторожек можно так назвать. Вот ведь безвкусица. От кого они отгородились? От воров? Так те всегда найдут лазейку. От захватчиков? Если стены падут, жалкие заборы им не помогут. От простолюдинов? Обезумевшая толпа ничем не хуже армии захватчиков, а просто так здесь по улицам они не ходят, не пускают. Герцог Эбергард сам спускается в город раз в неделю, чтобы выслушать прошения и вершить суд. Получается – друг от друга прячутся. Не дай Бог, сосед увидит, чем ты там занимаешься.

Здесь прятаться непросто, улицы широкие, людей мало, а араб, украдкой выглядывающий из-за угла, привлекает взоры. Благо, одет прилично, на шее цепь, на пальце перстень и серьга в ухе. Не какой-нибудь там проходимец. Можно расслабиться, сторожки в безопасности.

Ну ладно, эти улицы он со стены неплохо разглядел. Что дальше? А дальше за ворота и сразу амбары, за ними лачуги. Под ногами коровьи лепёшки, никаких мощёных дорог, разумеется; телеги, повозки и люди. Люди другие, но с виду всё те же. Вельможи за кошельки переживали, а этим он просто не нравится. Вырядился тут, павлин. Ходит, задрав хвост. Как у себя дома. В амбар зашёл, поглазел да вышел. Прислонился к телеге, нагнулся, сапог поправил. Чужого коня погладил, к людям жмётся, к стенам прилипает. То землю под ногами изучает, то вдаль куда-то смотрит. Вот ненормальный.

Миновал коровник и оказался у врат. Стражник глянул на него и вытянул вперед ладонь.

– Стой-стой-стой. Тебе туда не надо.

– Надо. Мне лучше знать, – ответил Саид и попытался пройти, но стражник его остановил.

– Поверь, ничего хорошего там нет. Ты заблудился? Куда ты идёшь?

– Туда, – Саид указал пальцем за ворота.

– Послушай, мне не охота потом впотьмах искать тебя в трущобах, когда забьют тревогу. Честно, там чёрт ногу сломит. Что ищешь, девок? На стыке рынка и купеческого квартала дом с красными колоннами – сходи туда. А если хочешь подешевле, то в порт. Но только не в трущобы. До заведения старой матроны ты не дойдёшь, да и не стоит оно того, слухи всё приукрашивают.

– Я рискну, – ответил Саид, улыбнувшись. Стражник горько вздохнул и отошёл.

Гавнюк заботливый. Из-за него Гунтрама упустил.

«Да ниспошлёт аллах ему проказу!»

Проклятие. Вот и куда теперь идти? Тут настоящий лабиринт. Трущобы – Саид о них наслышан. Одни лишь гадости, конечно. Что Гунтрам здесь забыл? Юсуфа убил кто-то из трущоб? Ну, прям, злой рок. Такого не должно было случиться.

Ринулся наугад. Прямо, налево, прямо, направо. Петлями по ломаным улицам. Вокруг ни души, все будто вымерли, и только тени скользят за спиной, да недобрые взгляды следят из окон, укрывшись темнотой в глуби уродливых домов.

Это действует на нервы. Может, кто посмелей покажется?

Бойся своих желаний. Показались. Два тупых бугая – два помойных жука. В голове пустота, но с виду чем-то довольны. Ещё один гнус со спины подбирается, усердно старается не шуметь.

Рука сама по себе потянулась, но ничего не нащупала.

Ах, шайтан! Оружие-то не взял, ни ножи, ни саблю. Совсем расслабился, привык к безопасности в замке. Или надеялся, что здесь всё по-другому? Дамаск, Генуя, Франкфурт – бандиты есть везде.

И что теперь делать? Так, можно отобрать оружие у того, что сзади. Главное подпустить поближе, но не через чур. Эти-то двое подходить не спешат. Стоят, лыбятся о чём-то перебалтываются. Вроде, и язык знакомый, но без вина не разобрать. Коверкают его. Будто на особом наречии общаются.

Всё, пора.

– Твою ж мать, – тихо выругался Саид. Ну и конь. Чем его в детстве кормили? Те два пня и рядом не стояли. Низкорослый Саид и вовсе жёлудь у подножья дуба.

Оружие-то где? Хотя, зачем такому меч? Кулаки что кувалды. Руками, поди, сталь согнёт. Замахнулся. Саид нырнул под руку, оказался за спиной. Ударил промеж ног. Дуб пошатнулся. Саид ему ещё раз, тот в ответ отмахнулся, как от комара. Удар внушительный, Саид отлетел в сторону. Поднял голову – видит, что враг на коленях, кувалдами держится за больное место, но дружки уже подлетели. Набросились, давай мутузить. Он прикрылся, пытается встать, но после четвёртого удара по затылку потерялся, всё поплыло.

– Ар-р, моё ухо!

– Забирай свой обрубок и проваливайте. И немощного прихватите.

– Сука! Ты за это ответишь!

– Где меня найти, знаете. Буду ждать.

Перед глазами возникло женское лицо. Саид уже успел привыкнуть к местным женщинам. Это лицо красивое, светлые волосы, голубые глаза. Взгляд жестковат, не женский. Его не изменишь, а в остальном – заплести косы, одеть в платье (долой штаны и куртку), отмыть, и красота.

– Ты как там, в порядке? Чё лыбишься?

Э-э, нет, не выйдет. Платьем и косами тут не отделаться.

– Поднимайся, – она протянула руку.

Саид резким рывком встал на ноги и аж зажмурился от боли. Чувство, будто, мозги лезут через уши.

– Ну ты и идиот. Зачем сунулся в трущобы? Тебя же предупреждали.

– Предупреждали? Ты за мной следила?

– Нет, за тем вторым, за которым ты шёл. Там, куда он идёт, мне не рады. Так что… Твоё счастье, я перстень заметила, когда ты у телеги сапоги разглядывал.

– Мой перстень? – удивился Саид. Зачем он ей?

– Нет, блядь, мимо пахарь проходил. У него на пальце перстень увидела, сразу поняла – знак свыше, надо тебя спасти.

Она залезла в кошель, вытащила что-то и бросила Саиду. Он поймал. Разжал кулак – на ладони оказался родовой перстень брата. Такой же, как на пальце у Саида.

Она что, издевается?

– Ты его убила?

– А потом спасла тебя, и всё лишь бы похвастаться. Ха-ха-ха, я убила твоего брата.

Что за мерзкая натура? Так: отмыть, переодеть, заплести косы, зашить рот. Хм, некрасиво. Долой косы и христианское распутство. Примет ислам, наденет никаб15.

– Смотри голову не сломай, – продолжила издеваться. – Напрягся весь от раздумий. Расслабься, не трогала я твоего брата.

– Я не говорил, что мы братья.

– Ну, в сыновья ты ему не годишься. Он тебе или дядя, или брат.

– Если не ты убила, откуда у тебя перстень?

– Нашла в тайнике, вместе с другими вещими, а потом услышала про тело в порту. Там этот тип появился, за которым ты следил. Хотела обменять сведенья на услугу, а потом тебя заметила. Что-то подсказывает, с тобой мы скорей договоримся.

– То есть, ты просто обшаривала город и случайно нашла вещи брата?

15

Никаб – мусульманский женский головной убор, закрывающий лицо с узкой прорезью для глаз.