Страница 7 из 57
— Зараза, — усмехается Ира, а я, выровняв спину, незаметно, словно невзначай, смотрю на соседнюю лавочку, где выбранный мною объект уже увлеченно беседует с какой-то девушкой, — а я думала, что ты за лето подобреешь, но нет.
— Чудес не бывает, Штольман, и в твоем возрасте пора понимать, что дед Мороз по факту всего лишь твой переодетый папа-бабай, а не всеми любимый персонаж. — Кривлюсь и снова бросаю взгляд на незнакомого парня, который чудом попал в мой альбом с шедевральными рисунками.
Он не заметил того, что я украдкой на него посматривала, и разговаривал с девушкой. Что-то усердно объяснял, и меня, к сожалению, от этого занятия отвлекала Штольман. Из класса она была единственным человеком, который знал, куда я хожу и чем занимаюсь, потому что Ира — племянница Алины Семеновны Богучарской. Иринка мастерски выследила меня и потешалась, когда говорила, что всем расскажет, какая я на самом деле ранимая и творческая натура. Бесила меня так, что хотелось временами вырвать ей волосы!
— Не всем же быть такими прекрасными, как Владимир Эдуардович. Не знаю, что у вас происходит на самом деле, но в гимназии активно обсуждали тему подмены рулона туалетной бумаги на красные купюры, как минимум, в вашем царском туалете. — Усмехается Штольман, и мне приходится отвести взгляд от интересующей меня парочки, которая теперь активно обнималась, точнее дикарь прижал к себе несчастную девочку и не отпускал.
Неприятное чувство сдавливало грудную клетку, и я не могла понять, чем это вызвано — высказываниями Иры, или тем, что незнакомый парень обнимает девушку. Наверное, я совсем схожу с ума, раз подумала о таком.
— Ваше тривиальное мышление, Штольман, меня всегда убивало. — Скривилась, глядя на нее, на что одноклассница лишь развела руки в стороны.
— Я сказала то, о чем другие тебе в лицо не скажут, суфлер. — Ирина шумно выдохнула, продолжая сидеть на месте и нервировать меня своим присутствием. — Мы уже не в школе, к тому же я знаю твои тайны, пусть не все, но… Хорош строить из себя фифу. — Она мазнула по мне насмешливым взглядом и потерла руки об колени прежде, чем подняться. — Образу не соответствуешь. — Указала пальцем на джинсы с кроссами. — Пойдем в кафе что ли? Или рискнешь все-таки познакомиться с простым смертным?
Бровь Штольман вопросительно поднимается вверх, а на лице появляется все та же усмешка, от которой я чувствую прилив злости. Неосознанно смотрю через плечо, где мило беседует парочка, и поднимаюсь. День испорчен не только приемышем, но и другими людьми, причем теми, на которых я должна плевать с высокой башни.
— Ты разбогатела и решила угостить меня чашечкой кофе? Как мило… — Изобразила радость на лице, на что Ирина фыркнула и направилась вперед к тропинке.
Штольман не выделялась среди сверстниц. Она была простой девочкой с уверенной жизненной позицией — никогда не сдаваться и идти до конца. Я не была ее фанаткой, подругой или приятельницей, наоборот, считала, что мы злейшие враги. Что у меня может быть общего с дочкой продавца овощей? Очевидно. Ничего.
Только она не вызывала того чувства неприязни, которое обычно накрывало с головой, когда около меня оказывался кто-то из таких особей.
— Между прочим, я все лето проработала в благотворительном центре и получила приличную зарплату. — Бросает мне Штольман, пока я медленно иду за ней и пытаюсь запихать обратно в рюкзак свои принадлежности. — И да, Алимеева, я в состоянии угостить тебя даже твоим дорогущим кофе. — На лице Ирины появляется блаженная улыбка, веснушчатый нос смешно морщится, а в зеленых глазах читается гордость.
— Как интересно… И кем ты там работала, если не секрет? — В привычной манере растягиваю слова и мило улыбаюсь, на что та чуть ли не давится усмешкой.
— Такие, как ты, называют это «подай-принеси», — Ирина смотрит на меня, наверное, угадывая реакцию, только я сохраняю лицо, ведь ни капли не удивлена, — но меня все вполне устроило.
