Берегись, Ангел!

— М-м-м, понятно. — От глупости создавшейся ситуации не знаю, что еще сказать. — И где же его сестра? Куда пропала? Я вообще о ней ни разу не слышала.

Отмечаю с удивлением, а Круглов хмурится, подбирая камешек около лавочки и кидая его в сторону. По нему видно, что тема не из самых приятных, да и молчание о сестричке Аристова вызвано отнюдь не приятными воспоминаниями.

— Она умерла. — Сухо выдает друг и хмурится еще сильнее. — Несчастный случай.

— О-о-о, — теперь и я свожу брови вместе, пытаясь сопоставить все факты, — но почему ты мне раньше не сказал?

— Есть причины. Слушай, Лик, — Макс берет мою руку и смотрит в глаза, — я тебе говорю об этом, чтобы ты понимала, с какого перепуга Дан травит тебя. Мог сказать раньше, но тут все запутано… — Круглов с тяжелым вздохом проводит рукой по волосам и поднимается, начиная нервно ходить около лавочки. — О его сестре ни слова, хорошо?

— А что тут такого? — Развожу руки в стороны, совершенно не понимая, почему из смерти сестры Аристова делают тайну века. — Нет, это печально, и я прекрасно понимаю, что он испытывает, но это не дает ему права отрываться на других. Как вообще можно было подумать, что мы с тобой вместе?

— Наверное, наше общение так выглядит. — Резюмирует Макс, а я сижу в недоумении.

— Ты мне точно все рассказал? Или за пазухой припас еще пару секретов, которые всплывут через пару лет? — Выдаю со смешком, хотя внутри происходит целый переворот.

Образ Дана совершенно не сочетается с услышанным. Я думала, что он травит меня из желания унизить и возвыситься за счет других, а получается просто мстит другу, полагая, что я его девушка.

— Лик, — Круглов останавливается около меня и смотрит с такой мольбой, что хочется провалиться сквозь землю, — ты простишь меня?

— За что? — Спрашиваю с подозрением, готовясь к тому, что он огорошит меня очередным известием.

— Что скрыл это. — Макс даже не моргает и скрипит зубами, только я не понимаю его злости. — Все молчат, понимаешь, потому что есть причины, и я не могу раскрывать тайн, которые принадлежат не только мне.

— Хорошее оправдание, Максим. — Киваю с тяжелым вздохом, потому что вижу его дерганное состояние. — Я не знаю, как реагировать на все, что ты сказал, но… — Поднимаюсь, поправляя пиджак. — Моего отношения к тебе это не меняет.

Настает молчание, которое режет уши и давит на грудную клетку. Вижу, что Круглову трудно говорить о прошлом, но он все-таки себя пересиливает. Похвально.

— А к нему? — Спрашивает, убирая руки в карманы брюк и пронизывая взглядом.

— Что ты имеешь в виду? — Переспрашиваю, хватая рюкзак и шагая к выходу.

— К Дану твое отношение меняется? — Хмуро задает вопрос Макс, а я пожимаю плечами.

— Не знаю, — говорю совершенно честно, — он меня ненавидит за то, чего я не делала, и даже разобраться в этом не пытается. — Усмехаюсь и качаю головой. — Наверное, нет. Не меняет. Никакое горе не дает человеку права делать другому больно. Этому нет оправданий. — Мы останавливаемся около ворот, и я поворачиваюсь к Максу. — Спасибо, что рассказал, хоть и с опозданием. Мне пора. Работа не ждет.

— Ты точно не в обиде? — Вид Круглова заставляет меня умиляться.

— Нет. Ты мой единственный друг. Не знаю, какая твоя выходка может меня разочаровать. О, — киваю на остановку, — там мой автобус! Все, пока!

Успеваю только помахать другу и бегу к автобусу, потому что следующий появится только через полчаса, не раньше. Уже внутри начинаю лихорадочно думать о том, что узнала. Отдаю мелочь за билет на автомате и вспоминаю первый день в школе, когда Максим предложил свою помощь, а Дан моментально обозлился. Теперь все становится очевидно.

Смущает лишь таинственность вокруг личности сестрички Аристова. Пока дожидаюсь своей остановки, выхожу в интернет и пытаюсь найти там информацию о строительном магнате Александре Аристове. Вылетает лишь фото с тремя людьми — мужчина с аристократическими чертами лица, Дан и молодая женщина, которую вряд ли можно назвать его матерью.

