Грешник. Моя навеки

— Анечка, — голос матери, как лезвие ножа, проходится по оголенным нервам. Резко оборачиваюсь туда, откуда доносится ее всхлип, и одаряю злобным взглядом.

Сейчас я готов на каждого наброситься и вгрызться в шею. Лишь бы сказали, где моя жена.

— Мам, я честно стараюсь помочь, — оправдывается «сестра» и машинально делает шаг вперед, но, встретившись с моим полный ярости взглядом, отшатывается обратно. — Черт! Ну одна ошибка не может же так разрушить всю веру в человека. Рамиль, честно... Давай сядем и поговорим спокойно. Леру держат в нормальном доме. Пока что. Но ситуация может измениться, усложниться, если мы вовремя не пойдем за ней. Возможно, потом адрес поменяют, если узнают, что я крыса среди них. Пожалуйста, брат, поверь мне, — смотрит умоляюще, на что я усмехаюсь.

Ни капли не верю, хотя искренне хотелось бы.

— Действительно. Не помешало бы нормально поговорить, — отзывается Мариб, вышедший из моего кабинета. — И прекращайте орать. Ребенок спит. Он еле успокоился. Может, сядем?

Сжимаю челюсти до судорожной боли в зубах. Меня колотит, передергивает от одного взгляда сестры. Если пять лет назад я чуть смягчился по просьбе Леры, сейчас дико жалею. Надо было этих бессовестных, неблагодарных девиц на три буквы послать и матери запретить с ними общаться. Но все случилось совсем иначе, черт раздери! Все повторяется по кругу. На кону любимая женщина и мой малыш, которого она носит под своим сердцем. Точно так же, как пять лет назад! Но теперь им действительно угрожает опасность, намного серьезнее, чем тогда.

Сука! Как мне выкарабкаться?!

— Мобильник мне дай, — командует Мар, опускаясь на диван напротив Анны, протягивает руку. Она нехотя отдает, не сводя с меня пристального, полного мольбы взгляда.

— Я могу его включать только тогда, когда окончательно отстраняюсь от той дурацкой, свихнувшей на всю голову компании, — жалобно ворчит.

Краем зрения замечаю бутылку виски на столе и тянусь к ней. Не желая слушать протестов, пью прямо из горла. Хотя бы чуть расслабиться надо. Но пока не найду Леру, вряд ли получится.

На шее Анны все еще видны отпечатки моих пальцев. Она гладит кожу рукой ежеминутно, откашливается.

— Как вы связываетесь? По этому номеру?

— Да, но у каждого он левый. То есть для обмана глаз. Там не сможете найти никаких зацепок, если поставить прослушку. Исключено. Они по каким-то коротким словам понимают друг друга. Даже взглядами. Один кивок для них целое предложение. Я их затруднялась понять, насколько сильно не старалась бы, — качает головой.

— Мафия, ей-богу, — матерится Мариб сквозь зубы. — Где Лера? — он спрашивает обманчиво мягко.

У меня вместо сердца будто вата сейчас вставлена. Ни хрена не чувствую, не ощущаю. Я в пластмассовую куклу превратился. Или это эффект обезболивающих и успокоительных?

Хрен знает.

— Анечка, я тебя умоляю, — мама шмыгает носом, как ребенок. — Расскажи все, что знаешь. Каждую мелочь. Только правду. Ну смотри, как мы с каждым днем все больше разбиваемся вдребезги. Мое сердце не выдержит. В этот раз уж точно.

— Мам, я тебе говорила, что ничего плохого делать не собираюсь. Я обязана была встать рядом с Милой. Они за двое суток спланировали похищение. Я узнала только тогда, когда с Лерой случайно на парковке встретились, — переводит взгляд на Мариба, потом на меня. Краем глаза замечаю, что сестра впивается ногтями в сумку до такой степени, что пальцы становятся белыми. — И только вчера она мне рассказала, как на Сашку охотилась. Благо, племянника не было в машине. Даже удивительно. Ведь Лера, куда бы ни поехала, его с собой брала. Может быть, это все материнские инстинкты. Материнское сердце... Не знаю. Но... Они хотели их двоих. Занимаются черными делами. Мила вляпалась по горло, связалась с настоящими бандитами. У нее изначально с головой все было критично, так сейчас вообще. Я стараюсь держаться рядом с ней бойко, однако мне страшно. И за Леру, и за себя. А за тебя, брат, тем более. Ты можешь снова в больницу...