— Еще бы, — фыркнула, поправляя кепку, — я не против выпить кофе в твоей компании, Штольман. Только предупреждаю сразу, не нужно думать, что мы с тобой из-за этого стали подругами, поняла?
— Боже упаси, суфлер! — Ира поднимает руки вверх и закатывает глаза, гадко при этом посмеиваясь. — Я и ты — подруги. — Она крестится на показуху, а мне становится смешно, и где-то внутри я хохочу, только перед ней высоко задираю нос и шествую царской походкой к выходу из парка.
Кофе так кофе. Почему бы и нет, раз порисовать мне так и не удалось?
Глава 5. Братская любовь
Меня жутко ломает и кроет от той картинки, которую я увидел больше часа назад. Бреду вперед, не разбирая дороги и пытаясь хоть немного успокоиться, потому что свыкнуться с мыслью, что твой лучший друг подбивает клинья к сестричке, пусть и не кровной, отменно напрягает.
Первым желанием, которое у меня возникло, прибить одного и наказать другую. Только это чертовски неправильно. У каждого своя жизнь, и он сам решает, как поступить.
Черт!
Маруська — хитрющая лиса!
Урвала от мамаши самое важное качество — действовать себе во благо.
Пока шагал по тропинке в парке, усмехался и злился, вспоминая, как она звала Вольного на пирожки и прочую ересь, оправдывая тем, что он МОЙ друг, а ей вообще плевать.
Богданов, ты идиот фирменный, с биркой на шее!
Не замечал очевидных вещей. Слепой, не иначе!
Сам не понимаю, как оказываюсь около фонтана, и слышу неприятную трель смартфона. Смотрю на экран и хочу с силой треснуть его об асфальт, но не могу. Отвечаю.
Абонент пытается донести до меня информацию, только напрасно. Сейчас эмоции говорят вперед. Нет, друг у меня отменный, поможет в беде, кулаки разобьет, если потребуется, но вот в качестве парня для Маруськи я его не видел.
Даже представлять не хотел, что он может с ней сотворить, когда отношения перейдут на серьезный уровень.
Урою ведь и не пожалею!
— Да мне плевать! — Злобно кидаю ей, не слыша аргументов и обвинений.
Сажусь на лавочку, не ощущая ничего, кроме огня внутри. Ломка, другим словом не назовешь.
Тру ладонями лицо и провожу пальцами по волосам, чтобы хоть как-то сбросить бредовые мысли о Степе и Маруське. Не получается. Братская ревность?
С остальными ее поклонниками было проще. Пару раз по носу до кровавых соплей, и расходимся с миром, не втягивая сестричку в подробности исчезновения активного парнишки, а тут…
Не хочется разговаривать с Вольным в данный момент, но друг настойчиво тиранит мой телефон звонками, так что приходится отключить звук и убрать его в карман.
Сижу и пялюсь на то, как в фонтане льется вода. Говорят, должно успокаивать, но ни черта не помогает. В голову даже приходит бредовая мысль, пойти и прыгнуть в воду, чтобы остыть.
Может, Альбина права, и я только порчу жизнь окружающим меня людям?
— Ты, как маленькая и очень невоспитанная девочка, Лешик! — Раздается над головой голос Маруськи, и я медленно выдыхаю прежде, чем посмотреть на нее. — А как еще назвать твой побег?! Еще и фразы такие по телефону бросаешь!
Стучит кроссовкой по асфальту и сжимает губы. Злость тут же сменяется идиотским ощущением вины. Только за что? Фейс никому не поправил, и между прочим, даже за грудки не потряс, хотя должен был!
— Так и будешь сидеть, как истукан? Или мы поговорим? — Маруська вопросительно поднимает брови, а я лишь развожу руки в стороны.
— Что ты от меня услышать хочешь?
— То, чего ты не скажешь. — Хмурится и нервно складывает руки на груди, пока я поднимаюсь.
Не люблю, когда на меня смотрят свысока, пусть и близкие люди. Маруська явно нервничает, а мне становится приятно от осознания того, что если она пошла за мной, значит, мое мнение для нее важно, иначе не стояла бы и не ждала с моря погоды. Знает же, что не одобряю связей с… Да, ни с кем! Для меня она ребенок, и никто не должен к ней прикасаться с похабными мыслями.