Слуги хаоса

Лотий покачал головой.

— Я не сказал, что хаос способен только разрушать. Если бы это было так, он не сумел бы породить ни одного бога. Рождение — это какое-никакое, а все-таки сотворение. Но для хаоса это несвойственно, поэтому и богов во Вселенной не так уж много. Собственно, я к чему веду — когда нужно, хаос способен и создавать. Странно и нелепо, по непонятным нам образцам и лекалам, но все-таки. Только ему свойственно объединять живое и неживое, дерево с металлом, скрещивать человека с мухой или, скажем, с пауком…

Я уставился на Лотия так, словно впервые увидел.

— Так вот у кого ты позаимствовал идею создания Палача!

Тот ухмыльнулся.

— А что? Подумаешь, подсмотрел в щелочку… Хорошо же получилось, правда? Как и хаос, я взял для своего творения лишь самое лучшее. Что-то от человека, что-то от насекомого, что-то от зверя… это было почти что совершенное творение. Идеальный исполнитель.

Я недобро прищурился.

— Кукла?

— Именно. Но я все-таки не бог, с душами так вольно не обращаюсь, поэтому в расчеты закралась ошибка, а в итоге получилось… ну что получилось.

Лотий с сожалением вздохнул и окинул свою тюрьму тоскливым взором. Но быстро опомнился, встряхнулся и снова повернулся ко мне.

— Кстати, Рэйш, раз уж ты справился с ведьмой, значит, знаешь, что никакие фокусы с Тьмой и никакая магия хаос не остановит. Божественная сила, некогда вышедшая из недр самого хаоса, ему не угроза. Его нельзя уничтожить. Нельзя убить. Хаос можно только изгнать…

— А для этого нам понадобятся изначальные элементы.

— В точку, — неожиданно посерьезнел бывший жрец. — Смотри не ошибись, Рэйш. Если попадешь в лапы хаоса, тебя тоже будет ждать окончательная смерть. А еще я посоветовал бы тебе осмотреться. Наши боги, может, и не способны отыскать собственного папашу, но вот последствия его пребывания в нашем мире очень даже заметны. Отыщи их. Это поможет тебе сориентироваться по срокам.

У меня перед глазами вереницей пронеслись картины песчаных пляжей, пустынь без единого признака жизни, лишенных растительности скал… Зная, откуда может прийти угроза, ее будет проще остановить.

— Понял, — кивнул я. — Благодарю за подсказку.

— А к ведьмам пока не суйся. Не распыляйся на пустышки, даже если тебе вдруг покажется, что кого-то из них ты когда-то знал. У тела без полноценной души нет ни имени, ни прошлого, ни будущего. Убивать их тоже бессмысленно. Единственное, что ты можешь сделать, если столкнешься с ними нос к носу, это их задержать. И наиболее подходящий для этого способ — установить на их пути ловушки. Чем примитивнее, тем лучше. Достаточно того, если ведьма провалится в какую-нибудь шахту и переломает себе руки-ноги. Запри ее. Завали камнями. Утопи в крови. Можно, конечно, попробовать сжечь, но это не всегда помогает. Да и хаос вскоре отыщет себе другого носителя, зато хотя бы пару дней ты выиграешь.

— Какое хаосу дело до меня? — задал я последний вопрос, заодно сделав мысленную зарубку насчет ловушек. — Почему кукла пришла именно за мной?

— Ты привлекаешь внимание, — остро взглянул на меня бывший жрец. — Твоя сила велика, а благодать богов делает тебя еще более заметным. После богов и жрецов ты — самая лакомая цель. Так что будь осторожен, Рэйш. Ты — жнец. Страж темной стороны. Возможно, последний, если не сказать что единственный. И если ты умрешь, хаос уже ничто не остановит.

От Лотия я выбрался со смешанными чувствами. Многое, казалось бы, прояснилось, насчет ведьм тоже вопросов поубавилось, однако даже сейчас я понимал далеко не все. А раз не понимал, значит, и противостоять этому был неспособен.

— Ты хотел о чем-то спросить, мой жрец? — тихо прошелестела ночь, когда ноги сами принесли меня в первохрам и остановились напротив статуи Ферзы.

Я смиренно преклонил колено.

— Да, моя леди. Я впервые за долгое время не знаю, как поступить.

— Разве Лотий не дал тебе пищу для размышлений?

