Страница 27 из 39
Захаров подходит к нам и, положив руку на плечо Аниного жениха, сжимает. Понимает состояние мужчины.
— Может, выйдем наружу? — предлагает он. — Чистый воздух как никогда нужен.
— Конечно, — кивает в ответ мужчина, и они уходят.
Я опять начинаю нервничать. Даже не представляю, о чем буду разговаривать с Аней и как смогу ее успокоить. Несколько лет стараться забеременеть, потом достичь своей цели и в один проклятый день потерять малыша, которого так сильно хотела взять на руки, очень страшно. Я с ума сошла бы, если с Сашей что-нибудь случилось бы пять лет назад. А ведь могло! Наша жизнь постоянно была под угрозой!
Я прошу Алену помочь мне пойти в уборную. Потому что ноги меня не держат. Они ватные и трясутся точно так же, как все мое тело. Подожду, когда проснется Аня, поговорю с ней. А потом обязательно отправлюсь на УЗИ.
Буквально через час врач сообщает, что можно зайти в палату и увидеть Аню. Я рада и очень нервная одновременно. Предстоит трудный разговор.
— Лер, — зовет меня Тимур в последний момент. — Сильно не нервничай, иначе Рамиль меня придушит, если с тобой что-нибудь случится. В обморок, например, не падай. Климов звонил и обещал привезти его сюда. Скоро появятся. Так что сырость не разводи. Все осталось позади. И ничего исправить вы не сможете. Ты поняла меня?
Я лишь киваю и медленными шагами направляюсь в палату.
Анька настолько бледная, что на нее страшно смотреть. Почувствовав мое присутствие, она поворачивается ко мне и несильно улыбается своими почти белыми губами. Глаза красные — плакала.
— Как ты? — роняю тихо, присаживаясь на рядом с кроватью стоящий стул. Беру за руку сестру мужа. — Как себя чувствуешь?
Она не отвечает некоторое время. Просто смотрит, не отводя взгляда. К моим глазам подступают слезы и катятся по щекам. И только тогда чувствую, как холодные пальцы переплетаются с моими.
— Ты чего? — спрашивает она еле слышно. — Даже не смей реветь. Это всего лишь мое наказание, которое я заслужила. И, знаешь, сейчас я действительно поняла, что ты тогда чувствовала. Когда забеременеть не могла...
Она не секунду отводит взгляд. Шмыгнув носом, снова смотрит на меня.
— Два года так сильно хотела этого малыша. Как ты когда-то таблетки пила, мечтала вместе с братом родителями стать. А мы вам яму копали, но в итоге самих себя там зарыли. Пытались вашу жизнь угробить, но в итоге... Свою угробили. Принцип бумеранга никто не отменял, Лера.
— Ань, перестань, — никак не могу сдержать слезы. Они текут ручьем. А в горле стоит ком. — Пожалуйста, мне очень тяжело все это слушать.
— Ну я же должна высказаться? — несмело улыбается она. — А ведь прав был мой брат. Брат, Лера! Разве родному брату копают яму? Желают ему всего самого плохого? А вот я когда-то желала. Даже мысль была ребенка его отнять. Да что угодно. Словно в мою душу дьявол проник и заставлял всякие подлости вытворять. Однако, Лер... Очень больно расплачиваться за прошлые грехи. И при этом знать, что все это — наказание. Которое я действительно заслужила. И сейчас не имею никакого права жаловаться. Понимаешь?
Понимаю, но говорить это вслух не решаюсь. Бог всем судья. Сам прекрасно знает, кто и что заслужил. Я всего лишь сломалась, потеряла доверие. И все. Никогда не бросалась проклятиями.
— Оставь прошлое, Ань, — пытаюсь я поменять тему, потому что больно вспоминать. — Тебя выпишут из больницы, и ты пойдешь на поправку. Через время снова сделаете ребенка. По крайней мере, твой жених в этом уверен.
— Боже, — нервно смеется она. — Фигня. Он не захочет снова годами лечиться. Я его знаю. Но одно Артур круто вбил в мои мозги, что на каждую ситуацию нужно смотреть с другой стороны. Ведь он прав. Когда-то у меня, кроме него и сестры, никого не было. Потом я наконец забеременела, но, честно говоря, счастья от этого не чувствовала. Мне не хватало семьи. Не хватало родных, которые вместе со мной были бы рады, что я снова рожу ребенка. И... Сейчас как минимум у меня есть ты. Я уверена, что ты меня никогда не оставишь. Теперь не оставишь, — подправляет она саму себя. — Я же ведь права?...
