Блюстители Неба

– Вот это она и есть, та самая «девять-девять», как мы ее между собой называем. Эта цивилизация еще живет на естественных спутниках солнца. Не правда ли, хороша?!

– По-моему, там слишком много воды.

Он засмеялся, я решила, что удобней наступать именно сейчас:

– Мистер Брегг, я первая журналистка, которую вы согласились принять. Мне очень, очень повезло. Видно, потому, что я – баба?

Он благоразумно воздержался от слов.

– Объясните, только, пожалуйста, популярно, для нашей аудитории, которая не так умна, как Архонтесс, что сейчас происходит на «девять-девять»? И какие меры приняла стража вечности для исправления положения?

– Как вы знаете, «девять-девять» стала жертвой двух вторжений. Суть первого и, видимо, решающего вторжения, нам до сих пор неясна. Мы пока не можем ответить на вопрос, какую цель оно преследовало, каким образом преступнику удалось тайно проникнуть сквозь сферу опеки. Нам известно только, что атаке неизвестного архонта по шкале «девять-девять»…

Я перебила.

– Кстати, у нее есть какое-нибудь название помимо скучного номера?

– Жители называют ее Зэммля… так вот, по зэммному календарю первый удар был нанесен во временную точку около мая 1560 года. Май – местное название одного из весенних месяцев. И вторжение это было совершено через топологический тоннель. А если еще проще, то с помощью похищенной картины тамошнего художника Брэгеля.

– Но прежде ведь надо было похитить эту картину. Выходит, вторжений было как минимум три?

– Не путайте кражу с вторжением. Разумеется, сначала картина была украдена и перенесена в наше пространство. И у меня есть предположения, как была совершена кража.

– А что это за картина такая особенная?

Брегг мысленно отключил прежнее изображение, и вид на планету сменила та картина, весьма забавная каша из играющих, танцующих и прыгающих коротышек на площади крохотного городка. Но я ни черта не смыслю в живописи, тем более из иного мира. Эта картинка мне показалась только лишь забавной. При увеличении коротышки эти оказались детьми Зэммли.

– Когда вот этот предмет,– продолжил архонт самым простецким тоном,– оказался в нашем измерении, там и у нас образовалось по дыре, а дыры соединил иллюзиативный тоннель, через который мастер Тьма и совершил оба вторжения: тайное первое и демонстративное второе. Перепад времени вызвал отток части пространственного континиума… вам понятно?

Я смело сказала, что ничего не понимаю.

– Одним словом, первая вылазка подготовила вторую. Вторжение нас застало практически врасплох. Ясно?

– А как оно произошло?

– Вторжение длилось около девяти с половиной секунд по времени Канопы. Началось оно в 8 часов 20 минут 13 августа 1979 года. Разумеется, я уже говорю на языке Зэммли. Внезапно аппаратура Опеки зарегистрировала резкое изменение временной структуры,– наша база находится вот здесь, в одном из кратеров естественного спутника планеты, на той стороне, которая всегда обращена к Зэммле.

Он показал мне на экране базу, загримированную под кратер. Его зловещие зубцы были направлены к голубому шару. Я невольно поморщилась – было в этом нечто неприятное, и архонт подметил реакцию.

В этот момент раздался мелодичный звон, и архонт Брегг посмотрел на экран видекса, где возник пейзаж другого мира. Это было чудесное зрелище, с огромной высоты я увидела грозовое мохнатое облако. Оно висело над краем моря и полуостровом. Вот мелькнула одна молния, за ней еще, еще. Огненный дождь пролился на холмы и рощи далекой планеты. Странно, что вся эта жизнь спрятана в глубине Священного Камня, который Великий Основатель Опеки однажды подобрал у порога своего дома и который я, слабая женщина, могу подкинуть рукой, наверное, с десяток раз.

– Вам повезло,– насупился Брегг-1,– хронист Мегг вступил в контакт с зэммлянином.

