Страница 31 из 40
17 (29) июля, почти одновременно с островом Грейга, но к западу от него, увидели ещё один остров, а 18-го в 4 ч 17 мин дня подошли к его восточному лесистому мысу. Полуденное наблюдение позволило установить, что эта оконечность имеет координаты 15°50’20” ю.ш. и 146°25’55” з.д. , а западная – 15°41’20” ю.ш. и 146°48’30” з.д. Поскольку полученные цифры было очень близки к указанным Куком в качестве координат открытого им 3-го острова Пализера, сомнений не осталось: перед ними был тот самый остров.
Если капитан Кук видел на его северном побережье вооружённых пиками дикарей, их шалаши, лодки и сооружения для вяления рыбы, то Беллинсгаузен и Лазарев, обозревая 19 июля противоположный, южный берег, разглядели лишь несколько шалашей, возле которых сидели островитяне и бегали собаки. Здесь почти один к одному повторилась история, приключившаяся на Нигиру: к «Востоку» подплыла лодка с двумя туземцами, они поднялись на корабль и, когда им подарили по поясу и ножу, а также некоторые другие вещи, совершенно осмелели. Один дал капитану горсть мелких жемчужин (за что получил ещё и зеркальце) и начал, указывая на остров, твердить «Нюй!».
Обобщая сделанные в этой первой части «вояжа» в полинезийских водах открытия, Фаддей Фаддеевич написал: «Вся сия гряда коральных островов, начиная от острова графа Аракчеева до острова Крузенштерна (открыт Отто Евстафьевичем Коцебу 26 апреля 1816 г, во время его плавания на бриге «Рюрик» – А.Л.), описана и приведена в известность российскими мореплавателями; хотя в числе сих островов находятся 4 острова Пализера и хотя они обретены капитаном Куком, но как после описаны лейтенантом Коцебу и нами определено их настоящее протяжение и вид, то я почитаю приличным всю гряду назвать островами Россиян».
20 июля (1 августа) «Восток» и «Мирный» достигли необитаемого, но посещаемого полинезийцами с целью всё тех же промыслов острова Матеа (Макатеа). Беллинсгаузен рассчитывал его осмотреть и уточнить, как это было сделано с островами Пализера, его местоположение. К удивлению моряков, они увидели на берегу четырёх человек, которые, изо всех сил пытались привлечь их внимание: трое махали кораблям ветками, один – шестом с привязанным к нему куском рогожи. Шлюпы легли в дрейф, и командиры приказали поднять кормовые флаги в знак того, что заметили сигналы с берега. Затем с каждого судна направили к острову по ялику: на посланном с «Востока» находились лейтенант Игнатьев, художник Михайлов, клерк Резанов и гардемарин Адамс; с «Мирного» поехали лейтенант Анненков, врач Галкин и мичман Новосильский.
На острове нашли четырёх мальчиков, двоих из них привезли на «Восток», двоих – на «Мирный». Из этих последних одному было 14, другому 9 лет, а из взятых на флагманский шлюп – одному около 17, второму около 9. Оба старших, в основном с помощью знаков, рассказали русским леденящую душу историю.
Мальчики были родом с острова Анны (Анаа); буря занесла лодку с ними и их родственниками на Матеа, и они уже думали, что спаслись, когда туда же прибыли, и тоже в поисках укрытия от бури, жившие на близком к Анаа острове люди из враждебного им племени. Эти последние напали на родичей мальчиков, перебили их и съели всех до единого, кроме самих ребят, которые вовремя спрятались в густом кустарнике в отдалении от берега: там они и сидели, пока их враги не покинули остров.
«Видя наши шлюпы и наслышась, что европейцы людей не едят и не обижают, решились просить знаками, чтобы мы взяли их с этого острова», – объяснял П.М.Новосильский в своей книге «Южный полюс. Из записок бывшего морского офицера». Там же он кратко охарактеризовал вызволенных русскими ребят: «Мальчики были понятливы и имели склад лица, близкий к европейскому. Они знали остров Отаити, который называли Таичь, и показывали, что остров их лежит от нас на юго-восток, Мальчиков остригли, вымыли, надели на них брюки и куртки из тика, и они не походили более на дикарей».
Аналогично поступили со спасёнными и на «Востоке». «Я приказал их остричь и вымыть, надеть на них рубахи и сделать им из полосатого тика фуфайки и брюки. – вспоминал Фаддей Фаддеевич. – Наряд сей весьма занимал их, и они охотно были в платьях, но башмаки по непривычке всегда сбрасывали и ходили босиком. Я неоднократно спрашивал у старшего мальчика, в которой стороне находится остров Анны, он всегда прежде ответа осведомлялся, где Таичь, и когда я показывал ему, … он указывал рукою на SO четверть, против направления пассатного ветра. Когда я ему говорил, что не так показывает положение своего острова и что оный находится от нас на север (там располагался о.Анаа на карте Арона Эрросмита – А.Л.), мальчик с сим не соглашался, а настоятельно утверждал своё мнение…».