— Он дал подсказку, и не одну. Но все же меня тревожит один вопрос…

Ферза на этот раз промолчала, однако я предпочел расценить это как согласие и все-таки спросил:

— Скажи, моя леди, почему, если вы сами когда-то вышли из хаоса, ваши силы по сравнению с ним так малы?

— Мы, скажем так… выбрали иной путь и нашли для себя новый смысл. Не в разрушении, как раньше.

— А в созидании?

— Именно.

— Но все же, почему такая разница, Ферза?

— Ломать гораздо проще, чем строить, — озвучила Смерть известную каждому ребенку истину. — Поэтому вместо уничтожения мы предпочитаем перестраивать. По этой же причине и ваши души редко умирают окончательной смертью, а все-таки перерождаются, меняются, возрождаются… просто потому, что смерть — это окончательная остановка. Тогда как перерождение дает вам еще один шанс.

— Но тварь, которая рвалась сюда из лотэйнийских Врат, вы все-таки изгнали.

— Создание хаоса, — с сожалением вздохнула богиня. — Слабее его самого в несколько раз, но ты сам помнишь, каких усилий стоило заставить его выплюнуть наш мир из пасти.

Я нахмурился.

— Хочешь сказать, он еще может вернуться?

— Может, — легко согласилась она. — Лет так через тысячу, когда залижет раны. А может, вместо него придет кто-то еще… хаос непредсказуем. И он воистину бесконечен. Так что эта борьба никогда не закончится, если, конечно, мы не отступим.

— А мы не отступим? — настороженно уточнил я.

Ферза в ответ дохнула мне на затылок холодком.

— Мы создавали мир не для того, чтобы позволить кому-нибудь его разрушить. Хаос нас породил, это верно. И когда-то мы были ему под стать. Но в какой-то момент нам стало ясно, что это тупиковый путь. Сломав все, что есть, что можно делать дальше? Только заново творить, верно? Хотя бы для того, чтобы было потом что рушить. Но настоящее сотворение тем и удивительно, что в процессе ты не только создаешь нечто новое, но и меняешься сам. Сперва ищешь идею. Потом думаешь. Строишь планы. Реализуешь их. Сталкиваешься с трудностями и вынужден раз за разом их преодолевать, пока не получится то, что хотелось. И каждый раз, добиваясь целей, после этого ты становишься немного иным. Немного больше начинаешь понимать. По чуть-чуть, но постигаешь себя. Можно даже сказать, что в какой-то ты мере меняешь и творишь себя сам… Ты понимаешь меня, Артур?

Я тихо вздохнул.

— Кажется, да. Сотворив свой собственный мир и преобразовав изначальные элементы в нечто более сложное… создав самую первую жизнь, вы в каком-то смысле и себя тоже перестроили?

— И перестали быть разрушителями, — подтвердила Ферза.

— Так вы поэтому не хотите вступать обратно на этот путь? — неожиданно дошло до меня. — Стать вровень с хаосом для вас все равно что повернуть назад? Спуститься с вершины, которой вы уже достигли, и откатиться до прежнего уровня?

Богиня, кажется, улыбнулась.

— Да, Артур. Но мы не отказываемся от борьбы. Пускай разрушение — больше не наш путь, но надеюсь, ты еще не забыл, что у нас есть не только светлые ипостаси?

Я поспешил прикусить язык, чтобы на назадавать Смерти кучу других вопросов, которые сейчас точно были бы лишними. С трудом остановил бесконечную круговерть догадок и предположений, от которых голова была готова просто взорваться. Пару раз глубоко вздохнул. Заставил себя успокоиться. После чего задал самый последний и, наверное, самый важный вопрос.

— Хорошо. Что можем сделать для вас мы, Ферза? Чем можем помочь?

— Верьте, — просто сказала она. — Верьте нам так же, как ты сегодня поверил в себя.

После чего мои волосы снова взъерошил легкий ветерок, и ощущение чужого присутствия за спиной исчезло.

Я выпрямился и какое-то время еще стоял, рассматривая величественную статую богини жизни и смерти и напряженно размышляя над ее последними словами.

В вопросах веры я, признаться, ориентировался слабо. Даже, можно сказать, никак. Было время, когда я вообще ни во что не верил. Потом, напротив, стал излишне самоуверенным. Когда убили Лена, моя вера обратилась в прах. А после этого я долгое время старался избегать громких слов, учился полагаться исключительно на себя. Перестал верить вообще кому-либо. За каждым углом видел злобных тварей. Под каждым словом искал какой-то подвох…