Выход Силой

Ждал, что учитель откроет-таки какой-то жуткий секрет. Поделится какой-то мудростью. Чем-то таким, что запомниться на всю жизнь. Хотя бы, сможет как-то на отношение к жизни повлиять. И не дождался. Просто слова. Просто много слов, ничего для меня, и, не сомневаюсь, большинства жителей огромной Империи, не значащих.

Что мне эти покрытые мхом веков споры между политеистами и монотеистами? Никому в стране и в голову не придет кого-либо попрекать верой отцов. И уж тем более принуждать к оправлению какого-то культа силой. Взывай хоть к Одину, хоть к Перуну с Велесом, хоть к трухлявому пню в лесу, лишь бы толк был. Давным-давно, еще римляне выяснили, что в народе, где вера отцов приходит в упадок, а то и заменяется почитанием других обитателей Небес, одаренные больше не появляются. Вроде того, что раз люди отвернулись от высших покровителей, то и те, в свою очередь, снимают с себя всякие обязательства...

Единственное что: к кровавым жертвоприношениям у общества был несколько предвзятое отношение. Особенно, если в дар кровожадным Богам приносили людей. Убийство - оно и есть убийство, по каким бы причинам оно не совершалось. В пылу ссоры, или на алтарях темных божеств. Потомки Рюрика считали все население державы в некотором роде своей собственностью. Подданными. Людьми, составляющими, кроме земли и тех богатств, что в земле, существенную часть богатства Империи. И не смотря на то, что население крупнейшего государства на планете составляло более шестисот миллионов человек, правящая династия довольно нервно относилась к убыли насильственными методами. Рюриковичи вообще не любили что-то терять...

На перемену пошел несколько разочарованным. Было заранее жаль времени, которое придется тратить на уроки у Рославского. Да и сам учитель слегка... раздражал. Благо, Основы магияведения в расписании были только раз в неделю. Оставалось только придумать чем себя занимать на скучных занятиях.

Перемена была всего десятиминутной, так что следовало поторапливаться. Следующее занятие должно было проходить в другой аудитории, а по дороге следовало еще обсудить с Ксенией неожиданное предложение Ромашевича. Что было сделать довольно не просто: в толпе перемещающихся с урока на урок одноклассников, и плотном встречном потоке учеников других классов.

- Не верю, - в лучших традициях театральных критиков воскликнула Баженова, прочитав прямо на ходу нашу с дылдой переписку.

- Я тоже сомневаюсь, - мой кивок она бы точно не увидела, отвлекшись на шумную стайку пятиклассников. Получалось общаться только вот так – короткими фразами, надеясь, что собеседник додумает весь необходимый контекст. – Советуюсь с тобой.

- Нужны люди? – тревожно стрельнув в меня глазами, поинтересовалась девушка. Ее легко было понять. Она и сама-то еще не особенно своя. Во всяком случае, пока что делиться с ней деталями Плана, мне бы и в голову не пришло. Но Баженова уже хоть как-то себя зарекомендовала, прикрыв мне спину в нужный момент. И, судя по всему, готова была стараться быть полезной и в дальнейшем. Появление же новых членов свиты, в некотором роде - конкурентов, размоет, разфокусирует мое внимание.

- Не прямо сейчас, - хмыкнул я, и тут же засомневался, услышит Ксения меня или короткий смешок раствориться в общем шуме лицейских коридоров. – Чуть позже.

- Проверь его, - Баженова легонько прихватила меня за локоть и задвинула в закуток за статуей моего дальнего предка, основателя Лицея. – Дай ему задание, которое не сможет выполнить, если он подсадной. Есть такое?

- Для сына полицейского? – вскинул я бровь. – Да легко. Отличная идея. На следующей перемене озадачу претендента. Идем? Скоро звонок.

Уже повернулся было к выходу из тайного алькова прямо на площадке главной лестницы здания, но был бесцеремонно остановлен и запихан обратно. А в ответ на невысказанный вопрос, Ксения лишь прижала палец к губам: «молчи, молчи».

- Что за глупый вопрос, милейший?! – между тем, голосом Рославского послышалось с той, другой стороны постамента. – Ну, конечно же, он одаренный!

О ком именно, и что именно спрашивал обладатель тихого голоса, я еще не знал. А вот личность любопытствующего была мне чрезвычайно интересна. Жаль только – из-за ног мраморного предка хорошенько разглядеть оказалось довольно проблематично.