В ее глазах столько надежды... Она ждет от меня ответа, я же улыбаюсь. Сжимаю ее руку крепче, глубоко вздыхаю.
— Права, — киваю. — Не отпущу.
— Ну вот, — довольно улыбается она, но я не могу не заметить, как ей на самом деле больно и грустно. Аня пытается выставить себя сильной, однако я могу понять, что она чувствует, по выражению ее лица. — Значит, теперь я не поеду в садик, куда вы отправляете Сашку, и не буду следить за ним тайком. Ты же позволишь мне увидеться с ним?
И опять этот вопросительный взгляд.
Она напоминает мне сына. Который постоянно ставит мне условия. Чтобы он съел кашу, я обязательно должна была отвезти его в парк. Сейчас Анька точно так же. Ведь знает, что я приму ее любое предложение, лишь бы она пошла на поправку.
— Позволю, — снова киваю я. — Ты, главное, нас близкими считай. А не врагами, — говорю и сразу же прикусываю язык. — Я ни на что не намекаю, если что. Просто...
— Я понимаю, — улыбается она.
Губы у Ани белые, пересохшие. Лицо бледное. На самом деле мне очень жаль ее. В то же время безумно ей благодарна. Ведь не будь ее там... Я, наверное, вместо нее в этой кровати лежала бы и страдала.
— Тебе нужно что-нибудь поесть, Ань. Пойду принесу тебе...
— Ну уж не-е-ет... Артур ушел, не стал настаивать. Вот только ты тоже не начинай. У меня нет аппетита. Но от воды не откажусь. В горле пересохло, — капризно тянет она.
— Хорошо, — я иду к тумбочке, беру оттуда графин с водой, наливаю в стакан. Помогаю Ане чуть поднять голову и слежу за тем, как она жадно глотает все до дна.
— Спасибо, — благодарит, не сводя с меня взгляда. — Очень хотелось бы, чтобы точно так же на меня брат смотрел. Без обиды и злости... — шепчет она, чем делает мне очень больно.
Я нервно сглатываю. Рамиль придет сюда, но что будет дальше, я понятия не имею. Он когда-то обещал, что бы ни случилось, никогда не простит своих сестер...
— Отдыхай. Я еще приду, — сжимаю ее плечо.
— Спасибо за все, — говорит она мне уже в спину. И я снова сглатываю, выхожу из палаты.
Муж уже тут, сидит на диване у двери, упершись локтями в колени и обхватив голову руками. Я подхожу к нему. Меня дико тянет обнять его, но он настолько задумчив, что не чувствует моего присутствия.
— Рамиль, — касаюсь я его волос. Он резко поднимает голову, смотрит в упор. Глаза красные, словно кровью налиты. Лицо хмурое, измученное. — Привет, — первое, что вырывается из горла.
Он встает и крепко обнимает меня, прижимает к своей груди. Уткнувшись носом в мою шею, глубоко вздыхает, целует. Захаров с Климовым стоят в стороне. И больше в этом коридоре никого нет. На миг мне хочется забыть обо всем. Прижаться к нему еще плотнее и забыться. Настолько сильно соскучилась.
— Как она? — спрашивает, не отпуская меня.
— Хреново, — честно признаюсь.
Как бы Аня ни хотела скрыть свое горе, получается у нее так себе. Человек не всегда улыбается и смеется от счастья. Часто он скрывает свои проблемы под той самой улыбкой. В данном случае Анька делает то же самое.
— Ты же зайдешь к ней? — чуть отстраняясь, спрашиваю у мужа. Он отпускает взгляд, тяжело выдыхает. — Рамиль, пожалуйста, ты ей сейчас нужен как никогда. Я тебя умоляю... Не оставляй ее. Аня безумно хочет тебя увидеть, поговорить. Ты же понимаешь, что она тут из-за меня?
— Ты из-за нее мало всего пережила? — вдруг говорит он, но совсем тихо. И я не верю собственным ушам. Его слова вгоняют меня в ступор. Такой реакции я от мужа точно не ожидала. — Или уже успела забыть?
— Рамиль!
— Что?! — отводит он взгляд, поджимает губы.
— Ты же на самом деле совсем не об этом сейчас думаешь. Переживаешь, волнуешься за сестру. Оставь гордость, родной. Она сейчас нуждается в тебе как в воздухе. Рамиль, она из-за меня под машину бросилась. Ребенка потеряла, — последнее шепчу еле слышно. — И если бы не она, сейчас мы потеряли бы ребенка, а не она. И черт знает, возможно, и меня не стало бы...