Страница 42 из 57
Зыркает на меня знакомым злобным взглядом, но ничего не отвечает. Берет вилку и послушно пробует спагетти. Усмехаюсь, наблюдая за тем, с каким аппетитом она уплетает еду, и сам неспешно жую. Молчим, как два партизана. Даже не знаю, что говорить, чтобы не обидеть. Хочется знать одно, почему плакала, но она ведь не скажет!
— Это твоя комната? — Спрашивает, огорошивая вопросом.
Голубые глазища скользят по мне, вызывая странные ощущения в области грудной клетки. Поднимаюсь и собираю тарелки, чтобы сразу помыть.
— Нет. Снимаю. Единственные хоромы, которые мне сейчас по карману.
Горький привкус портит все удовольствие от вкинутой в желудок пищи. Я иду в ванную, но принцесска на удивление мне волочится следом.
— Я думала, что детям из… из…
— Детского дома, не стесняйся, Рапунцель. — Усмехаюсь, расправляясь с посудой, к которой она тянет руки. — Пластырь отклеится. И, нет, мне не полагается свой угол, потому что меня усыновили, а приемные дети приравниваются к родным по закону. Таких жильем не обеспечивают.
Слышу шумный выдох, но усердно тру тарелки.
— Тогда почему ты не живешь с у приемных родителей?
— Сама-то не догадываешься? — Криво улыбаюсь и смотрю на нее.
— Нет. — Такие искренние и удивленные глаза округляются.
— Объясняю популярно, — беру полотенце и вытираю посуду, — таких, как я, берут, чтобы нажиться. Меня не будут любить так же, как тебя, принцесска, потому что я, — подхожу к ней ближе, держа в руках тарелки и кружки, — чужой.
Прохожу мимо нее, чувствуя себя гребаным пациентом на сеансе у психолога. Раздражает. Я не любитель копаться в этой части себя. Наглухо ее запечатал и не хотел думать. Свое место в жизни знал и не мечтал, что прыгну выше головы, как Вольный. Друг был тем еще фантазером.
— Все не так, как может показаться на первый взгляд. — Говорит в спину, но я не поворачиваюсь, расставляя посуду по полкам.
— Говори яснее, принцесска.
— Иногда родных тоже не особо любят. — Говорит тише, и я поворачиваюсь.
Прищуриваюсь, глядя на нее, изучаю и пытаюсь понять, к чему клонит. Неужели ее предки недолюбливают родную дочку? Бред. Слабо верится.
— Мне, наверное, лучше уйти.
Кажется, что в голосе сквозит огорчение. Сжимает рукава пальцами и отводит взгляд, заставляя чувствовать себя какой-то катастрофической мразью.
— Отвезу, только душ приму. Не хочется смущать вашу светлость запахом мазуты.
Ну не идиот ли?! Вижу, что уколол словом, но просто прохожу мимо в ванную, чтобы скрыться от ее глаз, которые в душу врываются. Хотел узнать о ней, а в итоге, она поковыряла и так незаживающую рану. Без промедления ныряю под теплые струи воды и тщательно тру тело мочалкой. В голове только ее слова. Голос такой, словно ей и правда интересно. И ведет себя, как нормальный человек. Черт!
Еле как успокаиваюсь и выбираюсь из ванны. Накидываю полотенце на бедра, жалея, что не взял с собой одежду. Выхожу и столбенею.
Принцесска свернулась калачиком на кровати и мирно посапывала. Думал, что притворяется, но пока я накидывал на себя одежду, она даже не пошевелилась. Жаль, пропустила то еще шоу.
Подхожу к кровати и опускаюсь перед ней на корточки. Наблюдаю за длинными ресничками, подрагивающими во сне, и сглатываю. Должен ведь разбудить и отвезти ее домой, но…
Но вместо этого пялюсь на нее, как придурок. Даже ноги затекают, пока не моргая изучаю ее лицо.
Да к черту!
Поднимаюсь, хлопаю по выключателю, достаю плед и заземляюсь рядом с ней. Лучше не думать о том, что будет завтра, потому что сейчас мне охренеть, как хорошо. Прикрываю глаза и притягиваю ее к себе. Что-то бормочет и жмется ко мне, обдавая приятным приторным ароматом. Кроет. Руки так и чешутся исследовать тело, но я себя одергиваю. Желание не угасает. Только усталость дает о себе знать, и вскоре я вырубаюсь.
