Мой плохой мальчик

Андрей несколько раз измеряет мне температуру. Позже я ухожу в ванную, потихоньку умываюсь и принимаю душ. Он рядом. Такой заботливый.

— Что за царапина на твоей роже? — Приползаю обратно к кровати.

Помогает, утешает, лелеет.

— Тебе не кажется, что ты не должна быть такой грубой?

— Нет, ты козел. С козлами только так. Ты мне всю жизнь испортил. Из-за тебя я заболела, — уже просто капризничаю.

— Рожу, как ты выражаешься, Жанночка, мне расцарапала моя несостоявшаяся любовница. За то, что я ее сначала позвал, потом не захотел. Она пыталась выбить признание, из-за кого это, но я не сказал.

Мы снова лежим в кровати. Мне намного лучше. И отчего-то я позволяю этому недоразвитому идиоту, от которого мое сердце бьется словно птица в клетке, обнимать себя. И это так хорошо, как будто мне не давали дышать и вот наконец я вырвалась из подземелья и дышу, дышу, дышу…

Хотя Волков все равно меня бесит, мы переглядываемся, и, несмотря на слабость, я хочу того же, что и он.

Он перекатывается и нависает надо мной.

— Ты заразишься.

— Я знаю, как лечиться.

Андрей припадает к моим губам, и мы оба мгновенно возбуждаемся. Не могу перестать корить себя за беспомощность перед ним. За то, что рядом с ним мне хорошо и уютно. И я словно обретаю смысл жизни. Все чувства наголо. Все так тонко, изысканно, метко. Я ужасно хочу, чтобы Андрей как можно больше и чаще прикасался ко мне. Злость и обида преобразуются в нечто неведанное раньше. В низу завязывается узел острого желания, все моментом опухает и наливается кровью. Груди ноют, а от ощущения его языка у меня во рту хочется стонать в голос.

Я сама раздвигаю ноги шире, и Волков ложится на меня поудобнее.

С эрекцией у него все в порядке. И, не теряя времени, Андрей направляет себя внутрь. Соединяя, скрепляя, слепливая нас.

Я так страстно и громко дышу, так красноречиво вздыхаю под ним, закатывая глаза, что он целует меня жарче и буквально облизывает лицо.

— Люблю тебя, — неожиданно четко выдает Волков прямо в ухо и двигается, двигается, двигается.

Удивляюсь и радуюсь. Слабому телу нравится, а влюбленному сердцу тем более. Мне не нужно ничего делать, только принимать.

Получать его ласковые поцелуи и глубокие тягучие толчки. Это не сумасшедший секс. Нет. Это лечебная процедура, от которой я ощущаю себя только лучше. Я смотрю ему в глаза и перебираю волосы на затылке, а он создает обалденное трение, подбрасывая меня к горизонту.

Андрей задирает на мне майку и находит губами соски. Интенсивность удовольствия усиливается, и я как будто оживаю, забрасывая ноги ему на спину.

Он движется резче. Мы откидываем в сторону одеяло, сбрасываем оставшуюся одежду и ласкаемся активнее.

Моя грудь ноет, требуя еще больше внимания. И Андрей все понимает, трахает, сжимая то правый, то левый сосок. Его большой член так хорошо ощущается внутри меня, что я забываю обо всем на свете.

Туда-сюда, вперед-назад, еще вкуснее, еще приятнее.

Волков заставляет меня задрать ноги выше. Медленно входит глубже, а я, схватившись за его мускулистые руки, ору и царапаюсь как ненормальная.

И куда делась злость? Как испарилась ревность? Когда сдохла обида? Ничего нет. Остались только мы вдвоем.

— Андрюша, мой! Мой Андрей! Сильнее, я умоляю тебя, я прошу!

Стискивая его ягодицы, изгибаюсь, бурно финалю, продолжая кричать его имя.

Бессовестная, распутная, счастливая… Едва живая.

По телу медленно расползается кайф блаженства. Все внутри непрерывно пульсирует. Мне нравится, что его член все еще движется внутри меня. Это продлевает мой экстаз.

И он не щадит, продолжая растягивать, длить блаженство.

Андрей опирается на руки и заглядывает мне в глаза.

— Скажи, что у тебя то же самое, Жанна Кирилловна!

— Не понимаю.

— Немедленно и вслух! — настойчиво хрипит.

Вот же достача.

— Да влюблена я в тебя, Волков. Неужели не видно?