Ни одного слова о сестре. Как такое может быть?

На размышления не остается времени, и вскоре я уже бегу за Олежкой, который сжимает меня в объятиях.

— Я думал, что ты за мной не придешь. — Говорит тихо, а я беру его за руку и веду домой.

— Как я могу оставить тебя, зайчик, что ты?

Он улыбается, и это очень радует. Невольно вспоминаю о Данияре и его сестре. Становится не по себе от одной мысли, что волей несчастного случая можно лишиться близкого человека. Мамы тоже не стало по вине водителя авто, но я не винила его в случившемся. Может, потому что времени не было на это. Слишком много обязанностей свалилось тогда на мои плечи, и хорошо, что Елена Владимировна помогла с похоронами, ведь Владимир упал в озеро с водкой.

Дома тихо. Отчима нет, и я по привычке ставлю чашку с кашей в комнате и даю братишке наставления. Наш ритуал с объятиями повторяется, и я отправляюсь в фитнес-центр. Уже во время уборки в душу крадутся сомнения. Вдруг Макс прав, и мне стоит позвонить Петру?

Может, он знает моего отца…

Если знает, то что мне делать? Искать?

Что я скажу человеку, который, возможно, и о моем существовании не подозревает?

Стоит ли лезть в чужую жизнь?

Много вопросов, и ни одного ответа.

Но даже они улетают из головы, когда возвращаюсь домой и слышу шум на кухне. Тихо плетусь в комнату и закрываю ее, глядя на спящего брата. Включаю лампу, приступаю к выполнению домашки и засыпаю, уткнувшись носом в учебник.

Утром разбита, и даже упражнения не помогают взбодриться. В школе чувствую себя бабочкой, которую поместили под стекло в музее, и постоянно ловлю на себе взгляд Дана. Стараюсь не обращать внимания, но не получается, особенно в тот момент, когда мы собираемся в танцевальном зале.

Если честно, хочется сбежать, ведь я прекрасно понимаю, что праздник в честь выпускного я пропущу. Все будут в великолепных нарядах, а я…

Снова стану посмешищем.

Нет уж.

Держусь около Макса и считаю минуты до окончания занятия. Только когда в помещении появляется психолог, внутри все начинает дрожать от недоброго предчувствия, и не зря…

— С какого перепуга? — Орет одноклассница, услышав о том, что меня ставят в пару с Аристовым.

Не осознанно хватаю Макса за руку и сжимаю ее. Эта новость, как ведро холодной воды. Меня начинает трясти, и я прошу бога о том, чтобы Анна Васильевна рассмеялась и сказала "Ха, купились! А я пошутила.". Только этого не происходит.

— Что?! О какой эстетике вы говорите?! — Орет Вероника, краснея и возмущенно жестикулируя, пока Дан сверлит меня глазами. — Ставите эту оборванку с моим парнем!

— Листовская, успокойся. — Спокойно говорит учитель, но одноклассница топает ногой.

— Я сейчас Валерию Иннокентьевичу пожалуюсь на вас! — Кричит, как сирена, и выбегает из зала, стуча каблуками.

— Еще у кого-то есть вопросы? — Анна Васильевна вопросительно поднимает брови и обводит взглядом каждого.

— Это обязательно? — Спрашиваю еле слышно и тут же удостаиваюсь насмешки от Аристова.

Он стоит на своем месте и смотрит на меня.

— Обязательно, Цветкова. Вы, — она указывает на меня и Дана, — основная пара из класса. Всего три ведущих пары, поэтому молча иди к Данияру, и приступаем к репетиции.

Сердце ухает на пол, а по коже бегут такие огромные мурашки, что я невольно вздрагиваю. Макс хмурится и скрипит зубами, но молчит. А что тут скажешь?

Это все равно, что добровольно идти на собственную казнь. Еле передвигаю ноги и останавливаюсь в метре от Аристова, который нагло усмехается, но уже в следующую минуту убирает телефон в карман и оказывается рядом.

Меня трясет. Мозг автоматически бьет тревогу, ведь нахождение Дана ближе, чем на три метра, это уже сигнал об опасности. Стараюсь не смотреть на него и не знаю, куда деть трясущиеся руки.

Одно дело отчаянно сражаться с ним, и совсем другое — знать о его проблеме и продолжать войну. Какая-то адская смесь чувств бурлит внутри в это мгновение.