— Заткнись, — обрываю ее, зная, что она хочет сказать. Как бы я ни хотел узнать, откуда она знает о том, что я валялся в больнице после того, как мне сообщили, что грозит Лере, спрашивать даже не хочу. И обсуждать эту тему тоже. — Не ходи вокруг да около. Ты нам местонахождение Леры скажи. Или специально тянешь? Есть какие-то планы?! — злобно рявкаю, резко встав на ноги.

— Успокойся, — Мариб встает следом. — Я понимаю, почему ты так заводишься. И в курсе, что не зря бесишься. Но такими темпами мы ничего не узнаем.

— Так пусть место говорит! — ору я, снова выхожу из себя. — За**ался, понимаешь? Хватит уже! Не веди себя как святая! Хрена с два! Я тебе не верю, Анна! Говори, где Лера! Немедленно! Клянусь, я тебя прикончу на глазах матери и даже не пожалею!

Глава 16

— Вставай, родная. Уходим, — через шум в голове до меня доносится голос Рамиля.

Сделав усилие над собой, открываю глаза, но посмотреть мужу в глаза никак не могу. Его нет. Только бархатный баритон и горячее прикосновение шершавой ладони ко лбу. Которое, кажется, ледяное.

Пытаюсь вспомнить последние происшествия, но в голову ни черта не приходит. Там пусто и темно.

— Ну же! — в этот раз прямо над ухом. Его голос везде. Окутывает меня, цепляет, тянет за собой. Но у меня нет сил встать и идти. Я вообще ничего не чувствую, кроме как что-то горячее на моем лице: то на щеке, то на подбородке...

Хмыкнув, шепчу что-то невнятное. Саму себя не слышу и не соображаю. Где я? Что происходит?

— Люблю тебя, слышишь? — снова голос мужа, но в этот раз издалека. — Очень люблю тебя. Не сдавайся. Ты у меня сильная. Я приду. Приду и вытащу тебя оттуда. Ты только держись. И с малышом все отлично будет. С нашей долгожданной дочерью. Жди меня, Лера, и ничего не бойся.

Горло сжимается от боли. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не получается. Да и вообще у меня ничего не получается, кроме как судорожно пытаться глотнуть воздух ртом. Я буквально задыхаюсь, находясь хрен знает где. Только голос мужа заставляет меня попытаться открыть глаза, найти его в темноте, куда я уткнулась головой.

— Рамиль, — губы еле шевелятся. Не знаю, говорю я это вслух или же мысленно кричу, но опять же я себя не слышу. — Ра...

— Чш-ш-ш... Все хорошо будет, — шепот. Тихий и хрипловатый.

Боль в голосе мужа я не могу не чувствовать. Хочу понять, где он. Хочу прикоснуться, прижаться к нему. Обнять. Сказать, что верю ему. Сказать, что в то же время ненавижу его из-за того, что он скрыл от меня свою болезнь. Скрыл операцию, ничего не рассказал. Но я все прощу... Потому что случилось все из-за меня. Из-за моей тупости, ошибки, которую я совершила, не перечитав мною же подписанные документы.

Меня тупо подставили по словам Ани, за что я теперь расплачиваюсь. Но я помню... Помню, что она обещала... Сказала, поедет к Рамилю и все ему расскажет. И он придет за мной.

«Ты только держись. И с малышом все отлично будет. С нашей долгожданной дочерью», — в ушах звенят слова мужа. Это явно сон, смахивающий на реальность. Или он меня уже нашел? Да нет же... Был бы он рядом, я бы давно очнулась. Заглянула бы ему в глаза. И... Он знает о моей беременности? Я почему-то уверена, что сын рассказал. Возможно, сквозь слезы признался и раскрыл нашу общую тайну. А возможно, просто не выдержал.

Я ни капли не сомневаюсь в том, что он вместе с Рамилем днем и ночью не спит. Точно плачет... Потому что у меня в области груди такая тяжесть... Давит, уничтожает.

Мне страшно...

Я не могу так умереть... Не могу, нет. Хочу дочь родить. И Сашку счастливым увидеть. Он без меня не сможет. А Рамиль один не справится с упрямым мальчишкой, который ежеминутно будет плакать по матери. Сын не выдержит, а муж тем более... Я же вообще не представляю, как уйти на тот свет, когда тут есть безумно любимые люди.

Мама всегда говорила, что наши родные, кто уже попрощался с жизнью, смотрят на нас с небес. Сейчас мне очень хочется в это поверить... Дико хочется стать ребенком и не думать о жестокости реального мира.