- Светлые Боги! Да довольно взглянуть на его волосы! Термин «аргироз»* вам что-либо говорит? – продолжал явно раздраженный учитель. – Эта болезнь – бич старых аристократических семейств. Много ли вы, любезный, видели людей с таким цветом волос?

/*Аргироз или аргирия (др.-греч. ἄργυρος — серебро + -ia) — болезнь, вызванная длительным отложением в организме серебра, его соединений, серебряной пыли, коллоидного серебра или наночастиц серебра. Характеризуется необратимой сильной пигментацией кожи, которая принимает серебристый или синевато-серый оттенок./

- Это не платина. Это серебро! Как можно быть таким... невнимательным. И – да. Это однозначно указывает на его принадлежность к древнему роду русов. И, конечно же, на то, что Боги были благосклонны к юноше.

Я все еще сомневался, что речь идет именно обо мне. А вот Баженова уже все для себя решила. Как иначе объяснить ее выходку? С чего бы еще ей хватать и дергать прядь моих волос?

- Ну откуда же я могу знать его потенциал? К сожалению, дистанционное измерение Силы в человеке так и не было изобретено. И родовым даром видеть потоки сил я так же обделен, как и вы. Это вообще редчайший вид проявления милости Небожителей.

- Милейший, я слишком занятой человек, чтоб вникать во все циркулирующие в этом ученом заведении слухи.

- Вот как? Татуировки на руках? Рунные цепочки?

- Да, нет. Отчего же. Верю. Это вполне в духе старых семейств.

Теперь уже и меня сомненья оставили. И я даже решился осторожно выглянуть из-за постамента, в попытке разглядеть любопытного тихоню. К сожалению, получилось увидеть только его спину и залысину на затылке – человек, принудивший отвечать на свои вопросы кичливого учителя, стоял ко мне спиной.

- Вы испытываете мое терпение! Конечно, я могу прочесть руны, если вы предоставите мне их изображение. Слава Богам, я достаточно прилежно учился, будучи студентом. Только не кажется ли вам, что это будет, в некотором роде, вторжением в личную жизнь юноши? Мне представляется, что не желай он сохранить эти знаки в секрете, об их значении знали бы уже все вокруг. Поверьте, любезный. Здесь у нас довольно не просто что-либо сохранить в тайне.

- Ах, оставьте. Меня не интересуют подробности вашей трудовой деятельности. И впредь, потрудитесь предоставить мне письменное распоряжение герра Ормссона на разговоры подобные этому.

- Тем не менее, остаюсь при своем мнении. Без каких-либо документов, удостоверяющих ваше право меня допрашивать, никакого обмена мнениями, как вы выразились, больше не будет. И на сём закончим. Мне следует поспешить на урок...

Нам с девушкой тоже стоило поспешить. Перемена отсчитывала последние минуты, а нам нужно было еще добежать до нужной аудитории.

Бывает, время тянется нестерпимо. Бывает, в течение целой недели не происходит ничего такого, что заслуживало бы внимания. Такое впечатление, будто бы Боги собираются с силами, чтоб в определенный день и час обрушить на нас целый водопад важных событий, и новостей. И смотреть потом, забавляясь, на то, как мы захлебываемся в водовороте дел. Как в попытках ухватить каждого из целой стаи разбегающихся в разные стороны «зайцев», в спешке совершаем необдуманные, или даже – порочащие нас поступки.

Тот день был как раз из таких. Мало было нового, по моему глубочайшему мнению – свершено ненужного и бестолкового, предмета с загадочным учителем. Так еще Ромашевич этот вылез со своими записками.

Дело было серьезное, и следовало бы его хорошенько обдумать, чтоб принять взвешенное решение. Да только этот, невольно подслушанный, разговор Медведя с, безымянным пока, сотрудником лицейской стражи, прямо-таки выбил из колеи. Интерес ко мне со стороны господина Ормссона был бы легко объясним. Этот человек был одним из немногих персон в Лицее, кто был прекрасно осведомлен о моем реальном статусе и положении. И уж точно главный страж не стал бы посылать кого-то еще, чтоб задать пару вопросов обо мне новому учителю. Во власти Ормссона было просто пригласить Рославского к себе в кабинет, и тот не посмел бы эту «просьбу» игнорировать.