По заветам Лукича

После двухдневной непрерывной пьянки, Мишка вернулся в райцентр и написал заявление на увольнение из органов. Его не стали отговаривать. Тем более, что поступил приказ о сокращение опорных пунктов правопорядка. А Мишка вернулся в родной колхоз и еще несколько лет проработал трактористом, пока не наступили новые времена. Колхозы позакрывали, а молодежь разъехалась в поисках лучшей жизни. Милицию переименовали в полицию. А вот Мишка никуда не уехал, и продолжал жить в Сосновке, перебиваясь своим хозяйством и случайными заработками. Но с тех, еще не таких уж далеких времен, за ним так и осталось прозвище Мишка-милиционер.

***

Подойдя к правлению бывшего колхоза «Заветы Лукича», одноэтажному, барачного типа, давно некрашеному зданию, они увидели Мишку, сидящего на корточках у поваленного штакетника и еще с десяток деревенских мужиком, задумчиво куривших у входа. Чуть в стороне, у полуразрушенного павильона автобусной остановки, стоял старенький автобус «Пазик» без заднего колеса на домкрате. Рядом, с ним крутился водитель, пытаясь снять монтировкой покрышку.

– Повезло вам, – увидев их обрадовался Мишка, – У нас автобус сломался. Может успеете оформится и вместе поедем.

– Куда, – не понял Кузьмич.

– На космодром. Тут километров двадцать еще.

В это время к правлению совхоза, оставляя клубы пыли подкатил не первой свежести Джип, из которого вышел полноватый мужчина в рубашке с коротким рукавом, соломенной шляпе канапе, с потертой кожаной папкой под мышкой.

– Вот и Акакий Акакиевич, собственной персоной, – вставая и снимая в приветствии пляжную панаму с выцветшей надписью: «Ялта», почему-то засмеявшись, произнес Мишка.

– Кто, – переспросил Кузьмич.

– Генеральный, – шепотом ответил Мишка.

Акакий Акакиевич, подошел к входу, о чем-то переговорил с мужиками и прошел внутрь здания.

– Пошли, – замахал рукой Мишка и они все быстрым шагом направились к двери.

Пройдя по длинному, прохладному коридору, они вошли в большую приемную, переделанную, похоже, из актового зала. У обшитой дерматином двери, сидела за секретарским столом, пожилая дама и что-то считавшая на счетах. В приемной в деревянных горшках росли высокие фикусы, пахло чем-то кислым, деревенским. С потолка свисали ленты мухоловок, обклеены мухами и еще одна муха, пока еще живая, билась об оконное стекло.

– Что надо, – не поднимая головы, спросила дама.

– Вот, в бригаду народ набрал. Как Акакий Акакиевич приказывал. «На строительства забора», —заискивающе произнес Мишка.

– Пусть пишут заявление, – дама вытащила из стола исписанный лист бумаги, и положила на стол, – Это образец. Чистая бумага и ручки, на столе для посетителей. – Она указала пальцем шаг длинный стол заседаний, стоящий у окна заваленный подшивками старых газет и партийными журналами. С самого края лежала пачка чистых листов. Они подошли к столу и Мишка, протянул Сидору образец: «Ты, напиши за всех. А вы паспорта давайте». Сидор быстро заполнил одинаковый текст и отдал Мишке. Тот на цыпочках подошел к секретарше, продолжавшей считать, и положил заявления на стол. В это время дерматиновая дверь приоткрылась, и из нее выглянул тот самый человек, приехавший на Джипе, только без шляпы.

– Здравствуйте, Акакий Акакиевич, – Мишка стащил с головы панаму Ялта.

– Тебе чего, – поморгав, посмотрел на него Акакий.

– Вот, людей в бригаду набрал на забор, – бодро ответил Мишка.

– Хорошо. Идите, работайте, – кивнул головой генеральный, и обратился к секретарше, – Алевтина, чаю приготовь.

– Сейчас, – подскочила секретарша и выбежала в небольшое подсобное помещение.

– Акакий Акакиевич, – выдавил из себя Мишка, теребя в руках панаму. – А зарплату, когда обещают?

– Не пришли еще деньги из Квасквы, – недовольно поморщился Акакий.

