Долг чести

— Борт шесть-пять-девять, продолжаю спуск, поворачиваю налево, на курс два-девять-ноль, — ответил Сато. Английский служил международным языком авиационных пассажирских перевозок, а он превосходно говорил по-английски. Итак, пока все идёт хорошо. У него на борту осталось больше половины запаса топлива, а лететь оставалось, по данным Глобальной спутниковой навигационной системы на своём экране, не больше сотни миль.

В международном аэропорту Балтимора немедленно была приведена в готовность станция пожаротушения, расположенная рядом со зданием главного терминала. Работники аэропорта, обычно выполняющие другие обязанности, бежали или ехали к станции, а тем временем авиадиспетчеры решали, какие самолёты успеют посадить, прежде чем авиалайнер, совершающий аварийное приземление, приблизится к аэродрому, и тогда остальные самолёты придётся пустить на новый круг. Как во всех крупных аэропортах, у них были разработаны правила действий при нештатных ситуациях. Были оповещены полиция и другие службы, и буквально сотни людей немедленно оторвались от телевизионных экранов.

— Я хочу рассказать вам жизненную историю американского гражданина, сына офицера полиции, бывшего лейтенанта морской пехоты, получившего тяжёлую травму во время тренировочного полёта, преподавателя истории, члена американского финансового сообщества, мужа и отца, патриота, государственного служащего и настоящего героя нашей страны, — донёсся из телевизора голос президента. Райан поёжился, услышав это, особенно когда раздались аплодисменты. Телевизионные камеры показали крупным планом лицо министра финансов Фидлера, рассказавшего группе журналистов, освещающих экономические вопросы, о роли Джека в ликвидации биржевого краха на Уолл-стрите. Хлопал даже Бретт Хансон, причём совершенно искренне.

— Я знаю, Джек, ты всегда смущаешься, когда слышишь такое о себе, — улыбнулся Трент.

— Многие из вас знакомы с ним, многие работали рядом. Сегодня я беседовал с некоторыми сенаторами. — Дарлинг сделал жест в сторону руководителей как меньшинства, так и большинства в Сенате. Оба улыбнулись и посмотрели в телевизионные камеры. — И теперь, с вашего разрешения, я хочу представить вам Джона Патрика Райана, которого выбрал для исполнения обязанностей вице-президента Соединённых Штатов. Я прошу членов Сената одобрить его кандидатуру сегодня вечером.

— Но все это в высшей степени необычно, — заметил комментатор, когда два сенатора встали и направились к трибуне.

— Президент Дарлинг отлично подготовился, — объяснил эксперт по политическим вопросам. — Джек Райан ни у кого не может вызвать возражений, а поддержка обеих партий…

— Господин президент, господин спикер, члены Сената, наши друзья и коллеги из палаты представителей, — начал лидер большинства. — Нам с лидером меньшинства в Сенате доставляет огромное удовлетворение…

— А вы уверены, что все это юридически правильно? — недоверчиво спросил Джек.

— В Конституции говорится, что кандидатура вице-президента должна быть одобрена Сенатом. В ней не сказано каким образом, — заметил Сэм Феллоуз.

— Центр управления Балтимора, говорит борт шесть-пять-девять. У меня возникли новые трудности.

— 747-й шесть-пять-девять, в чём дело, сэр? — спросил авиадиспетчер аэропорта Балтимора. Он уже заметил что-то странное в поведении самолёта на экране. Приближающийся авиалайнер не отреагировал на данную минуту назад команду. Диспетчер вытер вспотевшие руки и подумал, а удастся ли им вообще благополучно посадить его.

— Управление затруднено… не уверен, что смогу дотянуть… Балтимор, я вижу посадочные огни в направлении на час… я плохо знаком с этим районом… теряю мощность…

Авиадиспетчер проверил курс полёта авиалайнера и спроецировал его дальше.

— 747-й шесть-пять-девять, перед вами база ВВС Эндрюз. У них там две хорошие посадочные дорожки. Сможете повернуть к Эндрюз?

— Говорит шесть-пять-девять, думаю, что смогу.

— Приготовьтесь. — У центра управления полётами был прямой канал связи с базой ВВС. — Эндрюз, вы можете…

— Мы следим за происходящим, — послышался голос военного диспетчера на базе Эндрюз. — Нас предупредил центр Вашингтона. Вам нужна помощь?

