Страница 10 из 13
– Есть!
Я задумчиво проводил Ходановича взглядом. А ведь старшина не подивился даже и сомнения задавил… Значит, в самом деле верит.
Бой потихоньку угасал, а солнце закатывалось, вытягивая длинные тени. Зависнув в синем, густеющем небе, полыхало багрянцем облако, как боевое красное знамя.
Из газеты «Красная Звезда»:
«ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 12 июня 1942 г. На днях немецко-фашистское командование сделало попытку улучшить свои позиции путем сосредоточенной контратаки на узком участке. Бой начался налетом немецкой авиагруппы численностью до 30 машин. Почти одновременно выступили восемь танков, за ними шло до батальона пехоты. Атаки отдельных вражеских самолетов совершались на протяжении всего боя.
Наша часть встретила врага во всеоружии…»
Глава 4
Воскресенье, 2 августа. Ночь.
Ржевский район, село Полунино
– Антон… – сорвалось у Тёмы, – то есть…
– Мало тебя старшина гонял, – вздохнул я с долей утомления. – Сколько раз можно говорить: забудь о нашем знакомстве!
– Так точно, товарищ командир… – уныло забубнил Трошкин.
– Вот опять ты меня подбешиваешь! Устав учил?
– Так точно…
– Какое, к бесу, «так точно»? Спалиться хочешь?
– Никак нет…
Я вздохнул, смиряясь. Неисправим…
Ночь обступала чернотой и прохладой, но не тишиной – на юго-востоке позаривали вспышки канонады, высвечивая каемку леса, и глухое громыханье прокатывалось, как пустой товарняк за маневровым паровозом. Невеселая усмешка тронула мои губы.
Помню, в первые ночи этого времени спал плохо, все не мог успокоиться, вздрагивал от далекой пальбы. Хорошо хоть усталость осаживала растревоженный организм, а потом и привычка закрепилась. Стреляют? Ну и хрен с ними. Не по нам же…
В темноте нарисовался Пашка в мешковатом камуфляже.
– Тащ командир, – развязно начал он, – па-азвольте доложить…
– Смирно! – рявкнул я на импульсе раздражения.
Ломов от неожиданности застыл, как мумия в саркофаге.
– Как стоишь? – Мои губы дергались, выцеживая речь: – Руки по швам!
Павел вытянулся во фрунт.
– Мы тут не в гостях, красноармеец Ломов, а навсегда! Идет война, а вы с Темой никак не нарезвитесь. Через полчаса выходим на задание! К тебе я приставлю Ходановича, а к тебе, красноармеец Трошкин, Якуша. Забудьте про двадцать первый век! Его нет и не будет еще полста лет с гаком! А тридцать минут спустя нас всех ждет не увеселительная прогулка вроде пейнтбола, а ночной бой. Я видел, как лихо вы тренировались со старшиной. Молодцы! Только сегодня вам придется колоть и резать не чучела, а живых фрицев! Ножиком по горлу! В печенку! Доходит?
Даже в потемках заметной стала бледность на бритых щеках «гостей из будущего».
– Я думал… – заныл Артем, но тут же подтянулся: – Разрешите спросить, товарищ командир!
– Слушаю, – буркнул я, чуток остывая.
– Мы думали, нам «наганы» дадут, с этими… ну, как их… глушители такие…
– С «БраМитами», – брюзгливо подсказал Ломов.
– Во-во!
– Револьверов мало, – неохотно ответил я, – как и глушаков. И там еще патроны нужны с уменьшенной навеской пороха. Короче, с «наганами» пойдут опытные стрелки, а вам выдадут трофейные «режики» – кинжалы, снятые с эсэсовцев.
– Буду резать, буду бить… – забормотал Трошкин, понурясь.
– Будешь, Тёма! – жестко обронил я. – Будешь! Не можешь – научим, не хочешь – заставим. Орднунг унд дисциплинен! – Посмотрел на циферблат и добавил: – Выходим через двадцать минут.
Ночь выдалась ясная – звезды в вышине мерцали гроздьями, но их зыбкого сияния не хватало, чтобы рассеять тьму. Тугая непроглядная чернота заливала все вокруг, как осьминожья сепия, как китайская тушь – да с чем ни сравни, всё верно. Хоть с сырой нефтью.
Ориентировались мы по памяти и тактильным ощущениям. Нашарили промоину – миновали на карачках. Нащупали дорогу, заросшую травой – пересекли…
Я осторожно, «по-индейски», – опираясь на руки и пальцы ног, чтобы пузом не шуршать, одолел травянистую колею. Рядом пластался Иван Годунов, сержант-разведчик.
