Берегись, Ангел!

— Нет, я не передумаю. Есть вещи, которые не донести словами, к сожалению.

Олег кивает, а я проглатываю вязкую слюну, вспоминая те строчки, которые врезались в память.

Макс самый лучший. Сегодня мы идем на свидание. Я так рада…

Он меня поцеловал, точнее я его… Божественно, но папа все видел и запретил нам встречаться. Я не знаю, что теперь делать…

Не понимаю, как дальше жить после того, что открылось… Мы не можем быть вместе, и причина меня убивает…

Трясу головой, чтобы прогнать тяжелый морок воспоминаний. В сундучке лежал дневник и еще кое-что. То, мать твою, чего я совсем не ожидал там увидеть.

— Вот и второй. — Янкевич уставился на дверь, через которую виднелся силуэт Круглова. — Приступайте. — Усмехнулся он, а я поднялся и побрел к Максу.

— На ринг топай. — Сухо бросил ему, и тот последовал за мной.

Все ждал, когда Круг заговорит и начнет оправдываться, но он упорно молчал, скинув толстовку и поправив тейпы.

Предусмотрительный. Заранее намотал, а я вот начал это делать при нем.

Злость от его молчания и вида бедной овечки нарастала, и когда я закончил, уже готов был разнести всех, кто попадется под руку.

Я не привык выжидать и тактику Круга изучил за время дружбы, да и потом он изощренными приемами не блистал, поэтому атаковал первым, зацепив нос, который за пару лет пострадал раз десять, если не больше.

— Так и будешь молчать, друг? — Спрашиваю, усмехаясь, пока Макс только ставит блоки, но не спешит бить.

— А я должен что-то сказать? — Сипит, словно я вынуждаю его говорить, и этим бесит.

Второй удар приходится левой стороне, но Круг увиливает.

— Да, — обхожу его, ударяя кулаками друг о друга, — например, о том, что таблеточки, именно те колеса, — усмехаюсь, глядя на Макса, который хмурится, следя за мной, — они не были твоими.

Молчит, гаденыш.

Смотрит перед собой и скрипит зубами.

А мне каково в этот момент?

Ни черта не хорошо!

— Язык в какое место засунул, а?! — Цежу сквозь зубы, подходя к нему вплотную и упираясь лбом в лоб, на что он меня отталкивает. — Какого хрена ты ее покрывал?!

— Сейчас это не имеет значения. — Отвечает спокойно и даже с долей пофигизма, как мне кажется.

— Раз так… — Пожимаю плечами, но тут же резко разворачиваюсь и бью.

Попадаю в цель, а Круг фыркает. Левая сторона краснеет, и видна характерная ссадина.

— Все имеет значение. Ты врал. Я хочу знать причину. — Продолжаю сжимать челюсти до боли, а Круг молчит. — Неужели каждый ответ я должен выбивать, а?! Открой уже рот и объясни, какого хера нужно было строить из себя виноватого?!

— Я не обязан отвечать. Не в суде. — Со злостью выплевывает каждое слово бывший дружок, и я не выдерживаю.

Нападаю, а он защищается, и так несколько кругов, пока оба не можем нормально дышать, отходя друг от друга.

— Лучше тебе сказать. Я до утра буду тебя метелить, уясни это. — Говорю с перерывами и снова встаю в позицию. — Я знаю, что Алиска подкидывала тебе таблетки в пиво, а ты ее оправдывал и просил больше не принимать. Я это, мать твою, знаю! И на крыше тебя не было! Где ты был?!

Толкаю его и часто дышу, потому что легкие и другие органы горят от злости.

— Она для тебя всегда была ангелом, — спокойно говорит Макс, глядя прямо мне в глаза, — я не мог иначе. Тебя бы в тот момент добила правда.

Начинаю ржать, как придурок, отходя от гребаного идиота подальше, чтобы не прибить.

— Правда… Меня ложь добила! Я сестру потерял, — снова подхожу к нему, крепче сжимая кулаки, — а ты меня и друга лишил. — Цежу ему сквозь зубы, ощущая, что пульсация в висках усиливается.

— Так было нужно. — Повторяет Круг, а я хватаю его за грудки и встряхиваю, что есть силы.

— Кому?! Кому от этого легче стало?!

Макс шумно дышит, наконец-то, теряя самообладание.

