Страница 29 из 57
Интересно, как много девушек он к себе водит, спасая их от… обмороков? Или чего-то другого?
Девушка и не подозревает, какой дикарь ей достался…
Инстинктивно провожу пальцами по уголку губ. Идиотка…
Резко убираю руку и смотрю в окно.
Мысли перескакивают с одной на другую, и я через силу улыбаюсь другу, когда он привозит меня к их особняку и ведет к себе в комнату. Саша любезно открывает шкаф и указывает рукой на многочисленные вешалки.
— Выбирай, что хочешь. — Он переводит взгляд с толстовки на мои бедные джинсы. — Если что, душ там.
— Хорошо. Спасибо.
Орлов кивает и отходит к двери, но когда открывает ее, замирает, почесывая затылок.
— Есть хочешь?
— Угу.
— Соображу.
Он уходит с улыбкой, а я выдыхаю, оставшись одна. Ноги почему-то не держат, и я опускаюсь на пол. Сажусь по турецки и смотрю на гору брендовых шмоток перед собой. Рубашки, брюки, футболки, худи, много спортивной одежды, снизу на полках обуви практически, как у меня. Думала, только я одна так сильно помешана на шопинге и внешнем виде. Орлов почти меня переплюнул.
Мозг потихоньку начинает переваривать информацию, пока я выбираю, что из его шкафа мне хоть немного подойдет. Дикарь не бросил меня, не добил, наоборот, спас от машины, к себе принес, раны обработал и чаем напоил. В другое время я не обратила бы на это внимания, а сейчас почему-то пялилась на пластыри и не особо спешила приводить себя в порядок.
Он из головы не выходил. Чертов Леша!
Все меняется, Рапунцель… У тебя шоколад… Тебя если укусить, то наверняка сразу в морг, да?
Снова прикасаюсь к уголку губ и смотрю на себя в отражении. Зеркало в ванной у Орлова гигантское, и я в нем такая маленькая и бледная.
И ОН меня такой видел…
— Свет? Ты там живая? — Саша стучит в дверь, но не заходит.
А вот дикарь бы проверил…
— Сейчас спущусь!
— Жду в столовой.
Судя по шагам за дверью Орлов уходит, а я тяжело вздыхаю. Выкидываю в мусорное ведро свою одежду, потому что не хочу ее видеть. Очередное напоминание того, что я неудачница по жизни. Иду в столовую к Саше, откинув от себя все посторонние мысли. Было и прошло. Не хочу зацикливаться на дикаре. У него есть девушка. Точка. И такое поведение явно ему не в плюс, но за спасение и чай спасибо.
— Маргарита Павловна, нам сообразила. — Кивает на стол с разными блюдами.
Пахнет великолепно. Я сажусь напротив Орлова и помещаю салфетку на колени.
— Тебе идет. — Он указывает на его худи и брюки, которые ремнем пришлось затянуть на талии. Все-таки размерчик не мой.
— На мне даже мешок будет смотреться идеально.
Хмыкает и берет стакан с апельсиновым соком.
— Вот теперь узнаю подругу. После тренировки есть хочу, как зверь.
Или дикарь…
Смотрю, как Саша сидит и аккуратно управляется со столовыми приборами. Спина прямая. Губы салфеткой вытирает. Весь привычный, как мой мир. Тот, где парень не будет прислоняться к столу задницей, пока я сижу за ним и пью чай. И мне бы радоваться, только почему-то внутри пустота.
Беру чашку с чаем. Такой же дорогой сервиз, как и дома. Ставлю на место, даже не попробовав, и ловлю себя на том, что сейчас бы погрела пальцы об литровую кружку с черным котиком.
Глава 20. Неожиданность
Все-таки избавиться от чувства, которое возникло у меня в той маленькой комнатушке, оказалось не так просто. Орлов что-то говорил о вечеринке, которую устраивает наша тусовка, но я плавала в воспоминаниях, не в состоянии избавиться от холодных голубых глаз. Я видела разное. Как парни изменяют девчонкам, и наоборот.
В наших кругах это было нормой. Вроде при свете софитов появлялись крепкие счастливые пары, но на деле оказывалось, что они не такие уж и счастливые. Мама с папой не стали исключением.