– Тут «колючка» шла в два ряда, – зашептал он, не поднимая головы. – Спасибо «Юнкерсу», обронил бомбу, расчистил проход! А то ведь чего удумали – проволокой цепляли за мины! Чуть потянешь – и хана…
– Кусачки прихватил?
– Да, товарищ командир!
– Выдвигаемся…
Мы с сержантом как ползли, так и съехали в воронку, до сих пор вонявшую кислым дымом. Дождавшись, пока вся группа сползется, я тихо проговорил:
– Иван – за мной, а вы все за ним, как договаривались. Ни на полшага в сторону, иначе разметает всех! Лев, вешки не забыл?
– Со мной, товарищ командир! – обиженно прогудел старшина.
– Да тише ты! Втыкай на каждый шаг. Ты – слева, Иван – справа. За мной…
Я выбрался по сыпучему откосу и снова ощутил под руками мягкую, вянущую траву. Вблизи самой воронки мин не было – сдетонировали, но стоило мне одолеть метров пять со скоростью задумчивой черепахи, как потянуло опасным «сквозняком».
«Сквозило» у меня в голове. Я осторожно вытянул руку влево – «задуло» сильнее. Противопехотная. Метра полтора до нее. По правую руку «задышал» еще один ВОП – этот выглядывал поближе. Я сместился и продвинулся еще на шаг. «Дунуло» в лицо. Слабо, метров с двух.
Подвинувшись, боязливо обогнул мину. Здоровая дура… Противотанковая.
– Что? – шепнул я, ощутив прикосновение к сапогу.
– Это я так, товарищ командир… Сверяюсь.
– А-а… Иван, впереди «шпрингмины» очень плотно сидят, не обойти. Проползем, но только носом в подошвы! Понял? Ни локоть не выставлять, ни носок!
– Понял, товарищ командир…
Я протиснулся между двух опасных железяк, начиненных тротилом или мелинитом. «Дуло» так, что пот катился по лицу. Еще шаг… Еще два… Пять… Десять…
Луч прожектора полыхнул в стороне, но я мигом уронил лоб на обратную сторону ладони, носом втягивая прель от корней травы. Голубоватый свет скользнул по спине, описал дугу, умывая сиянием каждый бугорок, и погас, обваливая еще более плотную тьму.
«Это фигня…» – думалось мне.
Тут луга с перелесками, а вот за Полунино опять лес встает. Так немецкие саперы приучились засеки готовить в подарок наступающим – срубали деревья на высоте человеческого роста. Остовы заостряли кольями, а стволы укладывали макушками на север и восток. Да еще минировали завалы, швайнехунде недоделанные, опутывая колючей проволокой или вовсе спиралью Бруно. Ухватишься ненароком – разрежет до кости.
А тут – лепота! Ползи себе да ползи…
Я вытянул руку вправо – пусто. Влево – не «дует».
– Всё! – прошелестел мой голос. – Прошли! «Нейтралка»! Группа разграждения, вперед! – Вытянув ладонь перед собой, сосредоточился. – Проволока не под током!
– Ага! – повеселели саперы, проползая первыми.
Их было четверо, с бывалым сержантом Косенчуком. Группа канула в темноту, не издавая даже слабого шелеста, но не задержалась. Вскоре трава передо мною качнулась и шепнула голосом красноармейца Будаша:
– Проход готов, товарищ командир!
– Группы прикрытия, вперед!
Не отрываясь от земли, я проводил группы на слух. В каждой группе – по пять бойцов. В пятерке Ходановича пыхтел Ломов, а под командованием сержанта Якуша сопел Трошкин. Тёмка отчетливо трусил, угодив в моральный переплет.
Он даже не так собственной смерти боялся, как чужой. Переступить через табу – и убить врага… Почти невмоготу!
«Мне будто легче…» – мелькнуло в голове.
– Надо, Тёма, надо! – прошептал я, забывшись.
– Чего, товарищ командир? – не понял Годунов.
– Это я не тебе…
– А-а…
– Прикрытие на месте!
– За мной…
Группа захвата потянулась вперед, минуя разорванные плети колючки, и я оглянулся. Лица разведчиков не белели в темноте – косые полосы сажи с вазелином смазали их, растворяя четкий силуэт. Практиковалась ли подобная маскировка в этом времени или я занес лайфхак из будущего? Да какая разница! Главное – польза…