– Ничего. Подождем, – махнул рукой Мишка и повернулся к выходу, – Пошли ребята, кажется, автобус починили.

Они вышли из правления. Мужики, все также молча, курили. Водитель автобуса, подкатив колесо, пытался надеть его на ось.

– Ну, все. «Теперь мы бригада», —радостно произнес Мишка. – Надо будет вечером отметить это дело.

– Я вот только насчет зарплаты не понял, – посмотрел на него выжидательно Кузьмич. – Не платят что ли вовремя?

– Ну, почему не платят, – закуривая, возразил Мишка, – Я с марта работаю. Считай третий месяц пошел. Аванс уже два раза выдавали, – и добавил уже более напористо, – А где сейчас вовремя платят? В Кваскве что ли?

– Да, и в Кваскве постоянно задерживают, – поддержал Аристарх, – У меня зять, на стройке там работает. То же самое.

– То-то и оно, – назидательно произнес Мишка, – А у нас тут и хозяйство свое, и лес. С голоду не умрем.

– А лес то причем, – не понял Кузьмич.

– Грибы, ягоды, – почему-то загнул один палец Мишка, – И за отопление не надо платить.

«Готово. По автобусам», – посигналив, крикнул из автобуса водитель, и мужики, побросав недокуренные сигаретки, медленно пошли к Пазику.

– Ладно, выбора у нас тут особого нет. Надо с чего-то начинать, – бодро предложил Аристарх.

– Я согласен, – поддержал его Сидор.

– Посмотрим, – неуверенно согласился Кузьмич.

Проехав по грунтовой, сельской дороге километров двадцать, автобус стал периодически останавливаться, высаживая по два-три человека, которые уходили куда-то в сторону стоящих не вдалеке от дороги, строительных вагончиков.

– А они, что там строят, – поинтересовался у Мишки-милиционера Сидор.

– То же забор. Стройка века. Это же весь космодром обнести надо. Там знаешь, сколько народных ценностей, – со знанием дела пояснил Мишка.

Наконец, когда в салоне остались только они, автобус выехал на пригорок и остановился.

– Все выходим, – скомандовал Мишка, и они вылезли наружу. – Это наш периметр.

Перед ними в большой низине, где сходились когда-то три деревенских луга: Березовский, Сосновский и Камякинский, расстилался огромный котлован, на дне которого стояла пара гусеничных кранов и несколько рабочих монтировали фанерную опалубку. Чуть дальше работали военные тягачи, расширяя котлован, вынимая грунт и свозя его к лесу, в огромный отвал. По бортам котлована в навал лежали какие-то металлоконструкций, и стояли железнодорожные контейнеры. Все это было свезено сюда судя по всему, по одноколейной железнодорожной ветки, которая приходила к котловану по свежей насыпи откуда-то, со стороны станции. На противоположной стороне котлована тянулся ряд одинаковых военных палаток, откуда слабо доносилась маршевая солдатская песня: «Через две зимы, через две весны, отслужу как надо и вернусь…». А на небольшом зеленом клочке, оставшегося луга, между палатками и лесом паслись с десяток худых, деревенских коров.

– Что-то не похоже это на стройку века, – скептически произнес Кузьмич, глядя на картину внизу.

– Это только нулевой цикл, – бодро ответил Мишка, – То ли еще будет. А это наше хозяйство, – и он указал в сторону старенького вагончика бытовки, полинявшего голубого цвета за которым располагался большой открытый навес, с мешками цемента, штабелем крашенного профнастила и связками стальных труб. Из-за навеса выглядывали две кучи, песка и щебня, и стояла небольшая бетономешалка возле столба деревянной линии электропередачи.

Они подошли к вагончику, вдоль наружной стены, которого были вкопаны два деревянных столба и лежал кусок обрезной доски, образуя скамейку и присев на нее, закурили.

–Наша задача, – тоном знатока стал объяснять Мишка, – Отрыть траншею, глубиной полметра. Замесить бетон и залить ленту. Вставив через три метра закладные для стальных труб. Приварить трубы и соединить их жердями. А к ним уже крепятся листы профнастила. Наш участок отсюда и до двадцать второго пикета, – и он, встав ногами на лавку и вытянувшись, ткнул пальцем в сторону железнодорожной ветки. –На это нам на месяц работы осталось. Дальше следующий участок.