Мне снится она. Волосы, волнами спадающие на спину. Тяну руку вперед в полудреме, но резко открываю глаза, ощущая перед собой пустоту.
Пробегаю глазами по комнате. Обуви нет и сумочки тоже. Свитер и носки лежат на стуле.
Свалила втихушку.
Круто!
А чего ты хотел?
Розовых соплей и жарких поцелуев?
Падаю на подушку и таращусь в потолок.
Да, Рапунцель, замечательная бы из тебя вышла футболистка. Даже знаю, в какую команду бы тебя взяли.
Динамо…
Глава 31. Тебе не жить
Чувствую себя брошенным котенком. И приласкать некому, и убить жалко.
Вольный смотрит на меня и чешет репу, словно упорно думает над тем, что я ему рассказал. Не знаю, что вдруг на меня нашло, но выложил без красочных подробностей события вчерашнего вечера. Держать в себе те чувства, которые давили на грудную клетку, оказалось сложно, и стоило другу задать вопрос, как меня понесло.
— Я бы тоже на ее месте сбежал. — Наконец выдает он, а я замираю, натягивая на себя ветровку.
— Не понял сейчас. Поясни. — Еле сдерживаюсь, чтобы не послать его.
Только интерес останавливает. Говорят же, что со стороны виднее, так может стоит послушать мнение лучшего друга.
— Ты же вечно, как взбесившийся бык, несешься и сшибаешь все, что стоит на твоем пути. Наверное, сказал ей что-то обидное.
— Ага, ее обидишь.
Хмыкаю, вспоминая, как Рапунцель может пульнуть в ответ словесным дротиком. Нет. Она прекрасно знала, куда шла, и что может случиться. Дело в другом. В том, о чем я не знаю.
— Ну да, дамочка не из тех, кто промолчит, особенно с тобой.
— В смысле?
— Да между вами и химия, и физика. Так все трещит, что и нас сшибает. — Ухмыляется Степа, а я хмурюсь.
Таращит меня по ней, да. Согласен, но вот взаимно ли это?
Черт! От размышлений голова превращается в огромный шар, который набили конфетти. Дурацкое чувство, и я не могу от него избавиться.
— Поговорил бы с ней. Позвонил там. Сообщение написал.
Молчу, глядя на Вольного, как свихнувшийся. Ведь правда…
Мы столько раз пересекались, но я до сих пор не взял ее номер телефона, даже когда он был у меня в руках. Клиника, Богданов, плачет по твоей тупой голове.
— Все так запущено? — Друг становится серьезным, пока я застегиваю ветровку. — Тогда погнали к университету. Может успеем ее поймать.
— Может не стоит ловить. Не просто так она сбежала. Поняла, что не стоит водиться с детдомовским мальчиком, который ей не пара.
— Э-э-э, братишка, так не пойдет. — Степа меня тормозит, заставляя сжать челюсти с такой силой, что появляется головная боль. — Ты ничем не хуже тех мажоров. Лучше. — Тычет мне в грудину, пока я пялюсь на дверь. — Не гони.
— Проехали. Погнали где-нибудь пожрем, а то мозг перестает работать.
Завязываю с темой о принцесске, но Вольный не унимается. Видимо, прет от того, насколько я упертый. Да, я так и думаю. Было время отойти от вчерашней эйфории и включить мозги. Не пара я ей. Совсем не пара. Что я могу дать девчонке, привыкшей к роскошным подаркам и свиданиям высшего класса?
Комнату в общаге, где дуборина будет зимой такая, что инеем покроешься?!
Ей это не нужно.
Поэтому и сбежала.
Чуда не случится. Я не стану миллионером при титанических усилиях. Все, что я могу на данный момент, работать в гараже и клубе, чтобы выживать. Какие перспективы? Да никаких! Абсолютно никаких!
Нищеброд со стажем.
— Хорошо. Только Макса позову.
— Ты без него не можешь?
От недовольства нервно одергиваю ворот ветровки и сглатываю противную слюну. Не нравится мне, что Вольный водится с Кругом. Мутный тип, как был в моих глазах им, так и остался. Сомневаюсь, что когда-то смогу так же легко общаться с ним, как Вольный или Лиля. Нет. Увольте от таких нежностей к мажористой заднице.
— Лех, чего ты на него взъелся? Мы здесь только благодаря ему…
— А я не просил. — Цежу сквозь зубы и прохожу к двери, открываю ее и чуть ли не наскакиваю на очень злобную морду.