— Я хотел сохранить о ней светлую память, а не то, что она была слабой и принимала наркотики! Для тебя в первую очередь! Ты же с катушек съехал, Дан! Сам не видишь! Два года прошло, а ты будто вчера ее… — Замолкает и громко проглатывает слюну, пока я перевариваю все, но не перестаю злиться. — …будто вчера ее нашел.

— Ладно, я тебя услышал. — Снова шагаю к нему и не отвожу взгляда. — Тогда, где ты был в тот день, если тебя не было на крыше?

— Блевал в туалете, — Макс отводит глаза в сторону, — Алиска кинула таблетку в пиво, а я… — Он вновь смотрит мне в глаза. — Не знаю, я кайф не ловил. Меня всегда рвало.

— Идиот. Столько времени молчать, ради чего?! Чтобы… — Хватаюсь руками за голову, понимая, что все эти два года полетели псу под хвост, и все из-за его вранья.

Снова нападаю, ведь внутри все жжет, будто органы ртутью поливают.

— Почему ей не помог?! Ты же знал, про отчима. Почему Цветковой не помог?! — Макс раскрывается, и я попадаю ему по челюсти, разбивая губу. — Какого хрена ты ничего не делал?!

— А что я должен был сделать, по-твоему, а?! — Теперь срывается Круг и даже раз попадает по правой стороне. — Если бы я влез, то она с братом бы в детский дом отправилась?! Если бы к нему полез, то… Даже думать не хочу, что бы он с ней сделал!!!

— Да, он бы и так это сделал, идиот! — Хватаем друг друга за грудки и дергаем, от чего раздается хруст одежды.

— Она меня просила. — Цедит сквозь зубы. — Я не мог не учитывать ее мнение.

Молчание, возникшее после его слов, нарушается лишь нашим шумным дыханием, а после…

Не знаю, что подсказало, но я повернул голову влево…

Цветкова стояла около ринга и смотрела на меня.

Твою мать…

Одновременно отпускаем друг друга и поворачиваемся к ней.

Ее разочарованный взгляд, хуже бича бьет по жизненно-важному органу в районе груди.

Качает головой, и даже с такого расстояние я слышу ее дыхание.

Прерывистое.

Такое бывает только…

Только перед жутким ревом…

— Я просила тебя… — Говорит со слезами на глазах, впервые показывая свою боль и не пряча ее за ненавистью или иголками. — Я просила тебя этого не делать. Почему? Почему ты не можешь быть нормальным? Зачем это все? Чего ты добивался? — Проглатываю противную слюну и сжимаю кулаки, пока гневная тирада Цветковой нарастает в геометрической прогрессии. — А ты?! — Тычет пальцем в Макса. — Ты не лучше. Два эгоиста, которые думают только о себе и своем уязвленном самолюбии. — Ангел отшатывается, когда делаю шаг навстречу. — Не хочу видеть. Ни одного. — Смотрит на Макса. — Ни второго. — Переводит взгляд на меня, от чего становится хреново. — Хватит. Я не мячик для пин-понга!

Глава 60

Данияр

Цветкова не дожидается нашей реакции, разворачивается и быстро идет к выходу. Естественно, я порываюсь ее догнать, но останавливаюсь, пролезая через канаты, ведь в зал влетает знакомая личность.

Ее отец.

Останавливает, берет за плечи и что-то говорит, после чего хмуро смотрит на нас.

Минус десять баллов, Аристов.

Заработал один балл и удачно его профукал.

— Это еще кто? — Говорит Круг, когда мужик уводит Лику, и хочет идти следом.

— Ее отец.

— Что?! Какой еще… — Замолкает, почесывая репу. — То есть, сделали тест… Отлично. — Улыбается идиот, пока я сажусь на край ринга и смотрю на дверь, закрывшуюся за Цветковой.

— Ничего отличного, — усмехаюсь, развязывая тейпы, — из-за подобия драки у нее теперь тоже друга нет, причем по той же причине, что и у меня. — Поворачиваю голову к Максу и кривлюсь от того, насколько мне херово от всей этой правды. — То есть, из-за того, что ты возомнил себя гребаным праведником.

— Я… — Начинает опять свою песню, но я отворачиваюсь.

— Заткнись уже, — нервно скручиваю тейп, но перестаю, потому что это занятие никак не успокаивает, — я вот думаю, может, мне тоже два года помолчать прежде, чем правду открыть. Как считаешь, друг? — Снова смотрю на Круглова, который хмурится и разводит руки в стороны. — Наверное, помолчу. — Спрыгиваю с ринга, соображая, как вернуть ту малую часть доверия Цветковой, которую я минуты две назад потерял.