Берегись, Ангел!

Берегись, Ангел!

Пролог

— А долго мы еще гулять будем, Лика? — Олежка спрашивает тоненьким голоском и тут же прячет нос за ворот, казалось бы, теплой куртки.

Я останавливаюсь, снимаю шарф и повязываю ему вокруг шеи, закрывая покрасневший носик. Наступивший ноябрь совсем не радует теплыми деньками, а сегодня вечером и вовсе дул пронизывающий ветер.

— Нет, зайчик, — я улыбаюсь и поправляю синюю старую шапочку, которая уже мала братишке, — еще немного и пойдем домой.

Олежка хлюпает носом и с надеждой смотрит на меня, и от этого взгляда все лопается внутри. Снова разрывается на мелкие частицы, и я обещаю себе, что обязательно что-нибудь придумаю и избавлю нас от кошмара, в котором мы живем.

— Ты ждешь, что он уснет? — Братик, не смотря на темноту, пытается отыскать окна нашей квартиры, а я чувствую их даже, стоя к зданию спиной.

— Олежка, — присаживаюсь на корточки и растираю своими руками его маленькие пальчики в тонких варежках, — у нас все будет хорошо. Обещаю. Мы все выдержим. Просто нужно чуть-чуть подождать.

— Если бы у меня была волшебная палочка, то я превратился бы в великана и растоптал его. Я не хочу… — Олежка часто задышал. — … не хочу…

От храбрости братика сердце сжалось в груди, и я притянула его к себе, поглаживая по спине. Я верила, что все наладится. Не может быть, чтобы черная полоса не прошла. За тьмой всегда есть свет. До него нужно добраться, и тогда все изменится.

Смахиваю слезу, которая предательски катится по щеке, и улыбаюсь, глядя на пятилетнего мальчишку, у которого глаза на мокром месте от несправедливости.

— А давай, кто добежит до качели первым, тот король, а? — Предлагаю ему и тут же срываюсь на бег, и брат со смехом бежит следом.

Мне удалось переключить его настроение, но сама я, то и дело, поглядывала на окна. Когда свет погас, я спокойно выдохнула. Через полчаса можно смело возвращаться в квартиру, но в это время пришлось активно играть с Олежкой, чтобы он не замерз. Болеть сейчас категорически нельзя. У меня нет денег, и до крошечной зарплаты еще далеко.

Мы идем по тропинке к злосчастному подъезду, и я очередной раз благодарю бога, что в этот вечер здесь нет толпы пьяных подростков. Обычно на лестничной клетке творится ад, и никто не решается высунуть голову из своего жилища.

Замок на двери давно сломан, и код все успели позабыть. Мы с Олежей тихо открываем дверь и поднимаемся на третий этаж. Братишка с каждым шагом сильнее сжимает мою руку.

Боится.

Боится, что снова произойдет что-то страшное…

Я не боюсь встретиться лицом к лицу с разъяренным Владимиром. Нет.

Я страшусь другого.

Меня пугает тот факт, что Олежа увидит это.

В очередной раз станет свидетелем жестокости и несправедливости.

Я тихо открываю дверь и в кромешной тьме начинаю раздевать братишку. Он молчит и даже дышит через раз. Милый Олежик. Он так старается меня защитить…

Как может в свои пять…

Когда пальцы касаются дверной ручки, резко загорается свет, и я инстинктивно заталкиваю в комнату сопротивляющегося брата и крепко держу, чтобы он не выбежал.

— Явилась. — Хриплый голос Владимира заставляет содрогнуться.

Мужчина стоит в дверном проеме, ведущим в спальню и ухмыляется. Все надежды на благополучный исход в одночасье падают в пропасть, и я стараюсь не обращать внимания на то, что за дверью уже слышатся всхлипывания.

Сейчас нельзя быть слабой.

Нужно быть сильной.

По вискам бьет адреналин, когда я свободной рукой нащупываю кастет к кармане куртки.

Если не можешь принять мою помощь, то учись защищаться…

Я убью того, кто тебя обидит…

Жизнь слишком коротка…

Многие ЕГО фразы пролетают в голове, заставляя вспоминать минуты счастья, которые были недолгими. По сравнению с черными полосами они кажутся яркой вспышкой в темноте. Тем светом, к которому нужно тянуться.