— Вы сегодня очень агрессивная, Жанна Кирилловна, — отбивая чечетку между моих ног, — это не красит вас, как преподавателя.

Волков, ухмыльнувшись и не переставая меня трахать, наклоняется к моему лицу и дает пососать свой язык.

Я подчиняюсь и делаю, как он хочет. Он чуть отстраняется, и мы оба смотрим в одну точку, с жадностью наблюдая, как мои складочки поглощают его член. Как он входит в меня, как мы становимся единым целым.

Хочу кончить! Опять! Еще раз!

И не могу себя сдерживать. Балдею, оглаживая его молодое спортивное тело. Мысли кружатся в безумном хороводе, не давая сосредоточиться. Но этого и не нужно, главное — этот бешеный, отчаянный смак.

Ноги шире. Движения резче. Раз, два, и готово. Снова всплеск и взрыв наслаждения. Андрей все замечает и чувствует, поддерживая меня, резко покидает тело, изливаясь на голую кожу.

А дальше, не думая о том, что мы оба измажемся, Андрей падает сверху и целует взасос, впечатываясь губами в губы. До одурения, до хрипа, до высшей степени удовольствия.

Глава 30

Андрей помогает мне принять душ, хотя больше ласкает, чем моет. Его крепкие руки так приятно мнут грудь. Даже если у меня разовьется осложнение после вирусной инфекции и я попаду в больницу, то лучше так, чем я откажусь от того, как он тщательно намыливает меня мочалкой. Он делает это с таким усердием и страстью, что на меня накатывает странная робость. Как будто не мне тридцать, а ему, и я маленькая девчонка в руках сильного, взрослого мужчины. Я не остаюсь равнодушной и даже немножечко жалею, что он не жмет меня к скользкой плитке.

Андрей вытаскивает меня из кабины и несет на руках в постель. Я смотрю на него и балдею. Он так ведет себя со мной, будто боготворит мое тело. Сильные руки разминают размякшую от воды и ласк кожу, и мой плохой мальчик ищет в полутьме губы, трогает дрожащими пальцами лицо. С трудом понимаю его горячий шепот. Он рассказывает, как обожает каждый мой кусочек, как туманится его башка рядом со мной и как колотится сердце с первой минуты, когда он меня увидел. От тяжелого тела, нежных губ и грубых, совершенно неистовых рывков и движений я становлюсь безнравственной, порочной и грешной. Я делаюсь собой. И я счастлива от этого. Его синие глаза так близко, они черны от страсти и кажутся сумасшедшими.

Столько эмоций в постели я не испытывала никогда в жизни. И, по правде сказать, сомневаюсь, что испытаю когда-либо снова. На время мы засыпаем, тесно прижавшись друг к другу, не обращая внимания на духоту, витающую в воздухе пыль и запах дешевого кондиционера для белья.

Просыпаюсь первой. Он еще спит, и я любуюсь им. Он кажется мне еще привлекательнее, чем прежде. Безумие какое-то.

Почувствовав мой взгляд и резко повернувшись, Волков отбрасывает одеяло и, глядя мне в глаза, сползает вниз. Раздвигает мои ноги. Его взгляд горит редким синим пламенем.

— Я ни с кем никогда не был без резинки. Даже сосали мне…

Резко сажусь, оказываясь к нему вплотную.

— Можно оставить меня в счастливом неведении? — Затыкаю ему рот рукой.

Андрей смеется. Я не даю ему сказать. Он что-то мычит, я жму руку к его губам сильнее.

Он с силой ее отбрасывает и опрокидывает меня на спину. Искоса поглядывая, молча наклоняется к моему чувственному цветку и касается языком самой сердцевины. Плоть моментом набухает, я ощущаю его шершавый, покрытый щетиной подбородок. Андрей ласкает кончиком языка, затем припадает губами и начинает посасывать. Ну какой же он все-таки у меня талантливый. С ума сойти. Опять кружится потолок и перед глазами жужжат мошки.

— Больше не могу, я уже и не помню, какой это по счету раз, — смеюсь, зарываясь в его волосы пальцами. — Давай остановимся.

Андрей игнорирует мою просьбу и, вместо того чтобы остановиться, меняет форму пытки: приподнимается и начинает гладить меня большим пальцем. Медленно, соблазнительно, по кругу.

— Я подал заявку на участие в голландском онлайн-конкурсе. Мои работы приняли, — ведет светскую беседу Волков, призывно лаская меня рукой.