Вот так везение! Меня буквально трясло от увиденного, лишь бы фиксатор не вышел из строя от перенагрузок. Экран перенесся внутрь жилища, и я увидела контакт. Страж (я узнаю его по зеркальцу связи с Архонтессом на лбу) спокойно стоял лицом к нам посреди пустого помещения напротив зэммлянина. За окном во всю стену бушевала яростная гроза, да еще какая яростная, мне стало жутко даже на расстоянии в сто вечностей. Мегг оказался весьма симпатичным молодым человеком, хотя я не очень разглядела черты его лица, грозовые помехи временами задергивали картинку трепетной вуалью бликов. Между ними шел разговор, в который то и дело вступал архонт, по существу, он руководил этой встречей. Больше всего я боялась, что Брегг выставит меня за дверь и вообще с октаэдра, но он сделал мне только знак рукой – молчите! Никто ведь не мог предполагать, что стрясётся через минуту.

Страж отпивал при этом какой-то светло-зеленый напиток с пузырьками газа, в котором плавал белый, тающий на глазах кубик. Он держался великолепно. Последовала традиционная форма предупреждения, но зэммлянин стойко вынес неожиданное потрясение (вам бы заявился субъект с того света!) и решил выслушать слова стража до конца.

– Возражений против контакта не последовало,– сказал Мегг архонту и вновь обратился к контактеру,– предупреждаю, что весь наш разговор будет записан в полном объеме звука и визуально, а затем представлен в Архонтесс для контроля за правильностью моих действий.

– Нельзя ли без формальностей,– смело ответил тот, я про себя аплодировала его мужеству.

– Как он держится?– вмешался архонт.

– По-моему, готов принять наше предложение. Тем более что Умник только что побывал здесь и бросил ему открытый вызов.

– Вот как? – изумился архонт.

– Архонт, их реакции непредсказуемы,– сказал Мегг,– отмечаю также, что второму лицу уже известно о существовании стражи, он предупредил Батона о моем появлении.

– У меня такое чувство, что мастер Тьма давно прочел все наши мысли… хотя нет. Умник мог догадаться о нашем существовании по нашим попыткам пробить защитное поле его машины лунными пушками… Продолжайте контакт! Объясните, что подарки мастера Тьмы – это преступление против Вечности, против Канопы.

Я, признаться, плохо вслушивалась в эти межгалактические переговоры (повторю потом запись), а прилипла взглядом к лицу зэммлянина. Черт возьми, я где-то его уже встречала! У меня отличная память на лица… И я вспомнила: он был страшно похож на того типа, снятого на гляйдерах несчастной Джутти! *(* Это сенсационное наблюдение нашего соавтора до сих пор не нашло убедительного объяснения.)

Но прежде чем я отдала себе отчет в этом наблюдении, в глаза бросилась еще более потрясающая деталь – я заметила на стене ту самую картинку! Сказалась чисто журналистская привычка, надеясь на фиксатор, я в основном – повторяю – глазела по сторонам. Я наслаждалась тем, что обстановку параллельного мира можно было разглядеть во всех вкусных подробностях. Я рассмотрела пол зэммного жилища, покрытого примитивными деревянными плитками, старомодные неподвижные кресла с глубокими сиденьями, затем перевела взгляд на одну из каменных стен, где в белой рамочке под стеклом висела небольшая цветная картинка. Я вгляделась в нее и оторопела – это была все та же замысловатая картинка, глядя на которую сошла с ума бедная Джутти! Архонт перехватил мой взгляд и тоже заметил злосчастную картинку, вскочил, лицо его затряслось, как желе, и я увидела подлинное мелочное лицо нашей власти. Оно малопривлекательно. Старикан на миг потерял самообладание и заорал:

– Мегг! Что там такое, черт подери?! – И еще более истошно: – Это же «Детские игры»!

Страж подбежал к стене и тоже вскрикнул. Зэммлянин ничего не понимал.

– Мегг, может быть, это местная дешевая репродукция? – Голос архонта набрал еще визгливости. И это сливки нашей вселенной!

Страж поднес к картинке палец, и ее поверхность сразу зарябила, словно была отлита из воды, и выбросила радужный фонтанчик.

– Это вход в иллюзиативный тоннель…– прошептал Мегг, лицо посерело.– Что делать, архонт?

О, я тоже была потрясена. Как ни мало смыслю в эффектах размерности, ясно было одно, перед нами открылась еще одна дырища между мирами. Выходит, мастер Тьма тасует вечность, как колоду карт!