— Я тебя предупреждал, — Владимир ловко сдергивает ремень со стены и хлопает пряжкой по ладони, от чего моя спина моментально покрывается капельками пота, — не слушаешься, Ангел. — Мужчина противно цокает и направляется ко мне. — За все надо платить.

Сердце бешено бьется о ребра, и я сглатываю, пытаясь побороть страх.

Я должна.

Ради Олежи.

Ради себя.

Ради нас.

Глава 1

Ранее…

Тяжело вздыхаю, выглянув в окно. На часах пять тридцать, и меня не радует погода. Ночью прошел дождь, а это значит, что я не смогу нормально позаниматься на площадке перед тем, как отвести братишку в садик и пойти на линейку в школу.

Первое сентября…

Дата не приводит меня в бурный восторг, но становится легче от мысли, что остался год. Даже меньше. Доучусь, и начнется новая жизнь.

Я встряхиваю головой, чтобы прогнать мысли, которые уже пару лет терзают мою душу. Тихонько поднимаюсь, беру спортивный костюм и выхожу из комнаты, надев его и прикрыв дверь.

Беззвучно обуваю кроссовки, собираю волосы в хвост и покидаю квартиру, запихав ключи в карман штанов. Спускаюсь по лестнице, благодаря бога, что наша бдительница порядка еще не вышла на охоту.

Такое прозвище получила бабушка, живущая под нами на втором этаже. Елена Анатольевна была доброй, но помешанной на чистоте и порядке женщиной. Только она не понимала, что в нашем подъезде бесполезно устанавливать свои правила и бороться со всеми, кто в нем проводит время.

Тому подтверждением стала надпись на стене около ее двери. Пара нецензурных фраз, характеризующих тех, кто ее оставил. Я быстро спустилась вниз и вдохнула свежий воздух, который был умопомрачительным после дождя. Пусть уже началась осень, но она не успела испортить атмосферу лета.

Я подняла голову вверх, смотря на серое небо и слушая, как рядом шумят листья на деревьях. Ветерок был легким и не заставлял дрожать от холода. Улыбка растянулась по лицу, и я закрыла глаза на миг, чтобы запечатлеть это чувство внутри.

Каждый раз делаю так, оказавшись на игровой детской площадке во дворе, хотя это громко сказано. Всего пара горок, три качели и песочница.

В неблагополучном районе города редко можно найти хорошую, поэтому я старалась возить Олежку в центр, чтобы хоть летом он ощутил радости жизни, а не их подобие в родном дворе.

Не стала терять больше ни секунды и принялась к тренировке. Так громко я называла несколько упражнений и разогрев, но они помогали держать себя в форме. Не то, чтобы я была заядлой спортсменкой, нет. Привычка, которая появилась после смерти матери. Я просто не хотела находиться в квартире с отчимом и проводила время с пользой вне родных стен.

Слишком быстро пролетают минуты, и вот уже дверь подъезда со скрипом открывается. Во двор выходит Елена Анатольевна, привычно кутающаяся в свитер грязно оранжевого цвета. Сколько себя помню, она его не снимает. Постоянно щурится, чем напоминает мне бабульку из мультика "Мулан".

— Ох, Лика! Так рано, а ты уже на ногах. И надо же оно тебе?! — Улыбка преображает лицо старушки, пока я подхожу к ней. — Бледная какая! — Снова хмурится страж порядка и легонько треплет меня за щеку, вызывая ответную улыбку. — Опять, небось, плохо ешь? Вот же ирод этот, Вовка! Управы на него нет…

— Все нормально, баб Лен. — Пересиливая себя, говорю и протягиваю пальцы к ручке, ведь тема об отчиме и нашей жизни вызывает у меня спазмы по всему телу.

— Ох, смотри… — Елена Анатольевна ловит мой взгляд и тяжело вздыхает. — Праздник у тебя сегодня. День знаний…

Баб Лена продолжает рассуждать о первом сентября и даже погружается в воспоминания, а мне неловко. Уйти не могу, ведь послушать хочется, и стоять дальше нельзя. Скоро проснется глава семьи, и в палатах сатаны снова вспыхнет огонь.

Я стою еще пару минут, поддерживая беседу, а потом извиняюсь перед старушкой и иду домой. К счастью, отчим еще спит, и я быстро принимаю душ в ванной, которая превратилась в рассадник бактерий после смерти матери. Как бы я ни оттирала каждый сантиметр жилища, но после попоек Владимира снова требовалась генеральная уборка со всеми возможными чистящими средствами.