— Можете принять его?

— Да.

— 747-й шесть-пять-девять, это Балтимор. Дальнейшее управление будет осуществлять Эндрюз. Поворачивайте направо на курс три-пять-ноль… сможете, сэр?

— Пожалуй, смогу. Пожар потушен, но гидравлика перестаёт действовать, должно быть, двигатель…

— КЛМ 747-й шесть-пять-девять, это центр управления Эндрюз. Вижу вас на экране радиолокатора. Вы в двадцати пяти милях, летите по курсу три-четыре-ноль на высоте четыре тысячи футов и снижаетесь. Дорожка ноль-один-левая готова принять вас, и наши пожарные машины уже заняли позицию, — сообщил капитан ВВС. Он успел нажать кнопку аварийной сигнализации, и хорошо подготовленный персонал действовал быстро и умело. — Поворачивайте направо на курс ноль-один-ноль и продолжайте снижение.

— Шесть-пять-девять, — послышался единственный ответ. Ирония судьбы заключалась в том, что Сато никогда не узнает этого. Несмотря на то что на авиабазе ВВС Эндрюз, на базе ВВС Лэнгли, на испытательном лётном центре морской авиации на реке Патьюксент и на базе Оушиэния находилось множество истребителей, причём все в пределах сотни миль от Вашингтона, никому не пришло в голову сделать так, чтобы этой ночью над столицей постоянно барражировали перехватчики. Все его манёвры и ловкая ложь совсем не требовались. Сато вёл самолёт на предельно малой скорости, чтобы создать впечатление повреждённого «джамбо», причём его постоянно направлял к цели отлично обученный и опытный американский авиадиспетчер, озабоченный мнимой аварией. Тем хуже для него, подумал Сато.

— Да!

— Кто против? — Наступила непродолжительная тишина, и затем разразились аплодисменты. Спикер палаты представителей встал.

— Пусть мажордом введёт в зал вице-президента, чтобы он мог должным образом произнести присягу.

— Это знак для тебя. Желаю удачи, — заметил Трент, поднимаясь и направляясь к двери. Агенты Секретной службы выстроились вдоль коридора, ведя процессию к тоннелю, соединяющему это здание с Капитолием. Спустившись в него, Райан посмотрел вдоль уходящего вдаль тоннеля со стенами, окрашенными в отвратительно желтоватый цвет и разрисованными, как ни странно, приходящими на экскурсии школьниками.

— Не вижу, какие у него могут быть повреждения — нет ни дыма ни огня. — Авиадиспетчер направил бинокль на приближающийся самолёт. Сейчас он находился всего в одной миле от аэродрома. — У него поднято шасси, поднято шасси!

— Шесть-пять-девять, вы не опустили шасси, не опустили шасси!

Сато мог ответить на испуганный возглас, но решил промолчать. По сути дела всё было уже решено. Он сдвинул вперёд сектор газа, ускорив авиалайнер с посадочной скорости в сто шестьдесят узлов и все ещё сохраняя прежнюю высоту в тысячу футов. Теперь он отчётливо видел цель, и сейчас оставалось лишь одно — повернуть налево на сорок градусов. И в это мгновение Сато включил навигационные огни, осветив стилизованного красного журавля на вертикальном стабилизаторе.

— Что происходит, черт побери?

— Это не КЛМ! Смотрите! — указал младший авиадиспетчер. Прямо над полем аэродрома огромный «Боинг-747» резко повернул налево, явно находясь в уверенных руках опытного пилота и повинуясь каждой его команде, и все четыре реактивных двигателя взревели на полной мощности. Диспетчеры переглянулись, сразу вообразив, что сейчас произойдёт, и понимая своё бессилие предотвратить катастрофу. Капитан ВВС вызвал по телефону командира авиабазы, но это была простая формальность, которая никак не могла повлиять на дальнейшее развитие событий. Затем военные авиадиспетчеры на всякий случай оповестили Первую вертолётную эскадрилью. После этого им ничего не оставалось, как сидеть и беспомощно наблюдать за развитием драмы, об исходе которой они уже догадывались. Для её завершения понадобится чуть больше минуты.