Я знала, что у Марины Георгиевны Алимеевой есть постоянный любовник. Она ездила по делам в города, якобы благотворительность и все такое, но пару-тройку дней она проводила в компании другого мужчины. Правда открылась случайно, когда папа позвонил ей по видеосвязи. Точно я не могла увидеть, что случилось в тот момент, но их разговор отпечатался в памяти.
Тогда я стояла возле его кабинета, приоткрыв дверь и слушала каждое слово. Мама истерично доказывала отцу, что устала возиться с больной дочерью, терпеть холодность мужа, постоянно ждать его с работы и надеяться на лучшее.
Нет ничего хуже, чем слова о матери о том, что она устала со мной возиться. Критическое состояние было лишь один раз, а после лишь профилактическая терапия. Постоянная проверка анализов. И этим занималась не она, а врачи. Последние пару лет меня возил водитель, и никого из них не было рядом, поэтому в этот раз я не спешила посещать клинику.
Нашу семью и семьей сложно назвать. Нет разговоров по душам, как в тех слащавых фильмах о подростках, где всегда есть понимающая бабуля или мать, которой можно пожаловаться на жизнь и спросить совета. Нет завтраков и ужинов, где все собираются за одним столом и бурно обсуждают прошедший день. Ничего этого нет.
Мы просто молча поглощаем пищу. Я всегда смотрю на Лилю, которую так обожает отец, и пытаюсь понять, что же есть в ней, но нет во мне. В родной дочери, оставшейся на втором плане. Я до сих пор стараюсь выловить хоть какую-то деталь. Только нет ничего. Простая блеклая девчонка из приюта. Порой наглая, а иногда слишком покладистая. До тошноты правильная и не способная муху обидеть.
Якобы.
В этот вечер я долго не могла уснуть, прокручивая все в голове. Из комнаты вышла лишь за ужином, но ковырялась в нем у себя в комнате. Моего отсутствия никто и не заметил. Отец после работы заперся в кабинете, мама в гостиной листала бумаги, а сестрица ворковала с Кругловым по телефону у себя.
Я же готова была кулаки о стену разбить, чтобы не слышать ее смеха. Ненависть к найденышу крепла с годами.
Причин находилась гора, а за ней и маленькая тележка. Хотя хватало взгляда отца, когда он привел ее в наш дом. По его взгляду стало понятно. Вот она! Прекрасная замена родной дочери, которая стала для них обузой и миной замедленного действия. Приемыш же ничего не требовал, не ершился и выполнял все требования, но самое главное, этот ребенок был здоровым.
Воспоминания и чувства так смешались, что я начала злиться на нее еще сильнее. Почему?
Да, потому что дикарь был ЕЁ другом!
ЕЁ!
Снова ЕЁ другом!
Даже Круглова, который проводил со мной время, Лиля смогла переманить на свою сторону. Как?! Что в ней такого?!
Я вертелась и вертелась, надеясь уснуть и не думать ни о чем. Несколько раз закрывала лицо подушкой и стонала в нее, скрипя зубами. Нет ничего хуже, чем разрывающие голову мысли, а я все думала и думала. Пыталась найти определение тому ощущению, которое испытала от прикосновения дикаря. Оно совершенно не похоже на другие.
Саша много раз меня обнимал, крошки с лица стряхивал и по щеке пальцами водил, но я не чувствовала такого волнения внутри. Не было его. Мне было приятно, что друг заботится обо мне. И все.
Орлов был тем, кто меня защищал, и что бы не случилось, он всегда мне поможет. Даже после нашего спора, возникшего из-за их драки с Максимом, он приехал. Наверное, ближе у меня не было человека. Хотя…
Последнее время Штольман крепко вошла в мою жизнь и, судя по ее назойливости, не собиралась уходить.
Ночь все-таки взяла свое, и я уснула. Сон оказался слишком страшным. Я падала в пропасть и не могла зацепиться за что-либо. Темнота вокруг и мой душераздирающий крик так и гудели в голове, даже когда я после нескольких занятий сидела в университетской столовой и ковырялась вилкой в салате.
— Ты бледная, Суфлер. — Ира нагло разглядывала меня и вертела кружку с дешевым кофе. — Взяла бы себе котлету что ли или три сразу. Тощая и бледная. Так никого не привлечешь, если только пса голодного. На кости кинется и…