21 июля (2 августа) 1820 г на горизонте показалась земля, появления которой абсолютно все на кораблях ждали с нетерпением, ибо она сулила полноценный отдых со многими характерными исключительно для тропических широт удовольствиями, при замечательной погоде и в окружении по-настоящему добродушных, незлобивых аборигенов. Разумеется, это был остров Таити, или, как его тогда называли, Отаити – место, считавшееся «райским уголком» Океании ещё со времён посещений его в XVIII в Луи Антуаном де Бугенвилем и тем же Куком. Ветер не позволял шлюпам до следующего утра подойти к острову ближе, чем на 7,4 км, и нетерпение участников плавания от этого, конечно, многократно усиливалось. Ф.Ф.Беллинсгаузен делится своими впечатлениями от последней ночи перед прибытием на таитянский рейд:
«… густые чёрные облака стлались по высоким горам; у взморья на едва видном береге сверкали огни; частые небольшие волны отличались по тёмному морю огненными грядами, местами на глубине в разных направлениях медленно исчезали слабые огненные струи пробегающих рыб… При таком разительном зрелище мы проводили всю ночь под малыми парусами, лавируя, чтоб не удалиться от берега».
С утра шли мимо мыса Венеры: все собрались на палубе и любовались видом берегов. Далее в той же книге Фаддея Фаддеевича:
«Высокие горы покрыты лесами, глубокие ущелины, крутые скалы, ровная и широкая зеленеющая низменность у подошвы гор, покрытая кокосовыми, банановыми и хлебного плода деревьями, в тени которых видны были опрятные домики жителей, желтеющееся взморье, катящиеся с гор ручейки, местами суетящиеся островитяне, плывущие на гребле и под парусами лодки с отводами, всё сие вливало в сердце каждого из нас приятнейшие чувствования».
Рисунок 51. Залив Матаваи на Таити. Художник Уильям Ходжес, участник экспедиции Дж.Кука.
Множество туземных лодок направилось к шлюпам, но всех опередил вполне европейский ялик, в котором сидели 2 таитянина. Один из них, в белой коленкоровой рубашке, с обёрнутой той же материей нижней частью тела, оказавшись на «Востоке», заговорил с капитаном на таком плохом английском языке, что его не поняли ни Беллинсгаузен, ни приглашённый по этому случаю Лазарев. Но письмо, которое имел при себе незнакомец, объяснило командирам, что эти двое – лоцманы, присланные королём острова с приказом провести их корабли в залив. В результате островитянин с письмом остался на «Востоке», второй, сидевший до этого момента в шлюпке, был взят на «Мирный», и уже в 10 часов утра суда отдали якоря в том самом месте Матавайского залива, где открывший остров в 1767 г (по крайней мере, для широких кругов европейской общественности62) английский капитан Сэмюэль Уоллис вступил, к сожалению, в бой с туземцами, а Кук, напротив, встретил самый радушный приём.
Таитяне привезли для обмена куда более разнообразные и вкусные продукты, чем до тех пор удавалось приобрести на полинезийских островах: тут были и лимоны, и апельсины, и ананасы, и бананы, и кокосовые орехи… По воспоминаниям мичмана «Мирного» П.Новосильского, у туземцев были «открытые, весёлые лица», большая часть их не носила одежды, но кое-кто был в «неполных» европейских костюмах: на одном надета куртка или камзол без штанов, на другом, наоборот, одни штаны… С аборигенами приехали 2 матроса – американец и англичанин. Первого, служившего некоторое время в Российско-американской компании, а ныне жившего на Таити с женой родом с острова Нукагива, взяли переводчиком на «Восток»; второго – с той же целью – на «Мирный».
62
Считается, что первооткрывателем острова Таити стал ещё в 1606 г испанский мореплаватель Кирос, но поскольку идентификация открытых в те времена испанцами земель крайне затруднительна по причине искажения информации об их местоположении самими навигаторами и засекречивании сведений об этих плаваниях правительством страны, а отчёты именно Кироса вообще не отличались достоверностью (см. обо всём этом в Главе 3), честь подлинного открытия острова по справедливости должна принадлежать англичанину Уоллису – подобно тому, как Колумбу принадлежит честь открытия Америки, хотя он не только не был первым европейцем, достигшим её берегов, но даже не знал, чего он достиг.